Ирина Пивоварова - Тройка с минусом, или Происшествие в 5 «А».
«Сейчас кончит и уйдёт, — думала Аня. — Кончит объяснять и уйдёт… Тося, не уходи, пожалуйста. Я хочу рассказать тебе, Тося. Я всё тебе расскажу. Только не уходи».
«И чего я на неё обижалась? — думала Тося. — Вот дура! Нашла на кого обижаться! Да она же очень хорошая… Да она замечательная! Вон бледная. И худая. И такие круги под глазами у неё… Выглядит она ужасно. Да нет, прекрасно она выглядит! Просто расчудесно она выглядит!»
«Не уходи, Тося, — думала Аня. — Пожалуйста, не уходи…»
— Ну вот и всё, — сказала Тося, поднимаясь. — Теперь я пойду. Да?
Аня не отвечала. Она сидела и смотрела в окно.
— Тося, не уходи, пожалуйста, — вдруг тихо сказала Аня. — Если тебе не трудно, побудь ещё немножко.
— Ой, да мне совсем не трудно! — обрадовалась Тося. — Да я с удовольствием! Мне у тебя знаешь как нравится! — И она от всей души погладила по белой лохматой спине вертящуюся во все стороны Чапку.
— Давай чаю попьём! — сказала Аня. — У нас печенье есть миндальное и сушки с маком. Давай?
— Давай, — сказала Тося, и они пошли на кухню ставить чайник.
— Ну вот, — сказала Аня. — Вот… А нравится тебе наш кактус?
— Замечательный у вас кактус! — сказала Тося, притрагиваясь к кактусу и тут же быстро отдёргивая руку.
Тут они обе неловко помолчали.
— А посмотри, какой у нас балкон, — вскакивая, сказала Аня.
— Потрясающий у вас балкон! — сказала Тося. — И вообще у вас такая квартирка уютная! Прелесть!
— А правда у нас из окна красиво? — сказала Аня. — Вон там, видишь, парк. А вон там, слева… нет, не туда смотришь, ещё левее… там драматический театр. Ты любишь в театр ходить?
— Люблю… — сказала Тося. — Ань, а что ж ты не спросишь про классный журнал? Ты знаешь, он ведь так и не нашёлся! Сегодня опять учителя отметки на бумажку ставили.
— Да? — побелевшими губами сказала Аня.
— Ну да! — живо подхватила Тося. — Представляешь, вот бессовестный! Взял и не возвращает! Нина Петровна сказала, чтобы журнал через два дня был на месте, а этот и не думает его на место класть. И не положит. Даю тебе слово, что не положит. Что я его, не знаю, что ли?!
— А про кого ты говоришь? — с большим трудом выговорила Аня. — Кто… не положит?
— Как кто? Да Агафонов, конечно! Кто же ещё? Ведь это же он журнал стащил!
Тося вдруг прервала себя и испуганно покосилась на Аню. Аня пыталась налить в чашку чай, но кипяток, брызгаясь, проливался то на блюдце, то на стол.
— Дай я налью, — сказала Тося. — Всё-таки странная история, правда? Зачем Агафонову понадобился классный журнал?
И тут Аня Залетаева выпрямилась и поглядела прямо в Тосины глаза. Её лицо было белым как мел.
— Это вовсе не Агафонов. Это я взяла журнал, — сказала Аня.
И она повернулась и, путаясь в полах халата, пошла из кухни.
А Тося так и осталась сидеть с раскрытым ртом и с застывшей рукой, в которой было зажато миндальное печенье.
ПЛАНЫ АЛИКА СПИЧКИНА
А в это самое время Алик Спичкин, как было условлено, приближался к Аниному дому.
В сквере перед домом Тоси не оказалось.
«Чего это она? — подумал Алик. — С ума, что ли, сошла, уже целый час у Залетаевой торчит! Нашла у кого гостить!»
Алик захотел присесть на лавочку, но лавки были покрыты снегом и вообще было довольно холодно. Алик стал прохаживаться взад и вперёд перед Аниным домом.
Ничего, что Тося не шла. Это даже было хорошо. Ему надо было кое-что обдумать.
«Так, значит, сделаем вот что, — думал Алик, отпечатывая на чистом белом снегу ровные следы. — Возьму бинокль, влезу на дерево перед агафоновским домом и буду вести наблюдение.
…А если там занавески?.. Так. Не годится.
…А если нет занавесок?.. Тоже не годится. Он меня запросто увидит. Дерево прямо перед окном. Нет, не пойдёт.
Тогда вот что. Сделаем у него в доме обыск. Ого, это идея! Приду с милицией и сделаю у него обыск. Так и скажу в милиции:
«Товарищи, Агафонов украл классный журнал. У него надо сделать обыск…»
…А если он его выкинул или сжёг? Он ведь не дурак его в доме держать! Нет, Агафонов не дурак. Это он только притворяется балбесом, знаем мы его! Этот Агафонов жутко хитрый! Его, Алика Спичкина, на мякине не проведёшь. Не на того напал. Всё равно он выведет Агафонова на чистую воду. Только как это сделать? Как?»
