Тамара Чинарева - Гоша Краюшкин и белый пароход
Гошке захотелось увидеть капитана в парадной форме с золотым крабом на рукаве. Пока отцов катер мостился к боку парохода, Гоша, задрав голову, искал на палубах капитана. Он обвел глазами весь корабль и увидел на капитанском мостике мальчишку не больше себя. Мальчишка, облокотись на белые поручни, свысока смотрел на Гошку. Был он нарядный — в бархатных штанах, новых ботинках на толстой подошве и белой куртке с капюшоном. Гошка независимо спрятал за спину руки, покрытые цыпками, и сплюнул за борт.
— Степан Иванович! — раздалось над рекой. Гошка вздрогнул, услышав имя и отчество отца. Он понимал, что голос звучит из динамика, но и казалось ему, что у капитана большого парохода и голос должен быть могучим, как пароходный гудок. — Мы завершаем найтовку, попьем чаю и в путь. Это займет полчаса, ничего?
— Ничего… — тихо кивнул отец. — Мы не торопимся…
Отец стоял на палубе своего катерка в линялой рубашке в пыльных ботинках. А ведь дома в шкафу у него висел новый костюм. Мог бы и надеть по такому случаю. Матрос с веником и то вон какой нарядный. А капитан-механик швартового катера одет, как… Стыдно стало Гошке за отца перед большим пароходом.
— Это капитан говорил? — тихо спросил Гошка у Васьки Морева.
— А кто же еще…
— А почему его не видать?
— А как ты его увидишь? Он в рубке…
— Может, пока перекусим? — предложил отец.
— Нет, потом! — замахал руками Гошка. — Попозже…
Он пришел в ужас, представив, как они на глазах у белого парохода будут есть хлеб с луком и запивать квасом. На этом пароходе и едят, наверное, все не наше. Какие-нибудь заморские кушанья.
— Дело ваше… — пожал плечами отец. — Я думал, квас нагреется…
Гошке казалось, что из всех иллюминаторов его разглядывают, как божью коровку. Он ушел в кабину и присел на корточки возле штурвала. Здесь и настиг его капитанский голос:
— Степан Иваныч! Может, подниметесь, выпьете чаю?
Так громко спросил капитан, что, наверное, даже в деревне Черный Мыс услышали, как отца зовут пить чай на «Красное Сормово».
Приятно Гошке было, что капитан большого парохода знает его отца. Хоть бы отец согласился. Разве будет другая возможность попить чаю с настоящим капитаном?
Но отец отмахнулся:
— Не-э… Я чай не пью в такую жарищу. Может, вон только сын, Гошка, пароходом интересуется… Гошка, хочешь, иди погляди…
Если бы Гошка был умытый и нарядный, он бы без приглашения уже разгуливал по борту, а тут даже съежился от предложения отца. Но отцу нельзя перечить. Если он сказал «иди погляди», значит, надо идти и глядеть. Гошка обтер незаметно сандалии ветошью и вышел на палубу.
Матрос с «Красного Сормова» протянул ему руку. В один момент Гошка оказался на высоком борту парохода. Отец с Васькой глядели на него снизу и, будто сговорившись, подмигивали: «Ничего… Подумаешь, видали мы всякие пароходы…»
Гошка впервые заметил, что и отцовский катер имеет свое название. На сером борту белыми буквами написано «Эвенск».
Матрос сказал:
— Можешь ходить везде, кроме машинного отделения. А лучше всего — познакомься с Русланом. Это сын нашего капитана, он тебе все покажет…
Имя-то какое у капитанского сына — Руслан… Такого и в простой одежде не представишь, а на прополке картошки тем более. Всех мальчишек в Гошкиной деревне звали просто — Вовка, Сережка, Димка… А тут Руслан. Вон почему он воображает. Гошке и не обязательно с ним знакомиться. Он и сам пароход посмотрит.
Ловко взлетел Гошка по трапу. Прошелся по палубе. Заглянул в открытый иллюминатор. Увидел молодого парня в наушниках и услышал: «пи-пиби-пи…» Как скворчонок кричит. Это судовая рация работает. Только хотел Гошка свернуть в открытую железную дверь, как в ней появился мальчишка.
— Привет… — улыбнулся он. — А я видел, как ты на борт поднялся, а потом тебя из виду потерял…
— А чего меня терять? — независимо сказал Гошка.
— Я тут целую неделю с отцом плаваю и еще ни с одним мальчишкой не познакомился. Тебя как звать?
— Георгий… — неожиданно для себя сказал Гошка. Георгием его звал только один человек — учительница французского.
— А меня Руслан…
— Я знаю…
— Откуда?
— У тебя на лбу написано!
Гошка сам не знал, почему он так вредничал. Ведь мальчишка хоть и нарядным был, но пока не задавался и не делал ему ничего плохого. Наоборот, протянул Гошке пластик жевательной резинки в яркой бумажке.
