Роальд Даль - Матильда
Когда Матильда только начала ходить в библиотеку, миссис Фелпс спросила у нее:
— Твоя мама провожает тебя сюда, а потом забирает домой?
— Моя мама каждый день ездит в Айльзбери, где играет в лото, — ответила Матильда. — Она не знает, что я сюда хожу.
— Но ведь это нехорошо, — заметила миссис Фелпс. — Думаю, тебе нужно спросить у нее разрешения.
— Лучше мне этого не делать, — возразила Матильда. — Она не одобряет чтение книг. Да и папа тоже.
— Но чем же, по их мнению, ты должна заниматься целый день в пустом доме?
— Слоняться без дела и смотреть телевизор.
— Понятно.
— Ей вообще-то все равно, чем я занимаюсь, — с грустью произнесла Матильда.
Миссис Фелпс сразу же подумала о том, как же ребенок один идет по довольно-таки оживленной главной улице и как переходит через дорогу, но потом решила не вмешиваться.
Через неделю Матильда прочитала „Большие ожидания“, книгу, которая в этом издании насчитывала четыреста одиннадцать страниц.
— Мне она очень понравилась, — сказала она миссис Фелпс. — А мистер Диккенс что-нибудь еще написал?
— Он написал много книг, — ответила изумленная миссис Фелпс. — Хочешь, я дам тебе еще одну?
В продолжение следующих шести месяцев Матильда под бдительным и сочувственным взором миссис Фелпс прочитала следующие книги:
„Николас Никльби“ Чарльза Диккенса.
„Оливер Твист“ Чарльза Диккенса.
„Джейн Эйр“ Шарлотты Бронте.
„Гордость и предубеждение“ Джейн Остин.
„Тэсс из рода д'Эрбервиллей“ Томаса Харди.
„Ким“ Редьярда Киплинга.
„Человек-невидимка“ Герберта Уэллса.
„Старик и море“ Эрнеста Хемингуэя.
„Шум и ярость“ Уильяма Фолкнера.
„Гроздья гнева“ Джона Стейнбека.
„Брайтон-рок“ Грэма Грина.
„Скотный двор“ Джорджа Оруэлла.
Это был внушительный список, и миссис Фелпс переполняло изумление и любопытство. Однако она не позволяла себе излишне восхищаться. Наверно, любой другой, наблюдая за достижениями этого маленького ребенка, поддался бы искушению и поднял большой шум на весь город, а то и на всю округу, но не такой была миссис Фелпс. Она была из тех, кто не вмешивается в чужие дела, и уже давно пришла к выводу, что только в редких случаях можно совать свой нос в дела людей, у которых дети.
— Мистер Хемингуэй говорит много такого, чего я не понимаю, — сказала ей Матильда. — Особенно о мужчинах и женщинах. Но мне он все равно нравится. Он рассказывает так, что у меня появляется чувство, будто я сама там нахожусь и наблюдаю, как все происходит.
— Хороший писатель всегда заставит тебя так чувствовать, — сказала миссис Фелпс. — А насчет того, что ты чего-то не понимаешь, не волнуйся. Просто сиди и читай, и пусть слова обволакивают тебя, как музыка.
— Хорошо.
— А ты знаешь, — спросила миссис Фелпс, — что в библиотеке можно брать книги домой?
— Я этого не знала, — ответила Матильда. — И мне это можно делать?
— Конечно, — сказала миссис Фелпс — Выбери книжку, которая тебе нравится, принеси ее мне, чтобы я ее записала, и она твоя на две недели. Если хочешь, можешь взять несколько.
Начиная с этого времени Матильда стала приходить в библиотеку только раз в неделю, чтобы взять новые книги и вернуть прочитанные. Ее маленькая спальня превратилась в читальный зал, и она там сидела и читала целыми днями, иногда с кружкой горячего шоколада. Ей трудно было дотянуться до некоторых предметов на кухне, но в сарае был небольшой ящик, который она приносила в дом, чтобы встать на него и достать то, что ей было нужно. Приготовив на кухне кружку горячего шоколада, она отправлялась к себе в комнату, где и проводила весь день. Книга переносили ее в новые миры и знакомили с удивительными людьми, которые жили интересной жизнью. Она уплывала на старинных парусниках с Джозефом Конрадом, уезжала в Африку с Эрнестом Хемингуэем и в Индию с Редьярдом Киплингом. Не выходя из своей маленькой комнатки и даже не выезжая из города, она объездила весь мир.
МИСТЕР ВОРМВУД, ВЕЛИКИЙ ТОРГОВЕЦ АВТОМОБИЛЯМИ
У родителей Матильды был приличный дом с тремя спальнями наверху, а на первом этаже находились столовая, гостиная и кухня. Ее отец торговал подержанными автомобилями и, похоже, преуспевал в этом занятии.
