Николай Александров - Звездочёт (сборник)
Библиотека «Мудрые дети» призвана побудить человека к осмысленному отношению к собственной личности и, конечно же, к тому, чтобы укрепить внутрисемейный мир и сделаться не только ориентиром и практическим уроком для всех членов семьи, но и инструментом сотворчества в познании нравственного и поведенческого эталона гражданина и патриота России. Мы должны помнить, что дети, научившиеся думать и мыслить, могут стать по-настоящему счастливыми людьми.
В разделе «самостоятельная работа» мы предлагаем выяснить значение тех или иных слов, а чтобы добиться объективного результата, советуем пользоваться следующими словарями: Словарь Ушакова, Большой толковый словарь русского языка, Большой энциклопедический словарь и Словарь современного русского языка.
Звездочёт
Помнится, со своей женой мы первые полгода как сиамские близнецы ходили. И вдруг вечером, на излёте столь круглой даты, она меня спросила:
– Почему ты свою одежду около кровати складываешь, а не в шкаф на плечики вешаешь?
– Я так привык, – чистосердечно ответил я.
Она спросила, я – ответил и забыл. Не то чтобы недоумения, даже огорчения не показал.
По прошествии некоторого времени она вновь и уже с каким-то нескрываемым раздражением принялась меня пытать:
– Это что же, – говорит, – так теперь и будешь всегда свою одежду у кровати постилать вместо ковриков?
Даже не столько вредный тон, сколько одно только обстоятельство, что на меня, хозяина и мужа, возможно указывать каверзным пальцем, совершенно лишило меня умиротворённого и присущего мне мудрого расположения духа.
– А ты, – воткнул я ей навострённую булавочку, – всю стиралку своими помазульками и тушами заставила. А ватки, – здесь я вдохнул и дунул уже самым острым перцем, – нарочно в раковину бросаешь! Я забодался их оттуда вязальным крючком выковыривать!
– А, так ты меня попрекаешь! А говорил, что любишь!
Последний и беспомощный довод окончательно взбаламутил моё спокойствие – я был оскорблён глупейшим содержанием спора и совершенно нелогичным выводом.
– При чём здесь наша любовь?! Я тебе рассказываю про ватки в раковине, а не про нашу с тобой любовь.
– Вот она, вся ваша мужская суть!
– Суть – это глагол множественного числа. Он есть. Они суть, – я был хладнокровен и беспощаден. – А сущность в том, что ватки суть не на своём месте, а полощутся в таком приборе, который им не присущ.
– Ты сейчас с кем разговаривал?
– С тобой! И этот наш разговор задевает мою мужскую сущность. Хотя, в сущности, что тебя в ней не устраивает?
– Всё не устраивает!
– А что именно?!
– Я же сказала – всё!
– Ты ничего не сказала, кроме беспредельного раздражения в мою сторону. И желания обидеть меня.
– Нет, это ты меня обидеть хотел!
Далее поезд проследовал без остановок. Многим знаком этот упрямый и шаткий бег и назойливое желание дёрнуть, наконец, стоп-кран и сойти посередь дороги, и броситься в кусты ли, в канаву, в лес или к придорожному буфету – куда угодно, лишь бы замереть в одиноком и послушном только тебе покое. И многим, я думаю, хочется ещё раз прокатиться в этом молодом и шумном вагоне, потереться друг об дружку лбами, пожевать кулинарный пирожок, разломанный пополам, запивая его кислым соком, и ещё раз, как летящие мимо станции, перечислить и оспорить все предназначенные и выдуманные привилегии.
Так мы тешились года два. Правда, здравый смысл и подсказанные им привычки примиряли нас к ночи. К этому времени у нас составилась довольно-таки подробная табель обоюдоострых недостатков и пороков, оставалось только придать ей беспощадную системность и выучить наизусть, с тем чтобы сойтись уже на окончательной границе и с открытыми забралами.
И тут вмешалась тёща. Она наконец-то решила, что я плохой муж и меня будет не в пример как лучше развести с Ириной, не только по разные стороны боя, но и самой линии судьбы. Хотя она не знала, что эта самая линия и без её помощи двоится и ведёт себя крайне неровно. У нас просто не было привычки крошить осколками за пределами своей избушки.
И едва лишь на линии нашего всесокрушающего, но суверенного огня появилась «третья сила», имеющая своё мнение и свои интересы, как нас вдруг это сильно задело и даже заело, причём зажевало сразу обоих и в одном и том же конкретном направлении. И мы объединили не только свои усилия, но и обрушили в её сторону всю накопленную и притёртую к боям огневую мощь. Тёща тоже оказалась не сдобным пряником, подтянула резервы и нашла даже союзников в лице давно позабытых, но очень заботливых родственников. Нам пришлось отложить до времени свои баталии и защищать свою независимость и право от упрямого и равнодушного мнения несуразного блока, от его сплетен и легенд.
Окончательно же нас сплотило известие о том, что Ирина беременна. И я понял, что я настоящий мужик и скоро смогу стать отцом!
И это был первый вечер, в котором мы оказались вместе, но наедине со своими мыслями: Ирину впечатлял её живот, в котором кто-то затаился до времени, меня – собственные и очевидные заслуги. Наши размышления нечаянно привели нас к некоторому решению, в правилах которого мы согласились не проводить более дискуссий с повышенной громкостью и таким же эмоциональным напряжением, чтобы не беспокоить более ни ребёнка, ни то существо, которое его носит. Я предложил:
– Ира, давай, едва лишь начинаем свару, немедля расходимся по разным комнатам и считаем до тысячи. А затем уже вновь встречаемся на кухне и продолжаем разговор. Если опять доведётся поругаться, повторяем опыт сызнова, и так – до состояния мира.
– А что будем считать? – немного подумав, Ира задала в свойственной ей манере, странный и неожиданный вопрос.
Я задумался и, опершись на банальности, предложил:
– Звёзды.
– А днём звёзд не видно.
– Видимость или невидимость не означают отсутствия. Если это непонятно, будем считать и ссориться в тот момент и в том месте, где видимость и присутствие сольются воедино.
– А сейчас ты с кем разговаривал? Ты сам-то понимаешь, о чём говоришь?
– Я понимаю и надеюсь, что скоро мы будем понимать друг друга с полуслова.
Я в молодости был сентиментальным, а потому недальновидным. Счастливая пора невинных обольщений!
И видимость, и чёрт в ступе, и другие потусторонние подробности сошлись в тот же вечер – лоб в лоб и со страшным треском, немедленно организовав беспощадный поединок. Опираясь на условия заключённого пакта, мы с неохотой разошлись по комнатам, я, конечно, не стал считать до тысячи, а постоял минут пять-семь и вернулся на кухню. Вскоре появилась Ира.
– Ты считаешь быстрее меня, – сказала она.
– Ясен перец, у меня же соображалка мужского рода.
– Конечно, ты – мужчина. А вот женщине уступить не можешь.
– Могу. Билет на «Титаник», – ответил я, и мы вновь отправились заниматься арифметикой.
Когда уже в третий раз мы сошлись на кухне и посмотрели друг на друга, то, наконец, рассмеялись.
– Чему ты смеёшься? – спросил я и обнял жену.
– Я больше не могу считать звёзды, у меня в глазах рябит и язык заплетается, – ответила Ира и положила голову мне на грудь.
– А ты что, считала звёзды?
– Да, а ты?
– Детонька, я давно уже досчитал до одного триллиона семи. А дальше, сказать по правде, немного устал.
– По какой ещё правде? Ты что не считал звёзды? Ты же врун. Врун! Это же невозможно. Ты же мне на каждом шагу лгёшь. Лжёшь.
– Не лжу. Вот сделай шажок и подойди к окошку, – мирно предложил я. – Видишь вон то пятнышко? Это туманность Андромеды. Там триллион звёздочек. А вон в том ковшике – семь. Итого, звёзд мне хватает на 999 миллиардов наших ссор, плюс скромный запас на чай и перевязки.
– А, так ты всё-таки меня обманул! – Ира оттолкнула меня. – Так не считают.
– Считают. Считают, – подтвердил я. – И ещё я считаю, что одной звёздочки в том ковшике не хватает.
– Почему? – она вдруг с интересом посмотрела на обозначенное мною созвездие.
– Потому, что она у меня в руках, – улыбнулся я и обнял жену.
На другой день я повздыхал, однако развесил свои одёжки на дурацких плечиках, а жена обзавелась какой-то банкой для ваток и спонжиков, которая, сказать по правде, всё время кувыркалась и норовила побить раковину. Но для пресечения этой невинной шалости у меня ещё оставался приличный счёт в звёздном банке.
Думаем вместеСамое время поговорить о семейном мире. Зачастую молодожёны думают, что после свадьбы и далее каждый день у них на столе будет дежурить сладкий торт, облитый шоколадом и украшенный ягодками. Нет, торт необходимо приготовить при пособии труда и терпения, а на шоколад заработать деньги. Нам же хочется сразу в рай, а получается иначе. Через месяц-другой после начала совместной жизни муж замечает, что его жена – дама не только с формами, но и с характером, весьма своенравным и не похожим на асфальт, ведущий к Дому Правительства. Оказывается, у неё есть глаза, которые не только распахиваются или тактично прикрываются, но и способны замечать всякие ехидные колкости, и даже нос, который, помимо запаха «одеколони», способен различать и другую, не присущую парфюмерии, вонь. И стихи, утратив крылатые рифмы, постепенно перебегают в прозу самого скандального и неопрятного свойства, и не имеющую в финале никакого ясного и щадящего решения.
