Владислав Крапивин - Мушкетер и фея
Самохин шел первым. На нем сверкал никелированный чайник. Из носика чайника получился отличный рог. Второй рог – такой же – был припаян с другой стороны. Крышка, видно, тоже была припаяна. Чайник закрывал лицо до подбородка. На блестящем металле чернели прорези для глаз.
Над щитами, над шлемами гордо подымались копья. Мочальные хвосты и пестрые флажки реяли у наконечников.
– Ну и стадо, – сказала Вика.
– Смех смехом, а не подступиться, – возразил Борька. – Даже из рогаток не прошибешь.
В середине строя, за щитами, дробно стучал металлический барабан.
– Понятно, – зло сказал Сережка. – Начитался Самохин про викингов. Есть такая книжка – "Черный ярл". Слыхали, кто такие викинги? Это морские бродяги были, вроде пиратов. Давно еще. Они в Скандинавии жили, где сейчас Швеция и Норвегия… В пешем строю они всегда таким ромбом ходили. Закроются с четырех сторон щитами, и не подступишься. И шлемы у них рогатые были, чтобы страх нагонять.
– Ну и страх! Потеха одна! – громко заявила Вика. – Что-то вы побледнели, мальчики. Животы в порядке?
– Уикториа-а! – укоризненно протянул Стасик. – Зачем ты так говоришь? Не заставляй нас принимать валерьянку.
– А ярл – это кто? – спросил Борис.
– Это значит вождь, – объяснил Сережка. – Вроде князя.
– Он негр? – поинтересовался Джонни.
– Почему?
– Ну, раз черный!
– Да это прозвище. Тоже для страха.
– А ярда в чайнике мы тоже боимся? – спросила Вика.
– Мы его вечером поймаем, – решил Сережка. – Когда будет без чайника.
Тольку Самохина друзья повстречали у входа в летний кинотеатр.
Толька хотел попасть на двухсерийный фильм про трех мушкетеров. Он не попал. Его прижали спиной к решетчатой оградке, над которой поднималась трехметровая фанерная афиша. На афише д'Артаньян ловко раскидывал длинной рапирой целый взвод кардинальских гвардейцев, но Тольке от этого было не легче.
– Поговорим? – сказал Сережка.
– Четверо на одного? – сказал Толька.
– А разве много? – язвительно спросила Вика. – Вас-то сколько было, когда плотину у двух малышей раздавили?
– Мы? Раздавили?
– А не давили, да?
– Мы по ней только через ручей прошли! У нас на той стороне тактические занятия были! Мы что, знали, что она сломается?
– Думать надо было, – наставительно сказал Борька.
– Головой, – добавил Стасик.
– А у него не голова, – произнес остроумный Джонни. – У него джестянка с рогами.
– Ты мои рога не тронь, – мрачно сказал предводитель викингов.
– Можно и потрогать, – заметил Сережка.
– Четверо на одного?
– Пятеро!! – взвился уязвленный в самое сердце Джонни. Только сейчас он понял, что Самохин не желает его даже считать. – Вот как вделаю по уху!
– Козявка, – сказал викинг. – Вделай.
Джонни зажмурился и "вделал"…
В общем, Самохин вырвался из окружения помятый и взъерошенный. Наверно, хотелось ему зареветь. Но он не заревел. Он, часто дыша, сказал издали:
– Ну, увидимся еще! Не будет вам жизни теперь ни ночью ни днем.
Друзья озабоченно молчали и не смотрели друг на друга.
– Вот что, люди, – заговорил наконец командир Сережка. – Давайте-ка топать на свою территорию. И поскорее. Полезное это будет дело.
Он оказался прав. Едва укрылись во дворе, как Джонни известил с "насеста":
– Идут!
Все забрались на перекладину.
Противник двигался в боевом порядке. Мерно колыхались копья и звякало железо.
– Красиво идут, черти, – со вздохом сказал Сережка. Наверное, все-таки завидовал, что нет у него такой могучей армии.
– Ну и красота! Понацепляли утильсырье… – откликнулась Вика.
Викинги приближались. Толька шел впереди. Рогатый чайник его вспыхивал на вечернем солнце. Лучи отскакивали от него, как оранжевые стрелы. Справа и позади командира шагал верный адъютант Вовка Песков по прозвищу Пескарь. Впрочем, знающие люди утверждают, что прозвище это надо писать через "и", потому что оно не от фамилии, а от Вовкиной писклявости. Пескарь (или Пискарь) тоже был в чайнике, только не в блестящем, а в эмалированном. Крышки у чайника не было, и в круглом отверстии торчал белобрысый хохол.
Строй викингов остановился, нацелившись острием на забор.
– Ну, чего расселись, как курицы? – глухо спросил Самохин из-под шлема. – Идите, побеседуем.
– Сено к корове не ходит, – сказал Сережка.
– Трусы, – заявил Толька, презрительно глядя сквозь прорези. – Это вам не пятеро на одного.
Джонни гордо улыбнулся.
– И не шестнадцать на двух малышей, – сказала Вика.
– Пескарь, давай, – приказал Самохин.
Адъютант вышел из строя и приблизился к забору. Тонким голосом он отрапортовал:
– Объявляем вам всем смертельную войну до полной победы, чтоб не было вам нигде проходу!
– Все? – спросил Сережка.
– Все, – сказал Пескарь и нерешительно оглянулся на ярла.
– Объявил и катись отсюда, – хмуро предложил Сережка.
– Сам катись, – ответил Пескарь, потому что приказа отступать не было.
Джонни деловито плюнул, целясь в неприкрытую макушку викинга, но не попал. Оскорбленный Пескарь поднял копье, чтобы отомстить обидчику. Борька и Стасик ухватили копье за наконечник, дернули к себе. Пескарь не ожидал такого фокуса и выпустил оружие. Дорины тупым концом копья трахнули Пескаря по щиту, и посол викингов шлепнулся на асфальт, раскидав худые, как циркуль, ноги.
Викинги склонили копья и ринулись к забору. Пятеро друзей, как парашютисты, посыпались вниз, во двор.
– Минуточку! – крикнула Вика и метнулась к своему крыльцу. Буквально через несколько секунд она примчалась с ведерком. Вода блестящим языком перехлестнула через забор. Послышались яростные крики, и викинги отступили. Вика снова уселась на шатком заборе.
– Эй вы, мелкий рогатый скот! – радовалась она. – Обезьяны в дырявых мисках! Получили? Мы вас всех переловим по одному, рога пообломаем!
– Уикто-ориа-а! – раздался позади возмущенный вопль. – Что ты говоришь! Сию же минуту ступай домой! Ты сведешь меня в могилу!
– Сведешь тебя… – проворчала Вика и шумно упала с забора. – До завтра, мальчики. Сегодня меня весь вечер будут перевоспитывать.
– Держись, – откликнулся Сережка. – Утро вечера мудренее.
Но утро не оказалось мудренее. Оно не принесло ни радостей, ни свежих мыслей, ни особых новостей. Была только одна новость: Джонни оказался именинником. Ему исполнилось семь лет, и он на законных основаниях не пошел в детский сад.
– Уговаривали, – сказал Джонни. – Хотели, чтобы я туда до самой осени таскался. Я сказал, что фиг. Джирно будет.
Не было теперь нужды дразнить своим видом воспитателей. Поэтому Джонни явился к друзьям не в обычном ковбойском костюме, а в октябрятской форме, купленной вчера в магазине "Светлячок".
– Джонни, ты – генерал, – сказала Вика, разглядывая синюю пилотку и голубую рубашку с погончиками. – Тебя, именинника, надо бы за уши потаскать, да я подступиться боюсь.
– Мы ему железного кота подарим, – пообещал Стасик.
Слова о генерале повернули все мысли к военным делам.
– Эти паразиты вчера до ночи маршировали, – сказал Борька.
Сережка вздохнул. Это был вздох полководца без армии. Сережка сказал:
– Набрать бы человек двадцать, поставить бы впереди всех Джонни с барабаном… Дали бы мы этой рогатой банде!
– Может, на них вашего кота напустить? – спросил Джонни у Дориных.
– Мелковат, – сказал Борька.
– А если что-нибудь покрупнее смастерить? – оживилась Вика.
– Пушку? – спросил Борька.
– За пушку влетит, – рассудительно заметил Джонни.
– Броневик бы склепать… – задумчиво произнес Стасик. – И на всем ходу на них: др-р-р-р!
– "Др-р-р!" – передразнил Борька. – На каком ходу? Двигатель где возьмешь?
– А на педалях?
– Много ты наездишь на педалях? – спросил Сережка. – Тебя в этом "броневике" как в мышеловке накроют.
– Мы и так, как в мышеловке, – сказал Стасик. – На улицу не сунешься, чтоб футбол погонять.
– Вот в августе вернутся наши, тогда мы дадим жизни, – мечтательно сказала Вика.
– В августе! – возмутился Джонни. – А сейчас как воевать?
Настроение было неважное, и Вике захотелось поспорить:
– Вам, мальчишкам, только воевать да футбол гонять!
– А что делать? Взаперти сидеть?
– Не обязательно сидеть. Тыщу дел можно придумать, самых интересных!
– Не надо тыщу. Придумай одно, – попросил Сергей.
Ничего не придумывалось, но отступать было нельзя, и с разгона Вика заявила:
– Ну… звено можно организовать! Для шефской работы. Как в зоне пионерского действия. Помогать там кому-нибудь или еще что…