— Опилки, — с гордостью заявил он как-то, — вот один из самых больших секретов моего успеха. К тому же, они мне ничего не стоят. Я их беру даром на лесопильном заводе.
— А что ты с ними делаешь? — спросила его Матильда.
— Ха! — ответил отец. — А тебе это зачем знать?
— Просто я не могу понять, как опилки могут помочь тебе продавать подержанные машины, папочка.
— Это потому, что ты глупая маленькая тупица, — сказал отец. Речь его никогда не была изысканной, но Матильда привыкла к этому. Она знала также, что он любил прихвастнуть, и иногда подбивала его к этому.
— Ты, наверно, очень умный, если используешь то, что ничего не стоит, — сказала она. — Вот бы мне так.
— У тебя ничего не выйдет, — отвечал отец. — Ты слишком глупа. Но я, пожалуй, расскажу об этом Майку. Ведь рано или поздно он вступит в мое дело.
Не обращая более внимания на Матильду, он повернулся к своему сыну и продолжал:
— Никогда не могу отказать себе в удовольствии купить машину у какого-нибудь дуралея, который так разбил клапана в моторе, что они стучат как ненормальные. Беру ее, разумеется, за бесценок. Затем я просто-напросто высыпаю опилки в большом количестве в двигатель, где они смешиваются с маслом, и машина бегает как новенькая.
— И сколько она будет бегать, прежде чем снова не загрохочет? — спросила Матильда.
— Столько, сколько нужно, чтобы покупатель отъехал на приличное расстояние, — усмехнувшись, ответил отец. — Миль на сто.
— Но это нечестно, папа, — сказала Матильда. — Это обман.
— Еще никто не стал богатым, будучи честным, — заметил отец. — Клиенты для того и существуют, чтобы их дурили.
Мистер Вормвуд был маленьким человечком, похожим на крысу; его передние зубы торчали из-под тонких крысиных усиков. Он любил пиджаки ярких цветов в крупную клетку и щеголял в галстуках, которые были обычно желтыми или бледно-зелеными.
— Ну, а возьми, к примеру, пробег, — продолжал он. — Тот, кто покупает подержанную машину, первым делом хочет знать, сколько миль она прошла. Так?
— Так, — ответил сын.
— Покупаю я старую развалюху, у которой на спидометре примерно сто пятьдесят тысяч миль. Беру ее, разумеется, за бесценок. Но кто же ее купит с таким пробегом? Между тем в наше время не вынешь спидометр и не открутишь цифры назад, как мы это делали раньше. Его так теперь монтируют, что невозможно что-то переделать, если только ты не какой-нибудь там чертов часовщик или еще кто-нибудь в этом роде. Так что же я делаю? Шевелю мозгами, парнишка, вот что я делаю!
— Как это? — в восхищении спросил юный Майкл. Похоже, он унаследовал любовь отца к мошенничеству.
— Я сажусь и спрашиваю у самого себя — каким образом можно изменить показание в сто пятьдесят тысяч миль и сделать так, чтобы было всего лишь десять тысяч, не разбивая при этом спвдометр? Разумеется, если бы я какое-то время поездил в этой машине задним ходом, то ясно, что это было бы то, что нужно. Цифры бы побежали назад, так? Но кому взбредет в голову ездить в чертовой машине тысячи и тысячи миль назад? Да никому!
— Конечно, никому, — согласился юный Майкл.
— Вот и я задумываюсь, — продолжал отец. — То есть, шевелю мозгами. Если уж имеешь отличные мозги, вроде моих, то ими надо обязательно шевелить. И вдруг ко мне приходит решение. Скажу тебе, в тот момент я чувствовал себя точно так же, как, наверно, тот умный парень, когда он открыл пенициллин. „Эврика! — закричал я. — Ну конечно же!“
— И что же ты придумал, папа? — спросил у него сын.
— Спидометр, — сказал мистер Вормвуд, — соединен проводом с одним из передних колес Поэтому прежде всего я отсоединяю провод в том месте, где он связан с передним колесом. Затем беру высокоскоростную электрическую дрель и соединяю ее с проводом таким образом, что когда сверло начинает вращаться, то вращается оно в обратном направлении. Понятно? Врубаешься?
— Да, папа, — сказал юный Майкл.
— Эти дрели вращаются с огромной скоростью, — продолжал отец, — поэтому как только я ее включаю, цифры начинают бежать назад с фантастической скоростью. При помощи высокоскоростной электрической дрели я за несколько минут могу сбросить со спидометра пятьдесят тысяч миль. А когда закончу, на спидометре останется только десять тысяч, и машина готова к продаже. „Да она почти новая, — говорю я клиенту. — И десяти тысяч не прошла. Одна пожилая дама ездила на ней раз в неделю за покупками“.
