Елена Ильина - Пушистый гость
— Им еще рано спать, они большие, — сказала Лида.
И девочки ушли ужинать. Но как только они ушли, возле дверей кукольного домика появился еще один гость, которого никто не звал и никто не ждал.
Приключение в кукольном доме
Гость был в белой шубе.
Глаза у него были красные.
Уши длинные.
Белые усы топорщились. На лбу росли длинные белые волосы, острые, как иголки.
Гость стоял возле самого дома и двигал носом. Фиалка смотрела на него широко открытыми стеклянными глазами.
Красная Шапочка тоже смотрела и, верно, думала, что это волк.
Если бы только Фиалка и Красная Шапочка умели кричать, они закричали бы изо всех сил:
— Девочки! Девочки! К нам страшный зверь пришел! Спасите нас! Спасите! Спасите!
Но Фиалка и Красная Шапочка не могли закричать, не могли позвать на помощь Лиду и Маю. Ведь они были только куклы.
Пожарный молча таращил на зверя свои блестящие, как пуговицы, глаза. Жалко, что он не мог соскочить с крыши и замахнуться на зверя топориком.
И даже милиционер ничего не мог сделать. Револьвер у него был не настоящий, и свисток не настоящий, да и сам он был игрушечный.
А зверь-то был живой!
Он подбирался к кукольному домику все ближе и ближе. И вдруг прыгнул прямо во второй этаж — на стол, где стояли чашки.
Ножки стола подломились. Стол рухнул на пол вместе с посудой. Фарфоровые блюдца и чашки со звоном разлетелись в разные стороны и разбились вдребезги. Упал со стола цветок в глиняном горшочке. Фиалка Еремеева слетела с дивана и шлепнулась на пол. В голове у нее что-то щелкнуло, и синие стеклянные глаза ее закрылись навсегда.
Но белому зверю не было до нее дела.
Осколками посуды зверь порезал себе лапу. Он лизнул лапу и, поджав ее, начал подбирать с пола крошки пирога. А потом увидел цветок и принялся его щипать.
Вдруг он заметил Петрушку. Петрушка сидел на диване, ни жив ни мертв от страха. Зверь посмотрел на него одним глазом и — раз! — схватил Петрушку за нос — того самого Петрушку, который только что так весело отплясывал на Фиалкином рождении.
Зверь вертел головой, и Петрушка тоже вертел головой. Ему, наверно, было очень больно. Но Петрушка только трещал. Плакать он не умел.
Домик ходил ходуном, окна и двери тряслись, стены дрожали. Пожарный на крыше качнулся раз-другой и полетел вниз кувырком. Каска со звоном покатилась по полу. Зверь схватил ее ртом, потом подбросил и принялся грызть ремешок.
И вдруг уши у зверя поднялись. Он насторожился. Из другой комнаты послышались быстрые, частые шаги…
Белый зверь схватил каску за ремешок, оттолкнулся задними ногами от пола и пустился наутек. В три прыжка перелетел он через всю комнату и шмыгнул в приоткрытую дверь.
Кто виноват?
Лида первая вбежала в комнату и — остановилась. Что такое? Фиалка лежит на полу с закрытыми глазами.
Лида подняла Фиалку, но глаза у куклы не открылись. Лида тряхнула ее, но глаза так и остались закрытыми. Пожарный тоже лежал на полу. Он был без каски, а из головы у него торчала пакля. Серая, жесткая пакля.
— Вера Сергеевна! — закричала Лида. — Идите сюда скорей! Что тут случилось!!
Вера Сергеевна, Мая и Алик прибежали бегом. Они заглянули в кукольный домик, а там — всё вверх дном.
— Вера Сергеевна, — сказала Лида, — это не я!
— А кто же?
Мая посмотрела на Алика.
— Наверно, это он.
— Что ты выдумываешь, Майка! — закричал Алик. — Я раньше всех пошел ужинать. Сами вы всё наделали, а теперь на меня говорите. Смотрите — и каски нет! Какой же он теперь пожарный без каски?
— Ничего, — сказала Мая. — Мы наденем на него юбку и кофточку, и он будет тетенька.
— Да, тетенька! У него лицо не теткино. У него усы!
— Успокойся, Алик, — сказала Вера Сергеевна, — мы найдем каску. Не могла же она пропасть.
Вера Сергеевна наклонилась и подняла с пола разбитый глиняный горшочек. Из комка земли торчали голые поломанные ветки, а к одной из веток пристала легкая белая пушинка.
— Вот оно что! — сказала Вера Сергеевна. — Ну, кажется, я знаю, кто здесь побывал. Идемте-ка в живой уголок, ребята.
Все вышли из комнаты и пошли по коридору.
— Смотрите — каска! — вдруг крикнул Алик и поднял с пола помятую каску с оборванным ремешком. — Как она сюда попала?
— А вот увидим.
Дверь в живой уголок была открыта настежь, и в комнате горел свет. Около печки, где были сложены дрова, сидел белым комочком кролик и грыз полено. Услышав шаги, он сразу отскочил в угол.
Лида осторожно подошла к нему и взяла его на руки.
— Значит, это ты, кролинька, всё у нас разорил? — сказала она.
— А кто оставил дверь открытой? — спросила Вера Сергеевна.
Все посмотрели друг на друга. Только Мая ни на кого не смотрела. Она подошла к аквариуму и прижалась носом к стеклу.
Вдруг Алик сказал:
— На винограде все листья оборваны. Неужели это кролик общипал? Вот какой гадкий!
— Нет, — сказала Мая и посмотрела на всех исподлобья, — это не кролик, это я оборвала листья. Я оборвала, а он съел. И дверь открыла тоже я.
— Так я и знала! — крикнула Лида. — Майка всегда всё делает по-своему. — Кролинька, бедный, ты ни в чем не виноват. Это Майка виновата!
Лида прижала к себе кролика, погладила и тут только увидела, что на передней лапке у него большая розовая царапина.
— Вера Сергеевна! Кролик порезался, ему надо сделать перевязку.
— Нет, — сказала Вера Сергеевна, — у него лапка и без перевязки заживет. Посадите-ка лучше его в клетку и дайте ему отдохнуть. Видите, как он дрожит.
Дети усадили кролика на мягкое сено, закрыли дверцы клетки и тихонечко вышли из комнаты.
Лёка
Наступило утро. На улице большими мягкими хлопьями падал снег. Было еще темно.
А в детском саду весело топились печки.
Из комнаты в комнату ходила с кочергой старушка Прасковья Ивановна и шевелила в печках дрова. Дрова потрескивали, огонь гудел, и железные дверцы подскакивали и стучали.
Лида, Мая и Алик, уже одетые и умытые, стояли на верхней площадке лестницы и ожидали ребят. Ребята входили в раздевалку, засыпанные снегом, закутанные в платки и шарфы.
— Вон Соня пришла! А вон Муся! Павлик! Никитка!
— А это кто же?
В раздевалку вошла какая-то новенькая девочка в большом клетчатом платке. Привела ее мама. Она сняла с девочки платок.
— Смотри, какая у нее шапка — мохнатая, с ушами, — сказала Мая.
Мама сняла с девочки шапку. Под шапкой у ней оказался чепчик.
— Стриженая! Наверно, больна была, — сказала Лида.
В это время мама сняла с девочки пальто, потом ватник, потом фуфайку. И тут дети увидели, что это совсем не девочка, а мальчик, да еще и в длинных брюках.
— Ну, Лёка, оставайся здесь. После обеда я за тобой приду, — сказала мама. — Смотри, сынок, не плачь.
Но Лёка уцепился за ее пальто и заплакал.
— Мама, не уходи! Мама, не уходи!
Вера Сергеевна подошла к Лёке и взяла его за руку.
— Скажи, Лёка, ты видел когда-нибудь кроликов?
— Видел, — ответил Лёка, всхлипывая. — На картинке.
Он вырвал у Веры Сергеевны руку и закричал еще громче:
— Мама, не уходи!
— А живых кроликов ты видел? — спросила Вера Сергеевна.
— Не видел… Мама!
— А мы тебе живого покажем.
— Я покажу, — сказал Алик и сбежал по лестнице в раздевалку.
— Хочешь — я тебе покажу золотых рыбок? Или раньше серебряных? — спросил он.
— Хочу золотых, — ответил Лёка, поглядывая сквозь слезы на дверь, за которой скрылась его мама.
Алик взял Лёку за руку и повел в живой уголок.
— Вот смотри, тут золотые плавают. А тут серебрянки. А на дне — карасик.
Лёка посмотрел на карасика и сказал, вздыхая:
— Рыба утонула.
Алик засмеялся.
— Ну что ты! Карасик любит лежать на дне. А когда он умрет, он всплывет наверх. У нас уже один карась умер и всплыл. Его младшая группа руками трогала… А там у нас живет снегирь.
И Алик показал на клетку.
В клетке на жердочке крепко стояла серенькая птица с красной грудкой и черной головкой.
— А вот тут в банке змея — уж, — сказал Алик.
Лёка заглянул в стеклянную банку. В банке никакой змеи не было. А был только мягкий зеленый мох.
Лёка посмотрел на Алика и спросил:
— Это всё — уж?
— Что — всё?
— Да всё, что в банке.
— Это мох, а не уж, — сказал Алик.
— А где уж?
— Под мох подлез, чтобы теплее ему было. А еще у нас есть лягушки. Хочешь — покажу?
