Агнеш Балинт - Гном Гномыч и Изюмка
– Что это у вас тут происходит? – прокаркал он. – Морр-рское сррражение?
– Да нет. Просто Изюмка чистоту наводил. Личную гигиену – объяснил Гном Гномыч гостю. – Ты же знаешь, как эти маленькие поросята любят в воде поплескаться?
КУКУ-КУКОЛКА
Чтобы Изюмка не скучал, Гномыч ему из моркови, репы и капустных кочерыжек целый игрушечный зверинец сделал. Изюмке очень нравились эти игрушки. Но иногда он забывался и ни с того ни с сего принимался их грызть. Смотришь, а он уже съел все игрушки без остатка. Приходилось Гном Гномычу снова мастерить зверюшек.
Он вырезал их из сухих кукурузных початков. Они оказались не такими вкусными, как прежние, поэтому Изюмка их совсем не ел.
Не пожелал он пообедать и куклой из кукурузной кочерыжки в платье из початковой чешуи и с волосами из кукурузных усов. Наоборот, он так полюбил эту свою новую куклу, что не мог уснуть без нее. Имя он ей дал: Куку-куколка. На его языке это означало: «кукурузная куколка».
Так же, как, например, можно было бы для краткости говорить вместо «кукурузная палочка» и «кукурузная мука» – «кукупалочка» или «кукумука».
Днем Изюмка сидел в своей теплой печурке, играл с куклой, приговаривал:
– Не чавкай, когда ешь, Куку! Вытри носик, Куку-куколка!
И тогда Гномыч мог спокойно заниматься делами по хозяйству.
Но Изюмке очень быстро надоело играть с Куку-куколкой, и он опять начал приставать к Гномычу:
– Поиграй со мной!
А Гномыч как раз был занят: подошва у ботинка оторвалась, он ее и пришивал.
– Если я сейчас не пришью подошву к ботинку, завтра мне и во двор не в чем будет выйти! Ты пока один поиграй со своей куколкой.
Но Изюмка обиделся на Гномыча и швырнул Куку на пол.
Прошло немного времени, вдруг в дверь кто-то постучал. Оказалось, это пришел Филя, по фамилии Зайчик, младший сын из большого семейства Зайчиков. Ростом он был с Изюмку, только уши у него отросли намного длиннее.
А пришел Филя попросить взаймы свечку, потому что в доме у них выключили свет.
Гномик принялся искать свечку в деревянном ящике, а Зайчик Филя стал шевелить ушами, чтобы рассмешить Изюмку. Но тот не хотел вылезать из своего подпечка и что-то там все время сердито хрюкал.
И вдруг Филя Зайчик заметил Куку-куколку, которая валялась на полу:
– Ой, какая хорошая куколка! Давай, Изюмка, поиграем с тобой в куклы?
– Не трогай ее! – завизжал Изюмка и сразу выскочил из подпечка. Схватил куклу, прижал к груди, зло хрюкнул: – Это моя кукла! Не дам я тебе играть с Куку-куколкой!
– Что я ее, съем? – обиделся Зайчик. – Да у меня у самого, если хочешь знать, целый заячий полк есть. Из капустных кочерыжек. Я и то их не грызу! Ты таких зайцев и не видал.
А то подумаешь! «Моя, моя»!..
Тем временем Гномыч отыскал свечку, дал ее Филе.
– Спасибо, – вежливо сказал Филя Зайчик. – Ну я поскакал, а то у меня там все заячье семейство в темноте сидит. Филя убежал, Гномыч вернулся к своим делам. Немного погодя ковыляет к нему Изюмка и жалобно так ноет:
– Ск-у-у-учно мне!
– Почему же? Играй с куколкой. Теперь у тебя никто ее просить не будет.
– А как с ней играть? Я уже покормил ее и спать уложил.
– Жаль. Мне с тобой в куклы играть некогда. Ботинок чинить надо. Вот был бы здесь Филя, он-то уж обязательно какую-нибудь игру придумал. Их, зайчат, вон сколько. Они много всяких игр знают.
Изюмка долго думал, потом тоже согласился:
– Да, жалко, что нет Фили.
– Верно: жалко, – подтвердил Гномыч. – У него бы нашлось время с тобой поиграть.
И когда через несколько дней Филя принес назад свечку, Гномыч сказал зайчонку:
– Поиграй, Филя, с Изюмкой!
Филя обрадовался приглашению. Ведь его братцы съели весь Филин заячий полк, сделанный из капустных кочерыжек.
Забрались они вместе с Изюмкой в подпечек и затеяли там игру: будто их Куку-куколка заболела и нужно срочно вызывать к ней доктора.
Сначала Филя был за доктора. Потом Изюмка накинул на плечи вместо халата белое полотенце и сам стал доктором. Позднее это же полотенце снова сделалось халатом, только теперь уже – на парикмахере. Поочередно стригли куклу – то Филя, то Изюмка. От этого у Куку-куколки волосы становились все короче и короче, пока она совсем без волос не осталась.
