Жаклин Уилсон - Девчонки и прогулки допоздна
– Не выводи меня из себя, Цыпа. А то я разгорячусь и мне придется брызгаться духами, чтобы остыть, – говорю я. – И еще, не дай бог, попаду на твой дурацкий джемпер.
– Нет-нет, не смей!
– Хватит его дразнить, Элли, – вздыхает Анна. Она роется в сумочке. – У тебя остались карманные деньги?
– Ни пенни. К тому же я еще задолжала Марте – в прошлое воскресенье мы были в бассейне и она за меня заплатила.
– Мне ты тоже должна за колготки из «Суок шоп».
– О боже. Караул, меня посадят в долговую тюрьму!
– Не могла бы ты быть поэкономнее? – Анна расстегивает кошелек.
– Я стараюсь, но папа такой вредный. Магде дают в два раза больше карманных денег, чем мне.
– Не начинай, Элли.
– Но это несправедливо.
– Жизнь вообще штука несправедливая.
Это точно. Как только мне стукнет четырнадцать, я в ту же секунду найду работу – хоть какую-нибудь – и буду наравне с Магдой и Надин. Ну не совсем наравне, но все-таки.
– Держи. – Анна протягивает мне пятерку.
Я чувствую себя неловко. Ведь у Анны тоже нет работы. С тех пор как Цыпа пошел в школу, она ищет место, но пока безрезультатно. Ей тоже приходится клянчить деньги у папы. Брак – такая штука… Ни за что на свете не выйду замуж. На самом деле я вообще далеко не уверена, что мальчишки меня интересуют.
Вот Магда просто помешана на парнях. Надин в этом отношении менее задвинутая, хотя в прошлом году она гуляла с этим негодяем Лиамом, который просто ноги об нее вытирал. Тогда у меня тоже был бойфренд. Вернее, приятель. Конечно, не парень моей мечты, но он явно на меня запал. Строчил любовные письма и не мог дождаться встречи. Клялся в вечной любви. Но потом письма перестали приходить. Оказалось, он встретил другую девчонку и в вечной любви теперь клялся ей. Впрочем, мне это до лампочки. Пусть делает что хочет. Мне он не нужен. Мне вообще не нужен бойфренд. Правда.
Ну так вот, прилетаю я к Надин и застаю ее в самый разгар спора с матерью. Мама Надин сердится, потому что та не хочет ходить с ней и своей младшей сестрой Наташей на уроки танцев в стиле кантри. Эти занятия посещает куча мамаш с дочерьми – полный отстой. Мама Надин зациклена на танцах в стиле кантри. Она сшила себе джинсовую юбку и такую же жилетку и с ними носит белые ковбойские сапоги с бахромой. Наташа обожает свой ковбойский костюм. Ей тоже нравятся танцы в стиле кантри, и она уже звезда класса. Мама Надин купила джинсовой ткани с запасом, и ее хватило бы на еще один ковбойский наряд – для Надин. Она охотно разорилась бы и на еще одну пару белых ковбойских сапог. Но Надин лучше умрет, чем нацепит джинсовый костюм и белые ковбойские сапоги и пойдет на уроки танцев – особенно в компании своей мамаши и противной младшей сестры.
– Иногда ты нам как неродная, – говорит мама Надин.
– Иногда у меня большое желание быть вам неродной, – парирует Надин. – Я еду с Элли во «Флауэрфилдс».
– «Флауэрфилдс»! Что с тобой? Не далее чем в эту субботу ты устроила целую сцену из-за того, что я хотела взять тебя и Наташу за покупками во «Флауэрфилдс». Что ты тогда сказала? Что терпеть не можешь магазины, особенно торговый центр «Флауэрфилдс».
Надин закатила подведенные черным карандашом глаза.
Мама Надин тяжко вздохнула:
– Элли, ты тоже дерзишь матери?
– У меня другая ситуация, – выворачиваюсь я. – Анна – моя мачеха, мы почти ровесницы. Мы с ней скорее как сестры. Я не воспринимаю ее как маму.
– Лучше уж быть сиротой, – жалуется Надин, когда мы с ней наконец выбираемся на улицу. – С мамой просто невозможно. А от Наташи вообще недолго свихнуться. Представляешь, мне еще четыре или пять лет мучиться, и только потом я вздохну свободно. Ну как все это выдержать? – Она драматично сжимает пальцы в кулак и вдруг вскрикивает: – О, черт, ноготь!
Следующие пять минут Надин оплакивает сломанный ноготь. В конце концов мне удается ее отвлечь разговорами о том, как здорово мы заживем, когда нам стукнет по восемнадцать и кончится наш срок заточения в родительском доме. Мы обе поступим в художественное училище: я – на отделение графики, а Надин – на отделение моды. У нас будет собственная маленькая квартирка. Мы будем вставать когда захотим, есть когда захотим и ходить туда, куда захотим, а каждую субботу устраивать вечеринки.
В автобусе мы продолжаем строить планы и обсуждать, как обставим нашу квартирку, пока у входа во «Флауэрфилдс» не замечаем Магду. Ее вид возвращает нас к реальности. В розовом кружевном топике, через который все просвечивает, Магда выглядит сногсшибательно. Сердце у меня сжимается от зависти. Мне бы Магдину уверенность в себе.
