Виктор Сидоров - Сокровища древнего кургана
Так вот, Детеныш наотрез отказался от этой потехи.
Клюня подмигнул мне:
— Ну, что я говорил? Трус. Самый обыкновенный.
Я подошел к Детенышу и прямо в глаза сказал ему: если, мол, боишься — так и скажи, смеяться не будем, потому что и среди силачей зайцы бывают.
Детеныш хмуро глянул на меня, покривил губы.
— Сами вы зайцы трусливые. Вытворяете втихомолку свои штучки-дрючки, а я не подлец какой, чтобы ни с того ни с сего людям пакость делать.
Здорово срезал, ничего не скажешь. У Пашки от обиды уши покраснели. Сгоряча он даже предложил намять Детенышу бока, чтоб тот наперед осторожнее выбирал выражения. Но, приметив, как у Детеныша сжались кулаки, сразу остыл, отвел меня в сторону, зашептал:
— Ладно, ну его к лешему, пусть дышит. Мы просто не станем с ним знаться. Это, брат Брыська, пострашней любого кулака. Понял? Аут и — нокаут!
Я согласился: правильно, пусть Детеныш увидит, как мы его презираем и что он для нас самый обыкновенный нуль.
Однако Детеныш оказался толстокожим: он не только не почувствовал нашего сурового мщения, но продолжал жить как ни в чем не бывало. Пашка, глядя на розовое добродушное лицо Детеныша, просто выходил из себя.
— Бревно тупое! — Шипел он мне в самое ухо, будто это я был виноват. — Видал: улыбается! Ну, ладно, ну, погоди! Мыто обойдемся без него, а он еще пожалеет. Вот так пожалеет!
И Пашка свирепо шоркал ребром ладони по своей тонкой шее, будто пытался перепилить ее.
Однако вскоре случилось такое, что я начисто забыл не только про ссору с Детенышем, но и про наши с Пашкой заподлянки: по воле случая я стал обладателем сногсшибательной тайны, тайны, которая перетряхнула всю мою жизнь. Я узнал, что…
Но не буду забегать вперед и расскажу все по порядку.
Глава вторая
Ключи
Так называется наше село. Название красивое да пустое: никаких ключей в селе нет. Да что там ключей! Захудалой лужи и то не найдешь, шагай хоть неделю в любую сторону. Удивительно, кому это взбрело на ум поставить здесь село? Степь и степь без конца и края. Ни холма, ни деревца.
Я как подумаю, что где-то есть реки, озера и даже моря, что в них можно, когда только пожелаешь, выкупаться или порыбачить — тоска берет.
Дед Ишутин, колхозный конюх, любит рассказывать о том, что давным-давно тут, где сейчас стоит наше село, на самом деле били три могучих ключа и плескалось большое озеро. На них однажды набрели усталые и измученные жаждой переселенцы-крестьяне, которые бежали от голода откуда-то из России сюда, в Сибирь. Люди не стали искать лучшего и поставили здесь свои первые избы.
Едва они стали обживаться, как, откуда ни возьмись, на поселение нагрянули всадники, вооруженные до зубов. Согнали народ. Главарь их, одноглазый и злой, не слезая с коня, закричал, что эта земля его собственная и он никому не позволит бесплатно пользоваться ключами. Сказал еще, что если кто посмеет хоть глоток воды взять без позволения — тому лютая смерть.
Люди молчали. Оглядел главарь притихшую толпу, выкрикнул: если, мол, золота нет, то пусть поселяне за потраченную воду отдадут ему самую красивую девушку и самого сильного юношу.
Но никто не шевельнулся.
Тогда бандюги кинулись в толпу и вытолкали оттуда девушку и парня, заломили им руки за спину и бросили на коней.
И горькой стала та вкусная и холодная вода. А однажды, когда подходил день отдавать Одноглазому новую дань, ключи вдруг совсем исчезли. В одну ночь ушли в землю.
Дед Ишутин в этом месте всегда многозначительно поднимал указательный палец, пояснял: «Ключи-то святыми были. От горя людского высохли».
С той поры прошло много лет. Нарыли поселяне в этой степной глуши колодцев с теплой солоноватой водой, живут и надеются, что обязательно забьют те три могучих ключа и снова дадут большую воду, которая напоит досыта не только людей, но и плодородную землю. Так будто бы предсказал им какой-то столетний сельский мудрец.
Дед Ишутин даже показывал нам место, где били ключи. Это рядом с селом, сразу же за старыми мастерскими: огромная, словно гигантское блюдце, впадина. Ее у нас называют Лешкина выемка. У кого я ни спрашивал, откуда взялось такое название, все только пожимали плечами.
Один дед Ишутин объяснял и то очень невнятно, дескать, был такой чуть ли не святой мужик по имени Лешка, который хотел было докопаться до исчезнувших ключей. Но, как видно, ключей не нашел, а выемку оставил.
