Ян Пикса - Друзья на море
…Предместье Праги. То самое место, та черта, где город незаметно переходит в пригород: недалеко от больших городских домов одноэтажные кирпичные домики с зелеными палисадниками.
Со скрежетом подминая под себя серую ленту шоссе, мчатся танки с красными звездами на броне. Из города доносятся взрывы, пулеметные очереди: там идет бой…
Один из танков неожиданно прижимается к обочине дороги и останавливается. Не перестают сердито рокотать моторы, словно недовольные внезапной остановкой.
И вот уже к грозной боевой машине со всех сторон спешат люди, на ходу обламывая ветки сирени и наспех составляя из них букеты. По лицам людей видно: они счастливы, что хоть один танк остановился и они смогут увидеть, обнять воинов-освободителей.
Среди людей, бегущих к танку, женщины, подростки да несколько пожилых мужчин. Но вот мы видим, как улыбки застывают, как бы каменеют на лицах людей, обступивших советский танк.
Из люка танка с трудом, поддерживаемый товарищем, вылезает высокий русоволосый танкист. Лицо его посерело, губы бледны. Левой рукой он стиснул правое плечо. Синий комбинезон в этом месте потемнел от крови.
Вслед за танкистом на землю спрыгивает и командир танка — черноволосый, небритый, стройный. Взволнованной скороговоркой с небольшим восточным акцентом, выдающим в нем армянина, он говорит, обращаясь к окружившим танк чехам:
— Надо помочь!.. Бинт… бинт… Перевязать рану! И воды! Воды! Понимаете? Пить!
Люди понимают танкиста. Толпа сразу рассеивается: все спешат выполнить просьбу бойца. Молодая женщина, мать Вашека, возле домика которой остановился танк, быстро опускает на землю своего маленького сынишку Вашека и бежит к дому. Малыш, оставшись один, сразу начинает сосредоточенно, с чисто мужским интересом исследовать гусеницу танка.
Раненый боец, прислонившись к броне машины, указывает товарищу на кровавое пятно, расплывшееся на комбинезоне:
— Замочит документы… Достань их, Вартан! Переложи…
Командир танка осторожно вынимает из кармана гимнастерки раненого танкиста какие-то книжечки, бумажки, письма и перекладывает их ему в карман брюк.
В это время к танку со всех сторон спешат люди. Несколько ведер воды выстраивается на земле возле машины.
Молодая женщина принесла из дому ножницы, вату, йод и бинт. Быстро и ловко она перевязывает рану танкисту. Тот с благодарностью смотрит на нее, кивает ей головой:
— Спасибо! Вот спасибо! Ладно. Хорошо. Спасибо!
Экипаж танка, черпая поочередно из всех ведер, с жадностью утоляет жажду.
— Приезжайте к нам! Возвращайтесь! — говорит молодая женщина, вновь беря на руки своего малыша.
— Ладно! Вечером… После работы! — шутит командир танка и указывает на город, где по всему видно, ждет его нелегкая боевая «работа».
И вот уже танк, рванувшись с места, устремляется к Праге. Кто-то успевает в последний момент прикрепить букет сирени к его броне; так вот и ринется в бой эта машина, с букетом сирени…
Люди смотрят вслед танку. И вдруг женщина с ребенком на руках замечает лежащую на земле фотографию. Ее, видимо, обронил командир танка, перекладывая документы товарища из одного кармана в другой. Женщина наклоняется и поднимает фотографию. На карточке молодой русоволосый мужчина с ребенком на руках. Это тот самый боец, которому только что перевязывали рану. Только на фотографии он веселый и улыбающийся, не в замасленном боевом комбинезоне, а в белой летней безрукавке… На руках у него маленькая девочка с пушистыми локонами.
Молодая женщина с фотографией в руках смотрит вдаль, туда, куда только что умчался танк с раненым владельцем фотографии.
Боевая машина уже далеко; она влилась в поток таких же стремительных машин, рвущихся в город, несущих с собой освобождение Праги от фашистских оккупантов…
Женщина вновь переводит глаза на карточку. Крупно: фотография… И снова мы видим лицо женщины. Только черты его стали старше и строже, волосы посеребрились…
Мама Вашека закончила свой рассказ. Вашек и Гонзик молчат.
— Разрешите мне посмотреть еще раз! — нарушает молчание Гонзик и протягивает руку за фотографией.
Гонзик благоговейно и серьезно всматривается в фотографию, как бы воскрешая перед собой только что прослушанный рассказ.
Мама Вашека выходит из комнаты.
— Переверни карточку и посмотри, что там написано! — неожиданно произносит Вашек.
Гонзик переворачивает карточку. На обратной стороне фотографии стоит штамп фотоателье: «Одесса, улица Гоголя, дом 27».
— Прочитай, что там написано! — приказывает Вашек.
— «Одесса», — читает Гонзик по-русски. — Ну и что?
— Неужели ты ничего не понимаешь? — тоном заговорщика говорит Вашек, наклоняясь к своему верному другу. — Одесса! Понимаешь? А где находится эта самая Одесса? На Черном море! И если я получу первую премию на конкурсе, я попаду в Одессу! Понял, Гонзик? Понял мою мысль? Я попаду в Одессу, и со мной будет эта фотография! Понял? И я найду этого танкиста, и я приду к нему и скажу…
Гонзик преображается. Он все понял. Он понял теперь, почему Вашек так упорно занимается, почему он так хочет стать победителем третьего тура. И вдруг Гонзик обижается:
— Почему же ты мне раньше этого не сказал? Почему ты скрыл от меня свой план? Разве это по-товарищески? — перебивает он своего друга. — Это нечестно!
— Прости, Гонзик! — сердечно и искренне говорит Вашек и кладет товарищу на плечо руку. — Прости! В первый раз! Я не хотел тебе этого говорить потому, что вдруг я не выиграю. А если бы я выиграл, я бы сразу тебе все рассказал. А сегодня так само получилось… Теперь ты все знаешь.
— Ладно! — восклицает Гонзик и вскакивает со своего места. — Я тебя прощаю! Но теперь-то ты должен выиграть во что бы то ни стало! Обязательно! И ты выиграешь! И я представляю себе, как ты найдешь в Одессе этого советского солдата и как ты скажешь ему… Что ты ему скажешь?
Вашек тоже воодушевился. Он тоже вскочил со своего места. Глаза его горят.
— Что я ему скажу? Я ему скажу: «Здравствуйте! Вы меня не знаете. А я вас знаю! Помните Прагу? Помните, как вам перевязывали рану? Это была моя мама! Тринадцать лет мы хранили в нашем альбоме вашу фотографию. И вот теперь мы ее вам возвращаем. Может быть, у вас больше нет такой карточки? Возьмите ее, пожалуйста, и давайте переписываться!»
Все это Вашек выпалил на одном дыхании. Он хотел еще что-то добавить, но Гонзик внезапно схватил его за руку.
— Садись! Давай заниматься! Задаю вопрос! Отвечай!
Сев к столу, Гонзик сразу сосредоточивается и опять чужим, «взрослым» голосом спрашивает у Вашека:
— На какой китайской реке построена самая мощная гидроэлектростанция?
Вашек молчит. Думает.
— Вот это действительно вопрос! — шепчет он. — Это тебе не «назовите столицу Албании». На какой реке построена…
Вашек машинально берется за свой портфель и открывает его. Щелкает замочек.
— Сейчас… Сейчас!.. — бормочет Вашек и лезет в портфель за какой-то книгой. И вдруг он в испуге выдергивает из портфеля руку.
— Что там? Змея? — спрашивает Гонзик.
Вашек осторожно, с испуганным видом вновь залезает в портфель и двумя пальцами вытаскивает из него носовой платочек.
— Платочек! — шепчет Гонзик. — Смотри, пожалуйста!
Осторожно, словно взрывчатое вещество, подносит Вашек к носу платочек и сразу отбрасывает его в сторону:
— Надушенный! Девчачий!
Друзья склоняются над портфелем. Постепенно извлекают они все его содержимое: ленточку для кос, аккуратно завернутые в белую бумагу тетради, учебники, большой гребень и, наконец, несколько писем.
Вашек и Гонзик с интересом рассматривают конверты с наклеенными на них советскими марками.
— «Прага, 2, — читает вслух Вашек адрес на одном из конвертов. — Ярослава Гашека, 24, квартира 7, Алене Граской».
— Письма из Советского Союза! — восторженно говорит Гонзик. — Из Одессы! От Марины Кавун!..
— Теперь я знаю, где она живет! — не слушая друга, восклицает Вашек.
Вашек быстро укладывает все обратно в портфель, выхватывает из рук опешившего друга письма.
— Давай сюда письма!
— Интересно почитать, что там написано! — нерешительно говорит Гонзик, глядя, как письма скрываются в портфеле.
— Улица Гашека, 24, квартира 7, Алена Граская, — шепчет Вашек, запирая на портфеле замок. — Это очень удачно получилось, что мы поменялись портфелями! Очень удачно!
С этими словами Вашек срывается с места. Снимает с полки копилку и зачем-то нетерпеливо начинает вытряхивать из нее монеты.
Квартира Алены Граской.
Разложив на гладильной доске новое шерстяное платье дочери, закатанное жиром, мать Алены при содействии соседки пытается вывести пятна. Алена находится тут же. Она наблюдает за всеми манипуляциями, которые ее мать и соседка производят над платьем.