– У тебя новый топ!
– И новые брюки. – Надин придирчиво осматривает нижнюю часть ее туалета. Она заходит Магде за спину и тянет за пояс: – Ух ты! «DKNY»! Где взяла?
– В выходные к нам приезжала тетя Кэт. Она еще месяц назад купила себе брюки на Бонд-стрит, села ради них на диету, но не похудела ни на фунт, так что мне крупно подфартило.
– Ну почему у меня нет такой милой тети! – стонет Надин. – Топ тоже тетя дала?
Она завистливо ощупывает материал своими длинными, на одну десятую дефектными ногтями.
– Ну да, купила в подарок. Нравится цвет? Тебе не кажется, что он не подходит к моим волосам?
– К твоим волосам вообще ничего не подходит. – Я ерошу ее восхитительные красные пряди.
– Хочу купить себе перламутровую помаду точно такого же цвета, – говорил Магда. – Пойдемте, девчонки. Время делать покупки!
Бесконечно долго мы бродим между стендами с косметикой фирмы «Бутс». Магда изрисовывает все запястье розовыми полосками в надежде отыскать идеальный оттенок. Надин развлекается с пробниками и экспериментирует с черной губной помадой и серебряной пудрой. Мне же довольно скоро это все надоедает. Я не так уж увлекаюсь косметикой. То есть кое-что у меня есть и я крашусь по торжественным случаям, но вечно забываю и тру глаза, размазывая тушь по лицу, либо вытираю рот так, что вся помада оказывается на подбородке.
Потом мы до посинения торчим возле стендов с лаком. В конце концов Надин покупает набор с накладными ногтями, на которых можно рисовать разные узоры, добавлять блестки, бусинки и всякое такое. Магда тоже покупает такой набор, ну а я про себя знаю, что забудусь и буду грызть ногти. Конечно, в один прекрасный день я избавлюсь от этой дурной привычки, но пока мои зубы как у бобра совершенно меня не слушаются и сами вгрызаются в пальцы.
– Пойдемте, а то магазины скоро закроются, – канючу я и тащу подруг на последний этаж, в отдел художественных товаров. Правда, уже через несколько секунд они сникают, выходят из отдела и околачиваются снаружи, пока я ощупываю толстый альбом для эскизов и вздыхаю над огромным набором разноцветных фломастеров. Проходит всего минута – и Магда и Надин, просунув головы в дверь, начинают меня торопить. Чтобы попробовать фломастеры, я вывожу: «Меня зовут Элли, и я люблю рисовать». Затем салатовым фломастером 0,7 и совсем тонюсеньким 0,3 пронзительно розового цвета я набрасываю слоника с изогнутым хоботом, а после очередной порции окриков покупаю черный фломастер своего любимого размера 0,5 и маленький квадратный черный альбом, перед которым просто не могу устоять. У меня остается всего несколько пенни. Придется одалживать деньги у Магды или Надин либо ходить голодной – зато я счастлива.
Взявшись под руки, мы обходим оставшиеся магазины. Меряем туфли на высоких каблуках в «Офисе» и ходим в них, пошатываясь, точно пьяные, а потом проводим целую вечность в музыкальном магазине HMV – слушаем последний альбом Клоди Коулмен. У нас с Магдой и Надин совершенно разные музыкальные вкусы, но в одном мы сходимся – в восхищении Клоди. Магде она нравится из-за текстов песен, мощных и позитивных. Надин нравятся мелодии, и они действительно классные. Я же люблю Клоди за длинные кудрявые волосы, чем-то смахивающие на мои, но куда красивее. Она совсем не толстая, но более фигуристая, чем среднестатистическая рок-певица. Так что она для меня что-то вроде ролевой модели.
В магазине HMV полно народу. Магда машинально тормозит возле группы симпатичных парней. Они смотрят на нее оценивающе, а трое даже пытаются с ней заговорить. Мы с Надин вздыхаем и тихо ретируемся. Знакомая ситуация – и довольно скверная.
– Три девчонки, три парня, и все трое хотят подцепить Магду, – говорит Надин. Так она намекает, что сама всегда на втором месте. Нетрудно догадаться, на каком месте я – на последнем.
– Эй, подождите меня! – Магда бросается вслед за нами. Парни ее окликают, но она не обращает на них внимания.
– Хочешь, оставайся с ними, – предлагаю я.
– Ну да, мы сейчас в «Макдоналдс», а ты присоединяйся попозже, – вступает Надин.
– Нет, я с вами, – говорит Магда. – У нас ведь девчачья вылазка, верно? И посмотрите на часы. Времени уже в обрез. Пойдемте скорее есть.
Магда любезно покупает мне гамбургер и картошку фри. Я рисую ее портрет на первой странице нового альбома, изображаю, как она кружится в розовом топе и дизайнерских брюках, а у ее ног – хоровод крошечных парней, которые смотрят на нее с обожанием. Потом рисую Надин. Сначала в шутку я облачила ее в ковбойский костюм, но после того, как она набросилась на меня с кулаками, решаю ее задобрить и рисую в виде ведьмы со сверкающими когтями. В тщательно наманикюренных пальцах она держит куколку, всю утыканную иголками, – вылитую Наташу.
