Галина Александрова - Домовёнок Кузька и его сундучок
Даже грозный батюшка Водяной приуныл, нос свой мокрый повесил. Слезы из глаз текут, по косматой бороде градом катятся.
Да и зверье все словно сонное ходит. Никто ни за кем не охотится, нор не роет. Птицы тоже будто призадумались — песен не поют, гнезд не вьют, птенцов не выводят.
А на пенечке под деревом сидит маленький леший. Кузька обрадовался — как же, друга встретил! Да только сразу видно — грустно Лешику, невесело на душе. Значит, и до лешонка беда добралась.
Увидел Лешик домовенка, обрадовался.
— Кузька! Как ты сюда попал? — лешонок встал с пенечка, вытер зеленое личико.
— Русалки помогли. Услышал я, что в лесу беда приключилось, только никто не знает какая.
— Беда и вправду приключилась, — вздохнул Лешик. — И хотя известно мне, что в лесу произошло, да не знаю я, чем делу помочь.
— Расскажи, что стряслось, — попросил Кузька. — Может, вместе что придумаем?
Лешик снова уселся на пенечек, усадил домовенка и рассказал ему такую историю.
Сидел как-то Лешик на пенечке, слушал соловьиную песню. Вдруг смотрит — по узкой тропинке, кабанами протоптанной, идет кто-то вразвалочку. Человек — не человек, зверь — не зверь, словом, нежить, в черное платье одетая.
Разгребал он рукою, в черную рукавицу одетую, листья опавшие и доставал яркие самоцветы, простому глазу невидные. Это ворожил-колдовал, радость по миру собирал страшный злыдень, волшебник Бубуня.
Занимался он своими делами недобрыми и под нос себе напевал песенку:
Я всю радость соберу, соберу
Да в печи ее сожгу, эх, сожгу,
Стану самым сильным я, сильным я,
Вы узнаете меня, ох, меня.
Зашумел вековой лес, заволновался. Вышел на тропинку к Бубуне на встречу самый главный, старый Леший.
— Это кто тут в лесу безобразие творит, сей же час отвечай! — сказал Леший, грозно на Бубуню замахиваясь.
Но не испугался Бубуня ничуточки.
— Эх ты, трухлявый пень! Ты со мной, с Бубуней великим, не связывайся. Я одной рукой тебя подниму, а другой в дальний лес закину. К черному колдовскому болоту, где только пиявки и водятся! — прорычал он. — Лучше отдавай-ка ты мне, старый лешак, свою радость!
С этими словами вцепился Бубуня своей лапищей, в рукавицу одетую, в зеленую лешью бороду да как дернет!
Вскрикнул старый Леший от неожиданности. Тут-то вся радость из него и вылетела.
Осторожно, стараясь не смотреть на дивное диво, собрал Бубуня радость да сунул в заплечный мешок. А потом пошел себе дальше и даже не обернулся.
Леший покряхтел-покряхтел, встал и поплелся в чащу. Муторно и тоскливо стало Лешему. Расхотелось ему всяким делом заниматься.
А Бубуня собрал в лесу всю радость. У леших ее отнял, у зверья всякого, даже у малой козявочки.
Хотел сперва помешать негоднику, да вовремя остановился. Уж если самый главный Леший не смог с ним справиться, то куда ему, маленькому Лешику!
Кузька выслушал рассказ Лешика и обомлел.
— Нет, не годится так, надо лес спасать! — домовенок даже с пенечка соскочил. — Сегодня Бубуня в лесу промышлял, а где завтра будет? Так ведь на всей земле радости не останется!
— А как его спасать? — Лешик понуро опустил плечи. Не выходило у него из головы, как Бубуня главного Лешего поборол. — Я всего лишь маленький леший, а он волшебник.
— Я тоже волшебник! — возразил домовенок. — Сундучок-то мой — волшебный! Как-нибудь справлюсь!
С этими словами Кузька сжал сундучок покрепче и зашагал по тропинке.
Смотрит Лешик — Кузя все не разворачивается, шагает себе по тропинке и шагает. Тут и понял лешонок, что Кузя уходит.
— Кузя! Подожди! — закричал Лешик. — Я с тобой!
Подождал Кузька маленького лешего, а потом и спрашивает:
— А ты знаешь, куда я иду?
— Знаю, — ответил Лешик, — Бубуню искать.
— А ты не боишься? — спросил Кузя.
Уж очень бледный был Лешик.
— Боюсь, не боюсь, — проворчал Лешик, — а все равно придется с тобой идти.
— Это почему? — удивился Кузька.
— А кто тебе дорогу в лесу подсказывать будет? Лучше меня этот лес только отец да дедушка знают.
Улыбнулся Кузька и отправился вслед за Лешиком. Он хоть и маленький, а все равно в лесу хозяин, все тропинки знает, все дорожки.
