Вадим Селин - Большая рождественская книга романов о любви для девочек
Я посмотрела на маму. У нее в волосах застрял кусочек укропа, который должен был быть в окрошке. Очень медленно я его сняла, по-прежнему не осознавая, почему мы здесь.
«Что теперь будет?.. – звучал в голове вопрос. – Что?..»
Не верилось, что вот так, за одну секунду, может измениться все.
Наступил вечер. Мы по-прежнему сидели на скамейке. Пациенты перестали бродить по коридору и разошлись по палатам.
– Я буду ночевать здесь. Не могу оставить папу, – сказала мама. Она мгновенно, за несколько часов, постарела. Под глазами темные круги, лицо бледное и словно каменное, без единой эмоции. Она была погружена в себя и как-то заторможенно воспринимала действительность. – Максима спать уложите, пусть не сидит долго перед телевизором. Кошку покормите. Мы купили корм? У кошки корм есть? Ты не помнишь, кефир со стола вытерли?
Из-за сильного стресса у мамы путалась речь, кажется, она сама не понимала, что говорит, слова вырывались автоматически.
Я взяла ее за руку.
– Я тоже буду здесь.
– Лучше домой иди, побудь с бабушкой.
– С бабушкой Максим. А я буду с тобой.
Медсестра дала нам простыни. Мы легли на скамейки и укрылись ими. На часах было десять вчера, но спать не хотелось. Просто молча смотрели в белый потолок и вдыхали запах стерильных бинтов и лекарств, которым насквозь была пропитана больница.
Наступила ночь. В коридоре погас яркий свет. Было тихо и тревожно.
Запаха я уже не ощущала. Привыкла.
И сама не заметила, как уснула.
А глубокой ночью нас кто-то разбудил.
– Просыпайтесь!
Я открыла глаза и сначала не могла понять, где нахожусь. Какой-то коридор. Тусклый свет. Женщина в белом халате.
«Больница», – вспомнила я.
– Что случилось? – мама вскочила с лавочки и испуганно посмотрела на медсестру.
Мы чувствовали ответ, но не хотели верить.
Медсестра опустила глаза и тихо вздохнула.
– Мне очень жаль… Ваш родственник умер.
Прошло несколько месяцев. Наша семья находилась в страшном ударе. Мы не могли прийти в себя, не хотелось верить, что папы больше нет. Это просто в голове не укладывалось – как так может быть?! Но это правда… Его с нами нет…
В первое время постоянно казалось, что сейчас откроется дверь, мы услышим его добрый голос: «Дети, я дома!», помчимся навстречу, повиснем на его шее и поцелуем в колючую щеку. Но этого не случалось… Папа не приходил.
Когда сидели дома и слышали, что к воротам подъезжала чья-то машина, сердце радостно стучало, и казалось, что это папа приехал с работы. Но потом вспоминали: «Папы больше нет», и выходили на улицу встречать приехавших в гости родственников, друзей – это был кто угодно, но только не он…
Если раньше я была обычным тринадцатилетним подростком, то после смерти отца мгновенно повзрослела. На меня легла большая ответственность – нужно помогать маме и с Максимом, и по дому, и, самое главное, поддерживать ее морально. Было страшно больно, хотелось постоянно плакать, но я этого не делала, потому что на меня смотрела мама – и если бы увидела слезы, то расстроилась бы еще больше. Внутри себя, в душе, я рыдала, а внешне пыталась выглядеть стойкой, потому что от моего настроения зависело настроение мамы. Это было тяжело, но я старалась.
Раньше у нее было плечо, на которое можно было опереться, второе крыло, благодаря которому она летела по жизни. Теперь это плечо из-под нее выбили и крыло отрезали.
Фирма, в которой работал папа, выплатила нам компенсацию, так как произошедшее считалось травмой на производстве. Кроме того, социальная защита платит нам пособие по потере кормильца, у которого осталось двое несовершеннолетних детей. Но несмотря на это, мама стала усиленно работать, потому что понимала – на ней теперь большая ответственность – она стала одновременно и матерью и отцом.
Иногда бывало, что мама работала в кафе в две смены и домой приходила далеко за двенадцать, а с утра уходила на работу раньше, чем мы просыпались. И целый день готовила, готовила, готовила посетителям кафе. А когда приходила домой, падала на кровать и отключалась. Проснувшись утром, мы видели на плите свежую горячую еду и записку «Я вас люблю». Вот такие они, мамы – позже всех ложатся и раньше всех встают.
Когда у нее было на работе посвободнее, она уделяла нам много внимания – учила с Максимом уроки, разговаривала со мной о жизни, водила на прогулки. Но все равно ей было тяжело. Поэтому, чтобы хоть как-то помочь, я взяла на себя всю домашнюю работу – стирку, уборку, глажку, и бабушка мне помогала.
Каждый мой день был расписан: как только звенел звонок с уроков, я сразу же выбегала из класса и летела на второй этаж, где учились первоклашки, забирала Максима, по пути домой заходила в магазин за продуктами, приходила домой, помогала бабушке готовить еду, после делала с Максимом уроки, затем выкраивала время для пациентов в больнице, вечером неслась домой делать свои уроки, а там уже и спать пора. Брат купался, после этого ложился в кровать, и я обязательно рассказывала ему сказку, потому что без этого заснуть он не мог (если собрать сказки, придуманные мной за всю его жизнь, я могла бы уже выпустить трехтомник). Со слипающимися глазами рассказав сказку, я возвращалась в комнату, падала на кровать и мгновенно засыпала, слыша в полусне, как ближе к полуночи приходит с работы мама. Иногда просыпалась утром в той же позе, в которой засыпала.
Моя жизнь была насыщенной, но я была очень этому рада, потому что чем больше сделаю для мамы, бабушки и брата, тем легче им будет.
Максим тоже помогал. Хоть ему и было пять лет, он всегда был не по годам смышленым и серьезным мальчиком, а после случившегося стал еще серьезнее. Своим детским умом брат понимал, что он в семье единственный мужчина, и всеми силами старался вести себя по-мужски, соответственно своему возрасту – расставлял на столе тарелки, помогал убирать, что-то подносил и часто повторял, что, когда вырастет, будет нас защищать. Я всегда смотрела на него и улыбалась – сам маленький, но мысли мужские.
В общем, было нелегко, но мы сплотились и вместе переживали все трудности.
Раньше я жила, как живет большинство подростков, – играла с друзьями, учила уроки, а иногда и просто бездельничала. Но после того как в нашей семье произошла беда, у меня словно раскрылись глаза на окружающий мир, и я поняла, что в жизни главное. Это любить своих близких и во всем им помогать.
После того как я пришла к осознанию этого факта, то уже не смогла жить, как раньше, и стала ценить каждую минуту. Если раньше бывало, что я целый день сидела за компьютером у себя в комнате, а потом выходила и недовольно удивлялась, почему у нас еще не наготовлено и не постирана моя юбка, то теперь совесть не позволяла так себя вести и тратить драгоценное время впустую. Как можно убивать часы в Интернете и за компьютерными играми, если вместо этого можно взять и что-то сделать по дому и тем самым хоть как-то облегчить маме и бабушке жизнь?
Но как же я стала ухаживать за больными, спросите вы.
А вот как.
Бабушка очень переживала, что не стало ее сына. Однажды, спустя полгода после произошедшего, она плакала особенно сильно и вдруг потеряла сознание.
У нее случился микроинсульт, в результате которого отнялась левая нога. Она не действовала, но врачи всеми силами старались восстановить ее функции.
Мы снова оказались в той же больнице: те же стены, тот же запах и много, много больных людей…
Мама просто разрывалась на работе и не могла постоянно находиться при бабушке.
– Ты работай, а я буду ухаживать за бабушкой, – сказала я. – Буду приходить в больницу после уроков, а вечером уходить домой.
– Придется, – согласилась мама. – Когда будет возможность, я буду забегать с работы, сменять тебя.
– Не переживай, мы обязательно справимся, – твердо пообещала я.
Бабушке предстояло провести в больнице три недели. Утром мы с Максимом шли в школу, я отводила его на первый этаж, где проходила подготовка детей перед учебой в школе (тогда он был еще дошкольником), во время перемен его навещала, после уроков забирала, возвращались домой, ели, брали бабушке еду, шли в больницу, а вечером приходили домой. Максим страшно уставал от такой нагрузки и поэтому днем в больнице ложился на бабушкину кровать и часик отдыхал.
Люди часто бывают недовольны врачами, говорят, что они уделяют пациентам мало времени. Но когда я оказалась в больнице и своими глазами увидела, в каком темпе работают врачи, медсестры и санитарки, мне стало очень их жаль. Больницы переполнены, в них лежат десятки и сотни больных, и каждому нужно уделить внимание. К концу смены сотрудники уже еле стоят на ногах. Бедные санитарки – а это в основном бабульки, такие же, как и моя, – носят тяжеленные ведра с водой и к концу дня просто падают на стул, держась за поясницу.
За бабушкой ухаживала старшая медсестра Полина, женщина лет тридцати. Она дежурила в коридоре за столом.
