Жаклин Уилсон - Дневник Трейси Бикер
— Только не я, Илень. У меня вообще нет сердца, — ответила я.
Итак… Завтра я увижу маму! Может быть, поэтому я и не могу заснуть в три часа ночи? Пишу и думаю, как все пройдет? И вообще, придет ли еще мама?
О-о. В соседней комнате послышалось какое-то шевеление. Кэм заметила в моей комнате свет.
Пишу позже. Я думала, Кэм сердится, но она заварила нам по чашке чаю. Кэм села на один край кровати, а я на другой, и мы стали его потягивать. Вообще-то я не люблю противный травяной чай, но на этот раз Кэм принесла пакетик клубничного, вкус которого показался мне не таким уж отвратительным.
Хоть у меня и нет сердца, но я подумала, что она захочет поговорить по душам. Слава богу, Кэм стала рассказывать о том, как в детстве, когда она не могла уснуть, придумывала себе сказку.
— Я тоже умею сочинять леденящие душу страшилки про призраков.
Но Кэм сказала:
— Нет, маленький вампирчик, сказка на ночь должна успокаивать. — И стала рассказывать, как представляла себе, что ее ватное одеяло — большая белая птица, на которой можно было полетать в звездном свете. Птица уносила ее к озеру, и они парили в темноте, а затем устраивались на ночлег в огромном гнезде, устланном мхом…
— Вы спали прямо в слизи и птичьем помете, да?
— А вот и нет! Мох был мягкий и свежий, весь покрыт пухом. Белая птица раскидывала крылья, а я к ней прижималась. И было так тепло и уютно, и я слышала, как под снежно-белыми перьями бьется ее сердце.
— Ага. Поняла! Это убаюкивающий рассказ, — сказала я, но после того, как она поправила одеяло и взъерошила мне волосы. (Почему они все так делают? Я что, щенок какой-нибудь?)
Оставшись одна в темноте, я попробовала сочинить свою историю.
Только я была в черной пещере. Я Трейси Бикер, а не какая-нибудь рохля Кэм. Я сочинила историю про летучую мышь-вампира и про то, как мы вместе понеслись сквозь ночь. Залетели в окно миссис В. Б. и укусили ее в шею, а затем к Роксанне и ущипнули ее прямо за кончик носа. И как только обе завизжали, мы тут же вылетели вон.
Кажется, моя летучая мышь унесла меня в свою пещеру, и мы повисли там вниз головой вместе с другими мышами, только к тому времени я, наверное, уже заснула.
А сейчас проснулась. Еще рано. Я жду.
Интересно, придет она или нет?
И она пришла, пришла, пришла!!!
Кэм пошла со мной к Илень, но осталась ждать в коридоре, и Илень, к моему удивлению, тоже вышла из комнаты. И супервстреча века прошла без посторонних — только я и мама!
Я сидела в комнате Илень и все крутилась и вертелась в ее маленьком кресле на колесиках. И тут появилась эта женщина, которая приблизилась ко мне и заморгала от удивления.
Маленькая крашеная блондинка с ярко-красными губами, в очень короткой юбке и на высоких каблуках.
Красивая женщина, стильно и сексуально одетая, с очаровательным лицом и длинными светлыми волосами.
Моя мама.
Я ее сразу узнала. А она меня нет и все продолжала моргать, как будто попала себе прямо в глаз щеточкой от туши для ресниц.
— Трейси? — спросила она и оглянулась по сторонам, как будто в комнате было полно детей.
— Привет, — глупо пропищала я.
— Ты не моя Трейси, — сказала мама, покачивая головой, — ты слишком большая.
Для своего возраста я довольно худая и маленькая, поэтому я не поняла, что мама имеет в виду.
— Моя Трейси — малышка. Смешная маленькая девочка с торчащими косичками, которая устраивала трам-тарарам, когда их надо было заплетать. — И она пристально уставилась на меня. — Неужели это была ты?
Я схватила прядь своих волос и изобразила, что заплетаю косичку.
— Когда ты была совсем маленькая, у тебя был отвратительный характер. Это ты? Правда? Моя Трейси?
— Мама!
— Ну и ну!
Наступила пауза. Мама уже приготовилась распахнуть объятия, но вдруг передумала и притворилась, что просто решила потянуться.
— Ну, — снова сказала она, — и как ты жила все это время, дорогуша? Скучала без меня, а?
Я мысленно прокрутила все прожитые годы на огромной скорости. Я вспоминала. Хотела ей рассказать, как все было на самом деле. Но никак не могла собраться с мыслями. Ведь мне палец в рот не клади, кого хочешь заговорю. Спросите любого! А тут сидела и только кивала.
Мама была разочарована такой реакцией.
— Я чуть с ума не сошла — все о тебе думала, — сказала она. — Строила разные планы, как тебя забрать, но все как-то не получалось. То одно мешало, то другое…
— Съемки? — прошептала я.
— Гм.
— В Голливуде?
— Не совсем так.