Глава 4. Подарок Бабы Яги
Долго шли Кузька и лешонок по узенькой тропиночке, что даже притомился домовой. Разок взглянул Кузька на лешонка, другой — может, устал и лешонок? Самому-то стыдно признаться. Только Лешику хоть бы что — идет бодро, размахивает зелеными ручонками.
Не выдержал Кузька, собрался просить Лешика хоть немножко отдохнуть. Только рот открыл, смотрит — тропинка к избушке на курьих ножках спускается.
— Да это же дом Бабы Яги! И зачем с этой каргой опять связываться? — кричит домовенок. Хорошо помнит Кузя, как у Бабы Яги в доме томился когда-то.
— Не шуми раньше времени, Кузька, — отвечает Лешик. — Она хоть и Яга, а тоже иногда радуется. Бубуня ведь радость у всего леса отобрал.
Промолчал Кузька, не стал спорить. А Лешик тем временем кричит избушке:
— Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом!
А избушка даже лапой не шевелит, только надвинула соломенную крышу посильнее. И без того горькая у избушки судьба — не видала она хозяйской руки, так Бубуня последнюю радость украл.
Кричал Лешик, кричал да так и не докричался до избушки. Не удержался лешонок, поднял с земли камешек да как кинет в избушку!
Стукнулся камешек о деревянную стену избушки, оттуда покатился по ветхому крыльцу, загремел, загрохотал. Избушка обиженно заскрипела, сиротливо поджала когтистую лапу, накренилась до самой земли. А изнутри послышался страшный голос:
— Кто смел избушку теребить, Ягу будить?
Опустила избушка лапу, нехотя повернулась к Кузьке трухлявой дверью.
Соскочила Яга с печки, вылетела на порог, спустилась по ступенькам. Глаза сверкают, космы на ветру развеваются, уши торчком, нос крючком.
— А, так это ты, лешонок! Зачастил ты что-то! — бушует Яга. — Чего стучите, больную старуху тревожите?
Да только сразу заметил Кузька — храбрится она, еле слезы сдерживает. Знать, сильный волшебник Бубуня, раз даже саму Бабу Ягу проняло.
— Не сердись, бабуля! Не послушалась избушка доброго слова, потому и стучим.
Хитрит Лешик, как кот ластится к Яге.
— Стучать они надумали? А что это вам от старой понадобилось? Кого другого не могли потревожить? — верещит Яга, а сама на Кузю посматривает, на его сундучок косится. Сколько веков прожила, сколько всего повидала, а секрета сундучка так и не могла понять.
— Так разве в нашем лесу есть кто умнее Бабы Яги? Разве кто знает, кроме нее, что в лесу приключилось? — спрашивает Лешик.
— Спросить, значит, что хотите, соколики вы мои ясные? — расцвела Яга. — Ну заходите, гостями будете. — Засуетилась Баба Яга, загремела хромой ногой.
Но Лешик и Кузька не торопились заходить в избушку. У Яги и без того характер скверный, а в избушке Яга и подавно злюкой будет. Ведь избушка-то у Яги для плохого настроения.
— Недосуг нам, Яга, гостить, когда беда в лесу, — отказался Лешик, — торопиться нужно.
— И куда, голубки мои, путь-дорогу держите?
Лешик и не знает, что сказать Бабе Яге. Уж больно сладкие речи она ведет, не похоже это на старуху. Никак пакость какую готовит.
— И чего ты, Яга, такая гостеприимная стала? — не выдержал, спросил напрямик Кузька.
Видит Баба Яга, никак ей Лешика с Кузькой к себе не заманить. А признаться, что ей, старой Яге, в обеих своих избушках тошно и грустно одной, не положено. А все из-за этого Бубуни! И зелье колдовское, с мухоморчиками, на совесть сделанное, его не берет! Вот и старается Баба Яга изо всех сил, пытается к себе домовенка и маленького лешего в гости дозваться. Все не так одиноко будет в безрадостном лесу.
— Старая стала, нога разболелась, — тонюсеньким голоском стала жаловаться Баба Яга. — Избушка покосилась, корыто самоходное прохудилось, метла не метет, ступа не слушается.
Шмыгнула носом Яга, подолом юбки утерла слезы и по кривым ступенькам в избушку стала забираться.
Посмотрел Кузька на Ягу — и вправду старая. Хромает по ступенькам, никак через порог не может перебраться. Торчит из избушки разодранная метла, ступа вверх тормашками валяется.
Жалко Кузьке Ягу стало. Взял Кузька да и зашагал по ступенькам.
— Стой! — кричит ему Лешик. — Не ходи к Яге, она все равно сейчас вернется.
Только Кузька не послушался лешонка. Прыг — и уже в избушке. Зацепился о высокий порог да плюхнулся личиком на пол, а пол у Яги сто лет не метен. Набилась пыль Кузьке и в рот, и в нос, запорошила глаза. Чихает Кузька, света белого не видит.
А Яга тут как тут. Подхватила Кузю за локотки, усадила на лавку.
