Александр Ампелонов - Специальный приз
Леша летел по лестнице, не чувствуя под собой ног от счастья. Никогда, никогда ему еще не доверяли ворота…
Футбольное поле было небольшое, но ровное. В центре пятачком зеленела травка. Эх, если бы ворота другие! У этих верхние штанги прогнулись, и вратарь, прыгая за мячом, рисковал набить на макушке шишку. Сколько мальчишки ни ругались, завхоз каждое лето сушил на воротах пожарные шланги.
Началась игра. На поле, как всегда, распоряжался Женька. Он покрикивал на игроков, единоличничал, бестолково финтил, явно любуясь собой. Соперники, наоборот, играли в пас. И тут оказалось, что оборона первой палаты дырява, как решето. Лешка метался от штанги к штанге. В штрафной началась толчея, мяч то и дело куда-то пропадал. И вдруг он вынырнул совсем рядом! Лешка метнулся вперед, бросился кому-то в ноги, но… поймал пустоту. Мяч тихонько катился в ворота, а из центра уже мчался разъяренный Женька.
— Ты что — слепой? Такой «шипунок» пропустил! Проваливай отсюда!
Леша принялся стягивать свитер. Гусев подошел к Сыроежкину. Тот стоял неподалеку и наблюдал за игрой.
— Серж, выручай!
Сыроежкин молча взял у Леши свитер. И в тот момент случилось непредвиденное. Женька злобно сплюнул и, ни слова не говоря, пошел к бровке.
— Жень, ты чего? — удивился Гусев.
— Ничего!.. Или я, или он — выбирай!
Разгоряченный борьбой, красный, злой, Женька шел к угловому флагу. Он мог бы давно свернуть с поля, но упорно шел по бровке, словно был уверен, что его окликнут.
Гусев растерялся, пауза затягивалась.
— Начинай с центра, — твердо сказал Володя. — Что мы, без него не справимся?
Игра возобновилась и, как ни странно, пошла ровнее, хотя в Володиной команде было теперь на одного игрока меньше.
Вечером все разговоры велись, конечно, вокруг игры. Женька брюзжал:
— Это все Сыроежкин. Вратарь называется. Такие пенки пропускать! Вобла и то лучше стоит.
— Ты же сам его выгнал, — заметил Гусев.
Женька промолчал.
— Еще хорошо, что ничья, — вздохнул Леша.
— Была бы победа! — подхватил Женька.
— Была бы, — согласился Володя, — если бы ты не сбежал. Что за игра ввосьмером!
— Кто сбежал? Я сказал: выбирайте.
— А кто ты такой, чтобы ультиматумы ставить?
— Просто ты, Снеток, зазнался, — сказал Гусев.
— Кто зазнался? — взорвался Женька. — Лучше бы молчали, мазилы. С трех метров выше ворот!
Вставать на зарядку не хотелось. Сыроежкин, Саша и Володя выбежали в коридор. Леша посмотрел им вслед, сладко зевнул и отвернулся к стене. Пока не придет воспитатель, можно минутки две поспать. А если повезет, то и три.
— Вобла, вставай! — строго окликнул Женька.
— Чего тебе?
— Накрой меня одеялом! Волнами, как в прошлый раз.
Однажды, спрятавшись под одеялом, Женька проспал зарядку и теперь решил повторить трюк еще раз.
— Быстрее!
Едва Лешка выполнил Женькино приказание, вошла Таня.
— Леша! Почему ты еще не одет? Быстренько на зарядку!
Ничего не оставалось, как спуститься во двор. Было и солнечно и морозно. Изо рта физрука шел пар. Леша встал в строй и запрыгал вместе со всеми, приноравливаясь к счету: раз-два-три, раз-два-три…
Женька появился под конец зарядки, заспанный и злой. Его обнаружила и вытащила из постели Татьяна Ивановна. После пробежки Гусев свернул к турнику. За ним потянулись остальные. Саша подтягивался тяжело, грузно. Женька считал. Дальше семи раз дело не пошло, Гусев спрыгнул вниз. Освободившись от груза, перекладина легонько вибрировала.
— Кто следующий? — спросил Женька, взглянув на Сыроежкина. К перекладине подошел Володя. Легко подбрасывая свое гибкое тело, он выжался десять раз. Перекрыть такой результат было трудно, и к турнику никто не шел.
— Пошли мыться, — сказал Гусев.
— Зачем? Сейчас Сыроежкин класс покажет, — подначивал Женька.
Сыроежкин покачал головой:
— У меня рука болит, на футболе вывихнул.
— Испугался? — хихикнул Женька.
Сыроежкин насупился и, шагнув вперед, повис на перекладине. Он выжимался необычно, раскачиваясь как маятник.
— Так нельзя! — крикнул Женька.
— Можно, — возразил Гусев. — Лишь бы подбородок коснулся. Нас так в секции учили.