Все это, конечно, детские сказочки. Никогда и никакой воды, ни большой ни малой, кроме колодцев, в наших Ключах не было и не будет. Кто хочет, тот пусть ждет эту мифическую воду, а мне некогда. Как вырасту — только меня и видели! Уеду куда угодно, лишь бы рядом была река или озеро, а вокруг бы леса росли, а в них птицы пели.
У нас деревья растут только возле школы — тоненькие, жиденькие тополя. Их посадили ребята из юннатского кружка и теперь поливают чуть не каждый день, боятся, чтоб не пропали. Да все равно зря — не вырастут они. Или засохнут, или козы обгложут, или сломает кто, как уже сломали два деревца. Ключи — село невеселое и некрасивое, расплылось по степи, как серый блин по сковороде: ни высокого дома, ни башни. Хотя бы какая-нибудь пожарная каланча торчала, как в иных селах, а то и ее нет.
В центре небольшая продолговатая площадь, ее пересекают две широкие кривые улицы. Тут стоят длинный, сложенный из кирпича-сырца Дом культуры и магазин. Слева — контора колхоза и сельский Совет. А при въезде на площадь между двух улиц стоит школа. Это единственное в селе старинное здание, красивое, из толстенных бревен, с большими окнами, резными, словно кружева, карнизами и наличниками. Позади — спортивная площадка, а за ней большой пришкольный огород. Улицы в Ключах неасфальтированные, тротуаров нет. Летом на всех дорогах пыль по колено, а весной и осенью жидкая грязь, тоже по колено.
Вот и все. Нет у нас ничего примечательного. Разве что ремонтные мастерские из красного кирпича под железной крышей. Здание, как говорится, современное и смотрится вроде бы ничего, но стоит на окраине и села не украшает. В общем, наши Ключи не для туристов. А вот некоторым, вроде Эвки Юхтановой (она сидит через парту от меня), Ключи кажутся просто необыкновенными. Эвка говорит о них прямо-таки взахлеб и терпеть не может, когда кто-нибудь их критикует.
Если послушать ее, то выходит, что у нас тут живут самые певучие жаворонки, что полынок, который растет в степи вокруг села, пахнет совсем по-особому, так, что «голова кружится от счастья», а небо над нами самое высокое и самое синее в мире. И ей, Эвке, от этого, видите ли, «жить ужас как просторно и радостно, и дышать легко». Дурочка восторженная.
«Жаворонки, полынок!..» Ишь, невидаль какая! В соседних селах уже давно понастроили разных красивых Дворцов культуры, двух-, а то и трехэтажных магазинов, есть даже спортивные школы. А тут… Года два назад начали было строить сразу три кирпичных здания — колхозную контору, универмаг и детский сад. Весной начали, осенью бросили. Универмаг едва дотянули до второго этажа, а контору и детсад до половины. Так и стоят до сего дня эти три серо-белые коробки.
Особенно тоскливым показалось наше село, когда я побывал в пионерском лагере в Горном Алтае.
Вот где красотища! Какие там леса, какие озера и реки, какие горы! Посмотрел я на все это и окончательно решил — убегу из Ключей. Пусть дед Ишутин и Эвка Юхтанова сидят тут, любуются своим дурацким полынком и ждут большую воду.
Глава третья
«Наше вам с кисточкой…»
Я уже говорил, что Ключи не очень-то подходящее место для туристов и прочих гостей. Вряд ли кому придет охота жариться на нашем солнце, глотать пыль да любоваться сусликами в степи. Оказалось, зря думал, нашлись такие желающие: двоюродный брат Кольки Денисова. Приехал к нам из Барнаула на целое лето. Просто умора! Нашел курорт, нечего сказать.
Зовут его Игорем, на год постарше меня, восьмой класс закончил. Он длинный и тощий, волосы воротник закрывают. Одет в яркую ковбойку и вышарканные добела джинсы, с целым десятком разных карманов и карманчиков.
Толян Рагозин, как увидал эти обшарпанные джинсы, ахнул:
— Вот это — сила! Счас самая что ни есть мода!
Он так глядел на штаны городского гостя, что казалось вот-вот скажет: «Дай поносить, а?»
На другой день, как Игорь приехал, Колька повел его показывать село и, конечно же, мастерские. Во-первых, они, эти мастерские, я уже говорил, главная наша достопримечательность, во-вторых, там работает Колысин отец, а значит, Игорев дядя. Когда Колька с братаном возвращались домой, мы как раз соревновались: кто первым попадет футбольным мячом в гвоздь. Этот гвоздь, большой и ржавый, торчал из уличной стены Детенышевой сараюшки.
Забаву придумал Пашка и привязался к Детенышу: слабо да слабо дать мячик. Детеныш выкручивался, отмахивался, отнекивался, однако в конце концов сдался, отчаянно заявив:
