Ким Васин - Сабля атамана
— Где уж сыну бедняка быть богатырем? И то хорошо, если достанет у него силенки натянуть охотничий лук…
Но мальчик, которого назвали Чымбылатом, и вправду рос богатырем, как предсказала бабка-повитуха. В двенадцать лет он уже был сильнее всех парней в деревне.
Соседи удивлялись необычайной силе Чымбылата, а один парень, по имени Сюзловуй, хилый телом, но хитрый умом, ему позавидовал.
Однажды Сюзловуй говорит Чымбылату:
— Послушай-ка, Чымбылат, что я тебе скажу. Вчера видел я в овраге за деревней лохматого барана. Поймаешь его и приведешь в деревню — твой будет…
Поверил Чымбылат по простоте душевной Сюзловую и пошел в овраг. А там лохматый медведь ворочает пни.
— И впрямь баран! — проговорил Чымбылат и крепкими руками схватил медведя за уши.
Рванулся медведь, но не тут-то было: сильной рукой придавил Чымбылат медведя к земле. Туго пришлось косматому, притих медведь, и поволок его Чымбылат в деревню.
Увидели люди Чымбылата с медведем, разбежались с перепугу кто куда. Сюзловуй зарылся в стог сена, только ноги наружу торчат.
Одна лишь старая бабка-повитуха никуда не побежала. Покачала она сокрушенно головой:
— Экий ты дурень, Чымбылат… Сила у тебя велика, ума нет. Глупая у тебя сила. Зачем людей пугаешь?
Отпустил Чымбылат косматого зверя и сказал бабке:
— Рад бы я быть умнее, да не учен. Поучи меня, бабушка, уму-разуму.
Стара, седа бабка, в глубоких морщинах ее лицо, в черных трещинах руки — много повидала старуха на своем веку, ох много поработали ее руки: есть ей чему поучить парня. Но бабка Чымбылату ответила так:
— Возьми-ка, внучек, котомку за плечи и пойди поброди по белому свету. Посмотри, разузнай, где и как люди живут. Это будет тебе самая лучшая наука…
— И то ладно, — согласился Чымбылат, — пойду.
— А еще запомни один завет: где бы ты ни был, не забывай родной край и родной дом, пусть отчий дом будет у тебя в сердце… Тогда ты всегда найдешь обратный путь на родину…
Стал Чымбылат собираться в дорогу.
— Куда ты, сынок? — спрашивает отец. — Я-то надеялся, что будешь мне помощником, а ты уходишь, покидаешь наш дом…
— Нет, отец, не бегу я от работы и буду тебе всегда верным помощником, — ответил Чымбылат. — А иду я бродить по белому свету, искать-набираться ума-разума, чтобы больше знать и больше уметь.
Собрал Чымбылат котомку и встал перед отцом-матерью:
— Благословите меня в путь-дорогу.
— Так и быть, — сказал отец, — от хорошего дела не буду тебя отговаривать — иди, и пускай путь твой будет счастливым, пусть дорога перед тобой стелется белым полотном.
Обняла мать Чымбылата, заплакала:
— Помни нас, сынок…
А седая бабка-повитуха сказала:
— Если в небе увидишь белых лебедей, то знай — это посылает тебе привет родной край. Затоскует сердце, увидев лебедей, значит, зовет тебя родимый дом…
Собрались на проводы соседи, и завистливый Сюзловуй пришел:
— Куда ты, Чымбылат? Если за золотом, то возьми меня с собой. Только богатство, чур, пополам.
— Нет, не золото добывать я иду, а иду я за умом-разумом.
Скривился Сюзловуй:
— Не нужен мне ни ум, ни разум, с меня моей хитрости хватит…
Распрощался Чымбылат с родными и соседями, тронулся в дальний путь.
Шагает Чымбылат по дороге; белая рубаха, белые штаны и белая шляпа на солнце сверкают, серебряные серьги в ушах блестят, через плечо висит лук из гибкого дерева, за спиной котомка, а в котомке каравай хлеба.
Шагает Чымбылат и поет:
Кукует кукушка в зеленом лесу,
Годам и вёрстам счет свой ведет…
Кукушка, кукушка,
Ответь мне, кукушка,
Где путь мой проляжет на будущий год?
Идет по белому свету Чымбылат, идет через поля, леса, заходит в деревни. Чуден мир — много в нем незнакомого да невиданного.
Знал у себя дома Чымбылат, как на зверя охотиться, как пчел в бортях держать, а здесь люди не охотники, а все больше хлебопашцы.
Однажды утром увидел он, как возле дороги два марийца трудятся: один деревянной лопатой землю роет, другой каменным топором бревно отесывает. Устали мужики, пот с них градом льет, а дело не спорится: лопата в землю не идет, каменный топор крошится.
Подошел к ним Чымбылат:
— Надо бы вам топор потверже да лопату поострее.
— Так-то так, да откуда их взять? — говорят мужики.
А Чымбылат и сам не знает откуда. Простился он с мужиками, пошагал дальше и опять запел свою песню:
Кукует кукушка в зеленом лесу,
Годам и вёрстам счет свой ведет.
Кукушка, кукушка,
Ответь мне, кукушка,
Где путь мой проляжет на будущий год?
Зашел Чымбылат в лес и видит: сидит на поляне мужик-мариец и одним камнем растирает на другом зерна ржи — муку мелет.
Устал мужик, вспотел, видать, давно трудится, а муки смолол всего две пригоршни.
— Не много проку от твоей работы! — громко сказал Чымбылат.
Недовольно взглянул на него мужик:
— А разве твои родители по-другому мелют зерно?
— Так же, — вздохнул Чымбылат. — Только знаю я, надо как-то по-другому молоть.
— Если знаешь, научи.
Покачал Чымбылат головой:
— Я сам иду у людей учиться.
Обидно Чымбылату, что не может он помочь своим землякам, и поэтому уже грустнее звучит его песня:
Кукует кукушка в зеленом лесу,
Годам и вёрстам счет свой ведет…
Кукушка, кукушка,
Ответь мне, кукушка,
Где путь мой проляжет на будущий год?
Идет Чымбылат все дальше и дальше.
И вышел он на берег великой реки, что зовется Волгой, дошел он до мест, где живут русские люди.
Стоят русские города, огороженные изгородью из крепких бревен, высокими каменными стенами, сверкают золотом-серебром крыши княжеских хором. А вокруг городов раскинулись деревни и широкие поля.
По полям идут за сохою пахари. По широкой Волге, словно стаи лебедей, плывут караваны белопарусных судов. Дует ветер — надувает паруса.
Вошел Чымбылат через ворота в город. Идет он, оглядывается, дивится на высокие дома, на златоглавые церкви, на шумные, полные народа улицы.
Остановил Чымбылат одного человека:
— Скажи, добрый человек, к кому бы мне наняться в работники, чтобы выучиться ремеслу?
— Какому же ремеслу хочешь ты выучиться?
— Да хочу научиться делать крепкие лемеха к сохам, лопаты такие острые, что сами в землю идут, и топоры, которые не крошатся.
— Что ж, тогда иди ко мне в ученики, — отвечает человек. — Я кузнец, выучу тебя ковать железные лемеха, топоры и лопаты. Но знай наперед: наше кузнечное ремесло нелегкое и не любит ленивых.
Чымбылат не боялся работы и ленивым не был, пошел он в ученики к кузнецу.
Ранним утром, когда заря еще только заалеет на востоке, начинали свою работу кузнец и Чымбылат. До самого вечера в черной от сажи кузне гремело железо, брызгами рассыпались огненные искры, стучали тяжелые молоты.
Когда радостен труд, душа просит песни. И Чымбылат запевал:
Зачем летит из мест родимых
Далеко сокол молодой?
Зачем летит он в край далекий,
Зачем летит он в край чужой?
Услыхав песню Чымбылата, прислушивались к ней прохожие и соседи-ремесленники в кожаных передниках.
А Чымбылат пел дальше:
Он прилетел в края неблизкие,
Чтоб у народа перенять
Его уменье хлеб выращивать,
Железо твердое ковать.
Все тайны кузнечного ремесла открыл Чымбылату русский кузнец.
А в свободный час Чымбылат заходил к соседям — ткачам, мельникам, мастерам-гусельникам и присматривался к их работе.
Девять раз покрывал землю зеленый ковер из нежной, молодой травы, девять раз на воды великой реки падали золотые листья с берез, девять раз караваны купеческих судов подымали паруса и уплывали в дальние страны, девять раз возвращались они с богатыми иноземными товарами.
А Чымбылат все работал в кузнице. К нему приходили запыленный пахарь, плотник в стружках, рыбак, овеянный крепким ветром, и Чымбылат выковывал кому лемех к сохе, кому топор, кому острогу для ловли рыбы.
И вот наступила десятая весна.
Однажды вышел Чымбылат из кузницы на берег реки и стал против весеннего ветра. Свежестью и прохладой дышит весенний ветер. Голубое небо, голубая река с белыми парусниками. Смотрит Чымбылат на небо, на реку, и радость заполняет его сердце.
Но тут в голубом небе показалась стая белокрылых лебедей.
Опустились лебеди на воду, проплыли, горделиво выгибая шеи, потом снова поднялись вверх и полетели к дальним лесам, в сторону марийского края.
Как увидел Чымбылат лебединую стаю, заныло у него сердце. Вспомнил он родные края, серебряные озера и чистые реки марийские, частые ельники и могучие дубы. И почувствовал он, что не может больше жить без них…
