Наследный принц Андрюша - Машков Владимир Георгиевич

— Мои,— сказал внук.

Я подхватил чемодан и странное сооружение, Андрюша перекинул сумку через плечо. Так мы прошествовали мимо проводницы.

— Внука встретил,— поделился я с ней радостью и добавил: — До свидания.

На перроне я снова подхватил чемоданы. От того, что один чемодан был выше другого, мне пришлось согнуться, и в таком скособоченном виде я решительно понесся к выходу на привокзальную площадь, где ждал меня верный вездеход. Но я переоценил свои силы и, не сделав и десяти шагов, вынужден был остановиться. Ко мне неторопливой походкой подошел Андрюша.

— Ты что, кирпичами чемодан набил? — пошутил я, чтобы оправдать свою остановку.

— А он на колесиках,— спокойно объяснил внук. Я нагнулся и увидел, что странное сооружение — то ли сумка, то ли чемодан — уверенно стоит на колесиках и его вовсе не обязательно тащить, изгибаясь, а можно просто толкать, что я и сделал.

— Здорово придумано,— восхитился я, увидев, как чемодан ловко заскользил по перрону.

На привокзальной площади я остановился возле вездехода.

— Полчаса, и будем на даче.

Андрюша с любопытством оглядел машину, даже обошел вокруг нее.

— Это что — «Роллс-Ройс» или «Лоррен-Дитрих»? — поинтересовался он.

Я засмеялся, услышав, что Андрюша сравнил мой вездеход с машинами начала века. Честно говоря, я питаю слабость к веселым, остроумным людям. Я очень обрадовался, что внук из их числа, а то сперва он показался мне хмурым, нелюдимым, короче говоря, букой. Хорошо, что первое впечатление оказалось обманчивым.

Мы погрузили нормальный чемодан и сумку в багажник, а чемодан на колесиках устроили на заднем сиденьи.

— Дед, так это и есть твой автомобиль? — спросил Андрюша, усаживаясь рядом со мной.

— Ага,— с гордостью подтвердил я.

— Отец мне все уши прожужжал — «у дедушки автомобиль, у дедушки автомобиль»,— внук и не скрывал разочарования.

Я, конечно, понимал, что мой вездеход рядом с «Жигулями» и «Волгами», не говоря уже об иномарках, выглядит нелепо, смотрится смешно, как старик, затесавшийся в компанию молодежи.

Я вставил ключ зажигания, нажал на педаль газа, но мотор не заводился…

— Странные вы люди, взрослые,— внуку изменило чувство юмора, он говорил зло,— вместо того чтобы говорить правду, вы беспрерывно врете своим детям…

Про себя я принялся уговаривать вездеход: «Мой старый приятель, заведись. Не дай осрамиться! Я понижаю, что ты обиделся. И я обиделся за тебя. Но он же мальчишка — ляпнул не подумав. Прости его и заведись с полуоборота. Давай покажем, что у нас еще есть порох в пороховницах…»

В старинных романах в таких случаях писали: «И свершилось чудо…» Сейчас никакого чуда не произошло, а просто мой старый приятель внял моей просьбе и завелся.

— О, этот драндулет еще работает,— насмешливо протянул Андрюша, но в его голосе я уловил и удивление.

— Увидишь, как он на шоссе пойдет,— пообещал я, а сам подумал: «Только бы вездеход — тьфу-тьфу через левое плечо! — снова меня не подвел».

Но вездеход катил по шоссе так, словно он только что родился, словно его только что собрали, смазали и выпустили на большую дорогу.

И внук прикусил язык. Перестал изгаляться над моим старым приятелем. А я торжествовал, упивался победой, но молча, про себя. Между прочим, боялся, что сглажу, да и негоже старому человеку смеяться над ребенком.

Я включил приемник. Хотел найти музыку. Но по всем программам передавали речь Леонида Ильича. Покосившись на внука, я выключил приемник.

Когда мы свернули с шоссе и покатили по проселочной дороге, я спросил:

— Да, а почему папа с мамой не приехали?

— А они и не собирались,— ответил Андрюша в своей небрежной манере, когда я терялся в догадках и не знал, шутит он или объясняется всерьез, врет безбожно или говорит чистую правду.

— Как это не собирались? — рассмеялся я.— Ты, наверное, всего не знаешь. Может, какие-нибудь серьезные обстоятельства помешали им осуществить свои планы?

— Никаких обстоятельств нет,— скривился Андрюша.— Они просто водили вас за нос.

— То есть? — не понял я.

— Они дурачили вас, а сами и не думали приезжать,— зло бросил Андрюша, рассердившись на непонятливого деда.— Меня к вам сплавили, а сами завтра улетают…

Я увидел, что на сей раз внук не шутит, и не стал больше спорить. Переживает Андрюша разлуку с родителями, вот и возводит на них напраслину. Но ничего, перемелется — мука будет, время — лучший лекарь, поживет внук у нас на даче, отдохнет душой и телом.

Вездеход въехал в дачный поселок. В окружении зелени показались домики.

— Андрюша, я хочу тебя попросить,— я почувствовал смущение.— Давай мы скажем бабушке, что маме и папе сделали прививки (а им и вправду сделали кучу прививок), и поэтому им никуда нельзя было ехать, кроме как за границу. Договорились?

Впервые Андрюша улыбнулся.

— Дед, а разве ты не знаешь, что обманывать некрасиво?

Я заерзал на сиденье. В который раз за сегодняшний день внук вогнал меня в краску.

— Андрюша, пусть это будет наша с тобой маленькая тайна,— робко предложил я.

— Дед, я не люблю тайн,— покачал головой внук.— Но я готов оказать тебе услугу.

Увидев, что до меня не дошел смысл сказанных им слов, Андрюша объяснил — так растолковывают что-нибудь непонятное родители своему ребенку-несмышленышу:

— Не трусь, дед, скажу, как ты просишь…

— Спасибо, Андрюша.

Я очень обрадовался, что мы успели заключить соглашение как раз в ту минуту, когда подъехали к даче.

Не вылезая из машины, Андрюша оглядел домик, едва видневшийся в зелени деревьев и кустов.

— И это дача?

И когда я кивнул в ответ, Андрюша не удержался от иронии:

— Умеете вы, взрослые, приукрашивать действительность.

«ДЕД, А ТЫ НАПИСАЛ ЗАВЕЩАНИЕ?..»

Бабушка готова была тискать внука и не выпускать его из объятий целую вечность, но Андрюша мягко и решительно высвободился сам.

— Ой, сплошные косточки,— сокрушалась бабушка.— Что же тебя мама плохо кормит?

— Я на диете, бабушка,— и, увидев, что она не поняла, растолковал: — Если много есть, скоро состаришься. А я хочу жить долго.

Настя повернулась ко мне за разъяснениями.

— Они в столице диету соблюдают, чтобы не толстеть,— слегка повысив голос, произнес я.

Я поймал недоуменный взгляд Андрюши. Вот тебе и на! Выходит, он не знает, что бабушка плохо слышит? И чтобы она поняла тебя, надо громко и четко выговаривать слова.

— А говорили, что в столице хорошо с продуктами,— протянула бабушка и, наконец, высказала затаенную обиду: — А почему мама с папой не приехали?

Андрюша выразительно посмотрел на меня. Я не знал, куда деваться. Я ощущал себя карасем, который, оказавшись на сковородке, не испытывает от этого никакого удовольствия. Выдержав паузу, Андрюша еле заметно подмигнул мне.

— Прививки! — крикнул Андрюша, чтобы бабушка услышала.

— Не кричи, я не глухая,— бабушка замотала короткоостриженной седой головой. Она не любила, когда ей напоминали, что она плохо слышит.

Я уже пришел в себя и невозмутимо ответил:

— Я же тебе говорил — прививки.

Бабушка не сводила с меня глаз. Я чувствовал, что она мне не верит. Я знал за собой такую слабость — на моем лице было написано все, что я думаю. Да и чувств своих я скрывать не умел. Взрослые раскусили бы меня в два счета. Вот почему я стал детским врачом. Дети еще не умеют читать, тем более по лицам.

— А что мы стоим? Приглашай внука в дом,— попытался я отвлечь Настю от неприятных размышлений.

На этот раз внук помог мне поднести чемоданы, чем несказанно меня растрогал.

На веранде нас встретила Анюта.

— Это наш Андрюша,— я познакомил детей друг с другом,— а это наша Анюта.

Я заметил, что встреча с Анютой была для Андрюши полной неожиданностью. Невозмутимый, уверенный в себе, он вдруг заволновался. Ну, все понятно. Андрюше понравилась наша Анюта — милое, маленькое, пухленькое существо. А кто останется равнодушным при виде Анюты? Нет таких людей на свете.