— Хочешь? Ее пожуешь-пожуешь, а потом можно надувать пузыри. Иногда большие получаются, как воздушные шары…
— Знаю… — сказал Гошка. — У нас на Черном Мысу такой навалом…
Мальчишка поверил, хотя Гошка сам смутился от такого вранья.
— Пошли, капитанскую каюту покажу… — предложил Руслан. И направился в коридор. В коридоре было много дверей с табличками, как в школе. «Механик», «Штурман», «Кок»…
— Судовое время 16 часов 30 минут. Команда приглашается на чай. Приятного аппетита… — сказал невидимый голос.
Вдоль стен тянулись блестящие поручни. Наверное, когда корабль попадал в шторм и его здорово качало, все держались за эти поручни, чтобы не упасть.
— А я приехал отца из Японии из рейса встречать и пошел с ним на погрузку. Мы лесом грузились…
Гошка видел: рядом с пароходом стоял плавучий подъемный кран и плавали на воде бревна. Крановщик живет в Гошкиной деревне, а грузчик — в соседнем селе Ягодном. Рано утром их забирает катер и возит на работу. Поэтому неприятно Гошке было, что капитанский сын говорит: «Мы грузились…»
Мальчишка по-хозяйски открыл дверь в большую каюту. Там на кожаном диване, покрытом ковром, сидел его отец, настоящий капитан в морской форме. Он сказал:
— О, на борту гости…
Капитан встал и подал Гошке руку. Чистую и загорелую. Неудобно было Гошке протягивать свою грязную, но пришлось. Капитан пожал ее, потом повернул мозолями кверху и удивился:
— Да ты настоящий рабочий человек! Где это ты заработал столько мозолей?
— Забор чинил, траву тяпал, рубил дрова…
— Видишь, Руслан… — сказал капитан сыну. — Такого человека уважать можно…
Гошка не успел как следует рассмотреть капитанскую каюту, потому что капитан пригласил мальчишек пить чай.
Они спустились в кают-компанию, и все, кто там был, встретили Гошку радостно. Они подвинулись, уступили ему место и налили в стакан с серебряным подстаканником чаю.
Гошка прихлебывал чай и слушал, о чем разговаривают моряки. Сначала они хвалили хлеб, за которым плавали вчера в Гошкину деревню на боте, потом жалели, что вода упала, и боялись, как бы корабль не сел на мель. Большому груженому кораблю трудно развернуться в узкой протоке. А матрос, которого Гошка видел с веником, сказал:
— До чего эти мотыльки надоели, вся палуба ими усыпана, намел целое ведро…
На что Гошка заметил:
— Мотыльки — это неплохо… Когда много мотыльков, рыба начинает идти…
Все рассмеялись, быстро допили чай и убежали по трапу. Остался Гошка с Русланом вдвоем. Руслан сказал:
— Видишь, бортики на столах? Поднимаются и опускаются…
Он поднял бортики и обеденный стол стал похож на бильярдный.
— Как ты думаешь, зачем они?
Гошка боялся опростоволоситься. Он подумал, представил вечер, звезды в иллюминаторе, черную воду за бортом и сказал:
— Книжки читать…
— Ах-ха-ха! — закачался на стуле Руслан. — Ах-ха-ха! Ой, держите меня! Это же… ой, не могу! Это на случай шторма, чтобы посуда не падала…
Он так громко смеялся, что из окошка высунулся усатый кок в поварском колпаке.
— Некогда мне тут с тобой чаи распивать! — рассердился Гошка. — Ты с отцом отдыхаешь, а я работаю!
И он помчался по трапу быстро, как по сигналу тревоги. Руслан перестал хохотать и даже сказать ничего не успел вслед убегающему Гошке.
На «Красном Сормове» подняли якорь. Матрос сбросил на «Эвенск» швартовый конец и Васька Морев с Гошкой ловко уложили его восьмеркой на чугунном кнехте.
Капитан белого парохода стоял на мостике, сияя пуговицами. Торчал на палубе Руслан и завидовал Гошке. Капитан-механик Степан Иваныч Краюшкин взялся за штурвал. Наступила очень ответственная минута. Пароход должен выйти из протоки на большую воду. Удачно он выйдет или сядет на мель, сейчас зависело от швартового катера и Гошкиного отца.
Напрягся металлический трос, дрогнула палуба под Гошкиными сандалиями, загудел белый пароход. Исчез с борта Руслан. Видимо, отец загнал его в каюту.
«Красное Сормово» медленно развернулось на воде и за катером вышло на большую реку.
— Счастливо оставаться! — раздался над рекой капитанский голос.
— Семь футов под килем! — крикнул Гошкин отец и помахал кепкой.
Гошка подумал:
«Совсем маленький катер, а большой пароход не может без него уйти в плаванье…»