— Ну ты ведь актриса, правда, мама?
— Да, милая. Еще я часто работаю моделью. Участвую в разных показах. Ну да ладно. Я всегда мечтала, чтобы мы снова стали жить вместе. Но мне хотелось, чтобы все устроилось наилучшим образом, понимаешь?
Нет, я не поняла, но промолчала.
— Еще я вечно связывалась не с теми мужчинами, — призналась мама, присев на край стола Илень и роясь в сумочке.
— Помню, — осторожно вставила я, — был у тебя один такой. Терпеть его не могла!
— Да, как я сказала, их было несколько. А мой последний? Настоящая свинья! — Она тряхнула головой, зажгла сигарету и глубоко затянулась.
Илень никому не разрешала курить в своей комнате. Да и во всем здании курить было запрещено. Если кто-нибудь из персонала или клиентов хотел пару раз затянуться, нужно было выйти на улицу и курить у служебного входа. Я была уверена, что сию же секунду загудит сирена.
— Мама, — сказала я и показала головой на плакатик с перечеркнутой сигаретой.
Она лишь презрительно фыркнула и вновь затянулась.
— Я отдала ему свое сердце, — сказала она, ударив себя в грудь и роняя пепел на свитер. — А ты знаешь, что он сделал? — И она наклонилась ко мне: — Он его растоптал! — Мама скрипнула своим высоким каблуком так, будто сама принимала в этом участие.
— Мужчины… — сочувственно сказала я тоном, каким, бывало, произносили это слово Кэм, Джейн и Лиз.
Мама взглянула на меня и вдруг расхохоталась. Я почувствовала себя полной идиоткой и снова завертелась на стуле Илень.
— Эй, хватит вертеться! У меня от тебя голова кружится! Иди сюда! Неужели ты не хочешь поцеловать маму после стольких лет разлуки?
— Конечно, хочу, — робко сказала я, хотя целоваться, в общем, не очень люблю.
Мама наклонилась ко мне, и я чмокнула ее в напудренную щеку и вдруг, почувствовав родной запах, крепко обняла ее.
— Эй, осторожней, милочка! У меня же в руках сигарета! Ни к чему такие проявления чувств. Прямо как маленькая актриса. — И она вытерла мне лицо. — Подумать только! Настоящие слезы!
— И вовсе нет! — шмыгнула я носом. — Я никогда не плачу. Это сенная лихорадка.
— А где здесь сено? — спросила мама и оглядела офис. На ее сигарете снова вырос столбик пепла, и она стряхнула его в кроличью кружку Илень. Надеюсь, Илень в нее заглянет, прежде чем захочет налить туда кофе.
— У меня на многое аллергия, — сказала я, вытирая нос.
— Эй, у тебя хоть есть бумажная салфетка? — недовольно спросила мама. — Надеюсь, на меня-то у тебя нет аллергии?
— Может быть, на твои духи, хотя они так чудесно пахнут!
— Ax, — сказала мама, вытирая мне лицо бумажной салфеткой, — это «Пуазон». Мой свинтус подарил мне их перед тем, как сбежать. Подумать только! Ушел к этой глупой девчонке чуть постарше тебя!
— Типичный мужской поступок, — сказала я.
Мама снова захихикала:
— Откуда это ты таких слов понабралась?
— Кэм так часто говорит, — не подумав, сказала я.
— Кто это Кэм? — спросила мама.
Я почувствовала, как в животе у меня екнуло:
— Моя… приемная мама.
Мама выпрямилась и бросила салфетку в корзину для мусора. Промахнулась, но не стала поднимать ее с пола.
— А! — сказала мама и так сжала сигарету, что из той вывалились все горящие внутренности, затем хотела бросить и ее в корзину и опять промахнулась. — А, это та, которой ты понравилась? Социальный работник… — Мама слегка понизила голос: — Как там ее зовут?
— Илень-Мигрень.
Мама перестала хмуриться и снова захихикала:
— И впрямь похожа! И все-таки следи за своим языком, Трейси.
Я высунула язык, скосила глаза и сделала вид, что слежу за ним. Мама вздохнула и покачала головой:
— Нахаленок! Так вот, она мне позвонила и сказала, что эта женщина свалилась как снег на голову и забрала тебя из детского дома. Да?
Я кивнула.
Мама зажгла еще одну сигарету и снова рассердилась:
— Почему ты на это согласилась? Ты ведь не хотела жить с той женщиной, правда?
Я не знала, как мне на это реагировать, и только слегка пожала плечами.
— Она мне кажется подозрительной. Одинокая. Лишних денег нет. Судя по твоим вещам, малообеспеченная. Где она покупает тебе одежду? На барахолке?
— Угадала!
— Не может быть! Уж могли бы быть и поразборчивее с приемными родителями! Неужели нельзя было найти кого-нибудь получше? Во всяком случае, теперь тебе не нужна приемная мать. Ты ведь не сирота! У тебя есть мама. Это я.