Пришлось ей новые волосы приклеивать – из кукурузных усов. Потом Изюмка вместе с Филей песенку ей пели. Колыбельную.
Словом, такая у них хорошая игра получилась, что Филя и домой идти позабыл. Ладно, старый Грач напомнил, постучал в окошко клювом:
– Эй, Филя, слышал я мимолетом: ругают тебя дома, что ты до сих пор где-то еще бродишь!
Филя испугался: чего доброго, и без ужина останешься – и поскакал стремглав домой. А Изюмка – в слезы.
– Почему Филя убежал? Я еще хотел с ним играть.
Уговаривал его Гномыч и так и этак – ревет неразумный поросенок, Филю к себе требует. В конце концов надоело Гномычу уговаривать.
– Вот скажу Филе, – пригрозил он, – чтобы он больше никогда не приходил к тебе играть.
Тут Изюмка сразу перестал плакать.
ВОЛКИ
Однажды в холодный день мать послала Филю в магазин за солью. Пока зайчонок бегал за покупкой, он сильно продрог. Пришлось завернуть по дороге к Гномычу. Обогреться.
Гном Гномыч тотчас же усадил Филю к печке, угостил чаем с ягодами шиповника.
– Хорошо! – признался довольный Филя. – А то у меня уши ну прямо окоченели на ветру.
– Такой ветрище лучше всего сидя дома слушать, – кивая головой, подтвердил хозяин. – А ежели по совести, я и дома не люблю слушать, как он у меня там в трубе завывает.
– А вот я люблю! – закричал Изюмка. – Пищит будто волк, когда ему хвост прищемят!
Филя Зайчик, услышав о волке, весь задрожал. А Изюмка – тот, наоборот, к Гномычу приставать начал: расскажи да расскажи про волков.
Гномыч – недаром он когда-то раньше пугалом работал, птиц с огорода прогонял – много всяких страшных историй знал. В конце концов согласился старик: начал серого волка представлять, как тот зубами щелкает да как волки, в стаю собравшись, по ночам на луну воют. А потом и про черного волка вспомнил – у того глаза зеленые, большие и горят – будто фонари.
Изюмка заслушался, даже рот от удивления раскрыл. А вот бедному Филе от них совсем не по себе стало. И когда Гномыч кончил рассказывать, Филя и говорит:
– Боюсь теперь домой возвращаться.
– Тррус, тррус! – хрюкал Изюмка. – Сумерррков испугался.
– Испугался, – признался Зайчик Филя. – Теперь мне всю дорогу будет казаться, будто за мной черный волк с зелеными глазами крадется.
– Ладно, не дрожи! Так и быть, провожу я тебя домой, – великодушно пообещал Изюмка. – Пошли!
Они взялись за руки и пошли. А через полчаса прибегает Изюмка назад. Запыхавшийся, но веселый.
– Мы с Филей наперегонки бежали! – объяснил он Гномычу. – Ну и домой я тоже… того, бегом, значит. Сам с собой играл, будто я за черным волком гонюсь.
Ладно, – сказал Гномыч. – Ты лучше отдышись. Устал, наверно, бегаючи?
– Да что ты! – хрюкнул Изюмка. – Я никогда не устаю.
Ну, тут вскоре совсем завечерело. Гномыч и говорит Изюмке:
– Сходи-ка, братец, хвороста охапку принеси. Там за домом сухой хворост лежит. Да побыстрее, а то огонь в печке вот-вот погаснет.
Но Изюмка развалился на своей соломенной лежанке, охает и похрюкивает жалобно:
– Ох, устал! Все косточки ноют. Пошевелиться больно.
– Интересно, – покачал головой Гномыч. – Как наперегонки бегать, косточки не ноют, а как за хворостом идти…
Изюмка задумался: что бы ему такое сказать, чтобы за хворостом не ходить?
– Знаешь, Гномыч, – говорит он. Признаюсь тебе честно: темноты я боюсь. А вдруг там где-нибудь черный волк хоронится?
Гномыч даже захохотал:
– Вот те на! Ты же, когда Филю домой провожал, не боялся?
– Тогда – не боялся, – смутился поросенок. – Но сейчас-то ведь темнее стало! Сейчас волки наверняка уже вокруг дома собрались. Ты же см, Гномыч, знаешь, что в стужу они из леса поближе к домам подбираются. А сейчас как раз очень холодно. Посмотри, вон у нас на оконном стекле какие узоры!
– Холодно, это верно, – подтвердил Гномыч. – Самое время дровец в печку подкинуть. Но раз уж ты волков боишься, не ходи. Не будем сегодня и свеклу варить, винегрет делать…
А на плите в это время свекла варилась в большой кастрюле: Гномыч собирался любимое Изюмкино блюдо делать – винегрет.
Как это не будем? От одной такой мысли Изюмку будто ветром с лежанки сдуло: так быстро он вскочил и за хворостом побежал.
Целый ворох сушняка притащил и печную топку битком набил. А когда свекла уварилась, принялся с нее кожуру счищать. Гномычу даже от сапожных дел отрываться не пришлось.