Сыроежкин подтянулся четыре раза, пять… Женька заволновался. Его личный рекорд был под угрозой. Сыроежкин остановился, повис на вытянутых руках, потом, стиснув зубы, медленно пополз вверх, выше, выше… Вдруг, так и не достигнув цели, он рухнул вниз и, держась за больную руку, отошел в сторону.
— Слабак, — не совсем уверенно заявил Женька и, подпрыгнув, уцепился за холодную перекладину. Первые три касания дались ему легко, потом дело пошло хуже. Напрягаясь изо всех сил, Женька хриплым голосом считал:
— …Четыре, пять, шесть…
Отжавшись седьмой раз, он с победным видом спрыгнул на землю и обернулся к Сыроежкину:
— Вот, учись! Мы, между прочим, в командах не числимся.
Сыроежкин смолчал.
Леша старательно раскрашивал контурную карту. Неделю назад по географии задали нанести природные зоны Африки, завтра истекал последний срок. За окном быстро таял короткий осенний день. Леша переехал со столом поближе к окну. Сыроежкин учил физику. Перевернув страницу, он предложил:
— Пошли постукаем, пока светло.
Лешка помотал головой.
— Почему? Ты уже кончаешь. Сахару закрасить, и все.
— Мне еще одну.
— Как?! — испугался Сыроежкин. — Больше ничего не задавали.
Леша молчал. Вторую Африку приказал ему закрасить Женька, но говорить об этом не хотелось.
Сыроежкин обиженно уткнулся в книгу.
— Тебя что, Гусь заставил?
— Нет, Снетков, — нехотя признался Леша.
Сыроежкин пожал плечами.
— Я бы не стал. Была охота. Он ко мне тоже лез, чтоб я палату убрал.
— Раньше он меня всегда заставлял, — вздохнул Леша.
— А теперь?
— Теперь Володя защищает…
— Пошли, — твердо сказал Сыроежкин. — Почему ты за него задание делать должен?
— Тебе ничего, а мне «персики». — Лешка колебался, но Сыроежкин тянул его к двери:
— Пошли! Хочешь, на воротах стоять научу?
— А если он драться полезет?
— Пусть попробует. Нас двое, а он — один.
Делать карту Леше совсем не хотелось, но и на бунт решиться было нелегко. Себя он в расчет не принимал, а Сыроежкин, казалось, был слабее Женьки.
…До самого ужина они гоняли во дворе мяч. Сыроежкин бил пенальти и учил Лешу падать за мячом. Лешка бросался как лев. В правый и даже в левый угол, о чем раньше он не мог и помышлять. Но сегодня падать было совсем не больно и земля казалась мягкой, как матрац. Никогда еще Лешке не дышалось так легко.
Когда они вернулись в палату, Снетков придирчиво осматривал карту. Грозно взглянув на Лешу, он спросил:
— Здесь все правильно?
— Кажется, все, — побледнев, пробормотал Лешка.
— Ты что, свою отдаешь? — возмутился Сыроежкин.
— А тебе что? — отрезал Снетков. — Не твое дело — и не лезь.
— Нет, мое.
— «Персиков» захотел? — удивился Женька.
— Захотел, — не отступал Сыроежкин.
— Может, тогда во двор выйдем? — Женька схватил Сыроежкина за рубашку, но тот оттолкнул Женьку в сторону:
— Давай выйдем!
«Сейчас драка будет», — с ужасом подумал Леша.
Но драки не случилось. Женька повалился на кровать и, показывая пальцем на Сыроежкина, неестественно захохотал:
— С кем? С тобой?.. Тебя же в больницу увезут!
Ночью Леша спал плохо. Сперва одолевали страшные сны, потом показалось душно. Он хотел встать и открыть форточку, но услышал шепот. Женька стоял на корточках у постели Гусева и энергично размахивал руками.
— Давай намажем! Чтобы не возникал! — говорил Женька.
Саша отвернулся к стене и сквозь сон промычал:
— А ну тебя, я спать хочу.
Но Женька не унимался:
— Давай! Ему положено. Только приехал, а уже права качает.
Гусев не двигался. Раньше на такие дела он был охотник, и вдруг… Женька махнул рукой и, вытащив из тумбочки тюбик, направился к постели Сыроежкина. Леша почувствовал, что дрожит. В душе вдруг смешалось все: облегчение (первый раз собирались мазать пастой не его, а кого-то другого), страх, стыд… Он понимал — нужно что-то предпринять, разбудить Сыроежкина, но не мог шевельнуть пальцем.
— Вобла, ты не спишь? — спросил Снетков. — Вставай, Сыроежкина мазать будем.
— Я не буду.
Женька схватил Лешку за руку, потянул с постели.
— Отпусти, я не буду! Я все равно не буду!.. — шептал Лешка, пытаясь высвободить руку.
— Ах, ты шуметь! — разозлился Женька и повалил Лешу на кровать.
Леша рванулся, но Женька был сильнее и легко прижал его к подушке. Леша не плакал. До боли сжав зубы, он ждал, когда Женьке надоест его бить.