Так думал Алик Спичкин и всё ходил и ходил взад и вперёд перед залетаевским домом — весь снег утоптал…
И не знал, не знал Алик Спичкин, что сверху, с высоты двухэтажного деревянного сарая, глядит на него Агафонов и, глядя на него, думает: «Ах ты моль бесхвостая! Ты чего это тут топчешься?! Опять за своё?! Ну, погоди!»
«ТОСЯ, ПРОСТИ МЕНЯ!»
Тося осторожно положила нетронутое печенье обратно в вазочку. Что такое? Может, она ослышалась?
Аня сказала что-то странное, что-то очень чудное… Пошутила?.. Но она была такая серьёзная. И такая бледная…
Тося встала с табуретки. Чапка вертелась у её ног.
— Чапка, это правда? — спросила Тося. Но Чапка ничего не сказала. Тогда Тося взяла Чапку на руки и пошла за Аней.
Ани в комнате не было. Тося заглянула под тахту, под стол, потом она открыла двери в туалет и в ванную. Ани нигде не было.
Страшная мысль пришла Тосе в голову, и от этой мысли у неё даже задрожали руки — вдруг Аня выпрыгнула из окна?
Тося побежала обратно в комнату… Окно было заклеено, и даже форточка была закрыта.
Тося перевела дух.
Весёлая Чапка сидела у неё на руках и, повизгивая, облизывала ей ухо. Тося спустила её на пол.
— Чапка, ищи Аню! — приказала она.
Чапка прыгала и вертела хвостом. Несерьёзная, видно, это была собака.
— Чапка, ищи Аню, — став на четвереньки и глядя прямо в глаза Чапке, раздельно, по слогам повторила Тося.
Но глупая Чапка продолжала веселиться.
Тогда Тося вспомнила, что собакам дают понюхать какую-нибудь вещь пропавшего человека, схватила Чапку, посадила её на тахту и сунула носом прямо в пуховый платок.
Чапка повертела головой, чихнула, и вдруг до неё, как видно, дошло. С деловым видом соскочила она с тахты и, оглядываясь на Тосю, побежала в коридор. Тося бросилась за ней.
Чапка царапалась в какую-то дверь в коридоре. Это, видно, была дверь кладовки.
Тося прислушалась. Из-за двери раздавался приглушённый плач. Аня плакала в тёмной кладовке. Дверь была закрыта изнутри.
Тося тихонечко постучала:
— Аня, открой, пожалуйста!
Аня не открывала, только плакать стала ещё сильнее.
— Анечка, открой, — сказала Тося. — Ну открой, прошу тебя. Ну что ты там сидишь? Там же темно! — Тося уже потихонечку хлюпала носом: она не выносила, когда кто-нибудь плакал, да ещё так плакал!..
Ей отвечали только прерывистые Анины рыдания.
— А-а-ня! — проревела уже в полный голос совершенно расстроенная Тося. — Откро-ой-ой сей-ча-ас же!..
И тут Тосины рыдания смешались с Аниными и на какое-то время даже перекрыли их.
Чапка наблюдала всю эту сцену с безмолвным удивлением.
В квартире № 38 по Молодёжной улице стоял оглушительный рёв.
Если бы в это время сюда пришёл какой-нибудь посторонний человек — скажем, слесарь или управдом, — то глазам бы его представилась странная сцена.
На полу, перед дверью кладовки, сидит смешная рыжая девочка в школьной форме и, горько всхлипывая и вытирая мокрое лицо о мягкую собачью спину, произносит время от времени:
— Выйди! Выйди! Выйди!
А в ответ непонятно откуда, кажется из-под пола или из-за стены, сквозь глухие всхлипы и прерывистые рыдания доносится невнятно и отчаянно:
— Ни за что! Ни за что! Ни за что! Никогда!
Но всему приходит конец. Плакать без конца тоже невозможно. И даже любившая поплакать Тося Одуванчикова, с чувством поплакав перед дверью кладовки, вскоре поняла, что плакать ей больше не хочется. Надо было приниматься за какое-то другое, более полезное дело.
И вот напоследок, насухо вытерев лицо совершенно уже мокрой Чапкой, Тося прерывисто вздохнула и замолчала.
Это был не просто конец плача. Это был хитрый манёвр.
Плач за дверью тоже потихоньку смолк.
— Тося… — послышался из-за двери слабый, дрожащий голос. — Ты где?
Тося не отвечала. Она даже Чапке погрозила пальцем: «Молчи!»
— Тося… — послышалось снова из-за двери.
Тося снова не ответила.
Дверь кладовки стала медленно открываться. В двери показалось освещенное тусклой лампочкой, до невозможности зарёванное и опухшее от слёз Анино лицо.
Увидев сидящую на полу Тосю, Аня выползла из кладовки и опустилась рядом.
Малиновое озеро с расписными павлинами расплылось по тёмной прихожей.
— Я думала, ты ушла, — прерывающимся шёпотом сказала Аня.
— Да что ты! — сказала тоже шёпотом Тося. — Куда я уйду? Как же я тебя оставлю?
