Виталий Бианки - Город и лес у моря (сборник)
Пора рассказать о том, как Виталий Бианки сделал свои первые шаги по дороге писателя. В его записной книжке сказано: «Начал я писать для печати по газетам и журналам – в 1917 году (в Бийске. – Е. Б.), книжки для детей – в 1923 году». В конце 1922 года при библиотеке детской литературы Педагогического института в Петрограде возник кружок – тогда он назывался студией – детских писателей. Родилась студия на гребне общественного подъема, а организатором ее была Ольга Иеронимовна Капица, библиограф и фольклорист, прекрасный знаток детской литературы. Студийцы по возрасту и степени подготовленности были различны, объединяло их стремление создать новую детскую литературу. «В кружке была та необходимая для начинающих среда, – вспоминал отец, – в которой – на совершенно демократических началах! – воспитывались и оттачивались взгляды начинавших тогда писателей». Любил и уважал отец О. И. Капицу, советовался с ней, часто в письмах – когда приходилось жить далеко от Ленинграда, – давая отчет в том, что и как пишет. Со многими из студийцев отец встречался и в позднейшие годы – хорошо помню у нас дома Екатерину Привалову, Елену Верейскую и Наталию Дилакторскую.
Наиболее опытным в литературном деле среди студийцев был Самуил Яковлевич Маршак. «Попал я к Маршаку, – вспоминал отец, – просто потому, что встретился в то время с Люсей (Ильей Маршаком, братом Самуила и одноклассником отца. – Е. Б.), а собирался я обратиться к К. Чуковскому». «Скажу по совести, – позже говорил отец, – конечно, не имея до этого ни малейшего представления, „как делаются художественные произведения“, я получил первые уроки литературной техники у него. Положа руку на сердце: испытываю к Маршаку такое же чувство благодарности, как к своему учителю чистописания в приготовительном классе гимназии».
Не оставляло отца желание завершить образование – теперь уже литературное. Он поступил в знаменитый Институт истории искусств, что на Исаакиевской площади Петрограда. Вот передо мной матрикул за 1924/25 учебный год, несколько квитанций о получении оплаты от слушателя словесного отделения В. В. Бианки-Белянина (вторая фамилия «приклеилась» в Гражданскую войну). Сохранилась толстая тетрадь с краткими, почти стершимися записями лекций карандашом. Лекции читали Б. В. Томашевский, В. М. Жирмунский, Б. М. Энгельгардт, В. П. Адрианова-Перетц. Последняя запись в этом конспекте – 16 февраля 1925 года. Почему, что послужило главной причиной прекращения посещения занятий? Возможно, просто не хватало времени. Две-три лекции в день (в 5 часов, в 6.30 и в 8 вечера). А в эту зиму отец не только пишет, но уже и печатается. Творческий процесс плохо укладывается в расписание по часам, частенько и ночь занимает (и это при том, что хозяйственные заботы отца и тогда, и потом не касались).
Виталий Бианки, естественно, начал писать на знакомые ему природоведческие темы. Читал свои работы в студии и сразу обратил на себя внимание, стал печататься. Самый-самый первый рассказ – «Путешествие красноголового воробья» – был опубликован в 1923 году в журнале «Воробей» (позже переименованном в «Новый Робинзон»), а в ноябре 1923 года в частном издательстве «Радуга» вышла первая книжечка «Чей нос лучше?» с рисунками П. Бучкина.
Почти сразу написаны были еще несколько вещей, которые вошли в золотой фонд детской литературы, многократно издавались, были переведены на иностранные языки.
Интересно, как отец объяснял себе причину своего успеха у читателей и маленьких слушателей: «Отовсюду слышу, что „Лесные домишки“ – любимейшая книжка дошколят. Что в ней угадано для маленьких? Мне кажется, большая уютность: у каждого домики, и один другого лучше, уютнее. Маленький герой – еще „глупенький“, ничего в большом мире не знающий, всюду тыкающийся носом, как и сами читатели (слушатели). Может быть, то доброе, что встречает Береговушку – слабую и беспомощную – в этом огромном, но уже не чужом ей мире… Собственно, почти на ту же тему у меня „Приключения Муравьишки“, „Мышонок Пик“ – тоже». Тогда же была написана и первая повесть «На Великом морском пути», также изданная «Радугой»; тема-то лебяженская – отец сидел за столом и писал в Саблине, а вспоминал берег Финского залива, пролетные стаи гусей…
Лучше всего говорят нам об авторе и времени сделанные Виталием Бианки надписи на только что вышедших из печати книжках. Он надписывал их и раздаривал (листочки с копиями тех надписей-обращений сохранились): «Ольге Иеронимовне Капице в знак глубокого уважения и благодарности, автор», «Другу горячо любимого отца Льву Семеновичу Бергу в знак глубочайшего почтения и любви, автор», «Кружку Мудрых Пеликанов от автора Мешконоса, старательно складывающего в свою кладовую критический улов кружковых собраний», «Милому Самуилу Яковлевичу – учителю и другу – новорожденный автор», «Милому Люсе (Илье Маршаку – Е. Б.) с любовью и благодарностью, автор Витя». В списке с обращениями на даримых первых книгах более 25 имен адресатов. Тут надо учитывать даты дарственных надписей – с годами отношения могли меняться, но память о прежней дружбе осталась в них.
Первая вышедшая книга В. Бианки – «Чей нос лучше» с рисунками П. Бучкина, издательство «Радуга». На обложке дата выхода: 1924 год; на авторском экземпляре подпись – 9.09.1923.
Удивительно, сколько было написано отцом и удалось напечатать за три года: с 1923-го по 1925-й! Сыграли свою роль молодость, силы, желание работать и огромный интерес к литературному творчеству. В первых рассказах («Чей нос лучше?», «Чьи это ноги?», «Кто чем поет?») автор, задав простой вопрос и отвечая на него, не только привлекает внимание юного читателя, но и правильным ответом дает ему биологическое знание. Мой отец получил эти знания в детстве от своего отца-биолога, продолжал сам их накапливать в течение всей жизни, не пропуская возможности наблюдать жизнь природы. Так что темы для своих рассказов и сказок-несказок ему было легко находить – и, казалось, легко было писать и печатать. К сожалению, так только казалось. В 1920-х годах критика усердно боролась с очеловечиванием природы в детской литературе. Поэтому В. Бианки получал иногда от редакторов такие дружеские предупреждения: «„Хвосты“ берем… Будьте осторожны в границах анимизма. „Хвосты“ грешат антропоморфизмом, но очень хороши, остроумны, сюжетны, и поэтому мы с ними миримся. Вообще же антропоморфизм – жупел в большей или меньшей степени».
Повести, конечно, требовали от автора большого труда и времени, а для построения сюжета – какого-то неординарного случая из жизни героя. Если бы автор только рассказал читателям о своем «очень тяжелом впечатлении» при посещении Зоологического сада (как записано в дневнике 1924 года по поводу создания «Мурзука») и не пожалел бы затворницу-рысь, не придумал в своей повести ей побег, то не было бы и «Мурзука».
С начала 1924 года в журнале «Новый Робинзон» В. Бианки не только печатает первые рассказы, но и ведет раздел «Лесная газета» – пока это сочетание фенологических заметок, известий из Зоопарка, рассказов о страшном наводнении в нашем городе (уже Ленинграде) в октябре 1924 года, а не будущая книга.
Повесть эта стала первым произведением Виталия Бианки, переведенным на иностранный (английский) язык. А друг отца рассказывал, что видел в краеведческом музее в Томске группу слепых школьников. Кто-то из них стал ощупывать чучело рыси и радостно воскликнул: «Мурзук, Мурзук!» Ведь повесть печаталась даже шрифтом для слепых.
«„Одинец“ – „монография“ о лосе (как „Мурзук“ – „монография“ о рыси), последнем лосе лебяженских лесов, о лосе, переплывшем Финский залив в поисках новых мест, где б не тревожили его вечно люди» – так отец рассказывает в письме к О. И. Капице о новой повести. И в следующем письме: «Пишу „Одинца“ – рассказ о лосе. Пишу захлебываясь. Увлекает и фабула, и то, что ярко вспоминаются встречи с лосями, охота, мой чудесный лосенок, пойманный и вскормленный своими руками». Весной 1927 года той же Ольге Иеронимовне снова об «Одинце»: «Линия фабулы ломаная, с поворотами, тупыми и острыми углами и без точек там, где точка казалась бы необходимой. А это последнее окрашивает в другой смысл все уже рассказанное… Заканчиваю переделывать „Одинца“. ‹…› Я все же полагаю, что через 10 лет о людях писать буду. Кое в чем я очень упрям». Последнее замечание связано, видимо, с тем, что как-то сложилось мнение, будто Бианки может и должен писать только о природе, а не о людях.
И, наверное, главное, что помогло начинающему писателю, а потом и окончательно выбравшему свой путь профессионала, – это то, что рядом с ним была друг и помощница, жена Вера Николаевна. Она не только освободила его от всех домашних забот, но и помогала в его писательском деле: переписывала рукописи (пишущей машинки еще не было), общалась с издательствами, разумно распоряжалась получаемыми мужем гонорарами. Во всем царило полное доверие друг к другу, взаимопонимание при большой разнице характеров. И не случайно, конечно, отец писал, что если когда-то будет издаваться его собрание сочинений, то он хочет, чтобы оно было посвящено Верике, его жене.
