Тимо Парвела - Элла в театре
Учитель пошёл внутрь за билетами. Он решил сводить нас в настоящий театр, прежде чем мы начнём репетировать собственный спектакль. Он подумал, что нам полезно будет узнать что-то новое о театральных представлениях.
— Будете лучше понимать, о чём речь, — сказал он.
— А о чём речь? — спросил Пат, но на этом месте учитель как раз и ушёл.
На первом этаже мы оставили одежду за специальным заборчиком.
— А эти что представляют? — Пат показал на двух тётенек, которые вешали одежду на гвоздики.
— Это вешалкохранительницы! — сказала я.
— Здорово, — сказал Пат и захлопал. И мы все захлопали, кроме учителя, который ничего не заметил. Он изо всех сил рассматривал какой-то плакат, на котором даже букв не было. Вешалковые тётеньки сделали нам реверанс.
— Хорошее представление, только очень короткое, — сказал Пат и хотел забрать свою куртку, но тут учитель заторопил его и остальных.
Мы поднялись на второй этаж и вошли в большой зал с креслами.
— Эти шторки называются занавес, — объяснил Тукка. Он всё знает про театр, потому что его крёстная работает почти что в театре — в полицейском участке напротив.
— А за занавесом — сцена, на ней, когда свет выключат, будет представление, — продолжал Тукка.
— Во дают — показывают представление в темноте и за шторками, — удивился Сампа.
— Это искусство, — провозгласил Тукка.
— A-а, тогда понятно, почему ничего непонятно, — понял Сампа.
— Слушайте, вы, — прервал учитель захватывающую беседу об искусстве, — может, сядете на свои места и помолчите для разнообразия?
Мы сели на кресла в длинном ряду. Кроме нас, в зале была, наверное, ещё целая тысяча школьников, которые показывали на всё вокруг пальцами и качались на складных сиденьях. Школьники хихикали, а учителя забавно шипели.
Как только Сампа протянул мне пакетик с мятными карамельками, в зале погас свет.
Стало почти тихо. Тишину нарушил только стук рассыпавшихся по полу карамелек да всхлипы Сампы. Я, конечно, попросила у Сампы прощения за то, что уронила карамельки, и попыталась его утешить — ведь их можно собрать после представления! Но было уже поздно — в нижних рядах заметили, что под ногами катаются карамельки, и бросились их собирать. Ряд перед нами будто опустел — все ползали по полу.
— Руки прочь от наших карамелек! — гаркнула я. Красная Шапочка на сцене вздрогнула.
Все, кто полез за Сампиными карамельками, тоже испугались и сели на свои места. Красная Шапочка вздрогнула еще раз. Это была какая-то пугливая Красная Шапочка.
— Послушай, Красная Шапочка, не отнесёшь ли ты эту корзинку бабушке? — спросила Шапочкина мама. На этот раз Красная Шапочка почти не вздрогнула, только взяла корзинку и отправилась в лес.
— Передайте учителю, что мне надо в туалет, — шепнул Пат. Учитель сидел на другом конце ряда.
— Передай учителю, что Пату надо в туалет, — шепнула я Сампе.
— Лучше молчите, что Пат хочет котлет, — шепнул Сампа Ханне.
— Пат проголодался, — шепнула Ханна Тукке.
— Пат продался журналистам, — шепнул Тукка Тине.
И все стали шептать друг другу, пока тот, кто сидел последним, не шепнул учителю:
— Пат победил на Евровидении.
— А ну тихо, — зашипел учитель, и мы все, конечно, засмеялись, потому что по дороге все всё перепутали. Жалко, что Пат этого уже не слышал. Он ушёл в туалет.
Красная Шапочка как раз встретилась с переодетым в бабушку волком, когда на сцене появился Пат.
— Почему у тебя такие большие глаза? — спросила Красная Шапочка.
— Это твоя собака? — спросил Пат у Красной Шапочки.
— Чтобы лучше тебя видеть, — ответил волк Красной Шапочке, которая в это время пыталась незаметно столкнуть Пата со сцены.
— А какая это порода? — допытывался Пат.
— Почему у тебя такие большие уши? — спросила Красная Шапочка и толкнула Пата в спину. Публика затопала ногами, потому что это было нечестно.
— А у тебя зато большой нос, — сказал Пат Красной Шапочке. Публика захлопала.
— Почему у тебя такие большие зубы? — прошипела сквозь зубы Красная Шапочка.
— Собачка, берегись, они тут все заодно! А Красная Шапочка на самом деле переодетый китаец и хочет тебя съесть! — завопил Пат.
Публика зашумела, потому что Красная Шапочка попыталась схватить Пата. Пат ловко вывернулся и хотел было юркнуть под бабушкину кровать, но тут учитель поймал его за шиворот.
— Извините, — сказал учитель Красной Шапочке.
— Ничего, — ответила Красная Шапочка.
— У нас всегда так, — вздохнул волк.
— Ясно, — сказал учитель.
Публика молчала, только учителя хлопали и кричали «Браво!». У учителей вообще особое чувство юмора.
Глава пятая
Снова в школе
Все считали, что спектакль удался и мы узнали много нового о театральных представлениях, — а ведь именно этого учитель и хотел. Никто и не догадывался, что Пат с учителем тоже будут участвовать в спектакле, так что мы очень ими гордились. Особенно Патом, который раскрыл коварный замысел Красной Шапочки и спас волка.
По мнению учителя, Рождество приближалось угрожающими темпами. Мы предлагали поставить в качестве рождественской пьесы «Красную Шапочку» — ведь тут у нас был большой опыт. Но учитель отказался. Он сказал, что не будет играть волка.
Мы предлагали ему Бэтмена, Человека-Паука, Короля Льва, Симпсонов, но ему всё не нравилось. Рождество надвигалось, морщины на лбу учителя с каждым днём становились всё глубже — но в один прекрасный день его лицо вдруг просветлело.
Мы с Ханной как раз дежурили — поливали цветы возле учительского стола, когда в класс вбежали Пат, Сампа и Тукка. Учитель посылал их за материалами для урока труда, поэтому теперь Пат тащил целый рулон золотой бумаги, Сампа — клей, а Тукка — бенгальские огни.
— Куда положить? — крикнул Сампа.
— Стой, где стоишь! — приказал учитель.
Все замерли — мы с Ханной возле учительского стола, Пат, Сампа и Тукка со всем принесённым — посреди класса, а остальные — около своих парт.
— Посмотрите! На что это похоже? — воскликнул учитель.
Мы переглянулись.
— На урок труда? — осторожно предположила я.
— На перемену? — выпалил Тукка.
— Да нет же, нет, — учитель замотал головой. — Неужели не видите? Вот вы, — учитель махнул в сторону парт, — вы — стадо баранов. А это — учитель указал на Тукку, Сампу и Пата — трое мудрецов.
Стадо баранов разинуло рты, да и мудрецы выглядели не лучше.
— А вы — Мария и Иосиф у яслей с младенцем, — сказал учитель мне и Ханне. Мы с Ханной посмотрели на только что политые цветы. Надо же, а мы и не знали, кого полили!
— Теперь поняли? Это настоящий вертеп![1] Мы поставим рождественское представление! — ликовал учитель.
— А всё, что мы притащили, куда девать? — шепнул Пат Тукке, пока учитель танцевал по классу. Тукка не ответил — он молча смотрел на одинокую лампу над нашими яслями.
Глава шестая
Аукцион
До Рождества оставалась неделя, а костюмов всё ещё не было. Учитель думал, что школьная кладовка битком набита крыльями ангелов и пастушескими одеяниями, но оказалось, что завхоз случайно сдал весь реквизит в пользу Армии Спасения.[2] Уцелел один только поношенный костюм гнома.
— И на него, очевидно, претендует сам завхоз, — пробормотал учитель. Он заламывал руки и без конца метался по классу взад-вперёд. Морщины на лбу стали глубже обычного.
— Я придумал, — сказал Пат.
Учитель даже не снизил скорость.
— Я сегодня видел внизу на дверях объявление про аукцион. Там было написано: «В продаже книги, игрушки, полезные вещи и театральные костюмы», — продолжал Пат.
На той же скорости учитель вылетел из класса. Секунду спустя он вернулся уже без морщин и чмокнул Пата в макушку.
— Фу, — скривился Пат.
— Мы спасены! — провозгласил учитель.
На аукцион отправились я, Пат, Сампа, учитель и его жена — на самом деле она учительница «бэшек». Мы с Патом и Сампой пошли, чтобы помочь нести покупки.
Аукцион начался. Учитель ещё раз пересчитал деньги, вырученные от продажи чемодана антикварных комиксов.
— И чур рукам воли не давать! — велел нам учитель.
— Чего не давать? — переспросил Пат.
— Дорогая, у тебя не найдется верёвки? — спросил учитель у своей жены, но она покачала головой и ткнула учителя локтем.
— Продаётся пятьдесят метров отличной бельевой верёвки! — крикнул дяденька за столом, — начальная цена двадцать центов!
— Нам нужна! — крикнул Пат, и так совершилась наша первая покупка. Никто из нас и не подозревал, что для рождественского спектакля нужна верёвка. Хорошо, что Пат оказался начеку. Правда, у учителя был не очень довольный вид, когда он с мотком верёвки вернулся на место.
