Вадим Селин - Любовь со второй попытки
– То есть твоя бабушка – уборщица? – уточнила я. – Баба Люба?..
– Да, – кивнул Ваня.
Я вспомнила, как недавно возмущалась в раздевалке, что новая уборщица плохо моет полы. Мне стало очень стыдно.
– Я не знала… Когда тогда говорила в раздевалке, я не знала… – путано проговорила я.
– Да ладно, не волнуйся, – улыбнулся Ваня. – Я тогда и вправду плохо помыл полы. Просто накануне вечером по телику начинался футбольный матч, и я решил побыстрее уйти домой…
Я слушала его и не могла поверить своим ушам. Мне было стыдно за себя, хотелось сквозь землю провалиться. Только сейчас я поняла, что, критикуя уборщицу, я критиковала… Ваню!
– Ты извини, что я пришла так не вовремя, – проговорила я. – Если бы я знала…
– Ничего страшного, – пожал плечами Ваня и с достоинством ответил: – Я и не скрываю, что мою полы. Я просто об этом не говорю, вот и все. А так я не вижу в этом ничего плохого.
В этот момент я вспомнила об Анжеле, которая смеялась надо мной, что я колхозница. Знала бы она, что объект ее любви моет полы в нашей школе!
Помимо воли вырвался смешок.
– Тебе смешно? – насторожился Ваня.
– Нет! – поспешила я его заверить. – Я не над тобой смеюсь, а просто вспомнила один прикол.
– Ну да… – недоверчиво протянул он.
Я поняла, что он мне не верит, поэтому пришлось рассказать всю правду:
– Да я серьезно! Просто я люблю копаться в огороде… А Анжела из нашего класса смеется надо мной из-за этого.
– Ой, эта Анжела… – выразительно скривился Ваня, а затем, видимо, догадался: – А, я понял… Над тобой Анжела смеется из-за огорода, но она липнет ко мне, не зная, что я мою полы в школе?
– Вроде того, – согласилась я.
– Да мне по барабану эта Анжела, – сказал Ваня и пристально посмотрел на меня. – Слушай, а почему ты постоянно меня избегаешь?
Этот вопрос застал меня врасплох.
– В смысле? – спросила я, хотя прекрасно понимала, что он имеет в виду.
– У меня такое впечатление, что ты стараешься не общаться со мной…
– Нет, тебе просто так показалось, – произнесла я как можно более убедительней.
– Да? – откликнулся Ваня. – Ну ладно, значит, показалось…
Чтобы сменить тему, я придумала нейтральный вопрос и поинтересовалась:
– А почему ты перешел в нашу школу? Ведь осталось учиться всего год.
Мой «нейтральный» вопрос сильно подействовал на Ваню. Он глубоко вздохнул и очень серьезно сказал:
– Так получилось по семейным обстоятельствам. Мне удобней жить в этом районе.
Было заметно, что Ваня колеблется. Мне показалось, что ему и хочется ответить, и одновременно не хочется.
Это меня заинтриговало, и я решила копнуть поглубже.
– А почему тебе удобнее жить в этом районе? – спросила я, глядя на него снизу вверх, потому что он стоял на ступеньке выше. – Как-то странно менять школу в одиннадцатом классе…
Ваня устало провел ладонью по лицу:
– Тебе действительно хочется знать?
– Да, – твердо ответила я.
Ваня молчал. Было видно, что он собирается с мыслями. Через несколько секунд напряженных раздумий он попросил:
– Только пообещай, что никому не скажешь.
– Обещаю.
– Два года назад в моей семье случилось несчастье. Папа с мамой ехали в машине, и в них врезался грузовик… После этого они оба стали инвалидами. Вся наша жизнь рухнула в одну секунду. Теперь родители сидят дома, у них надомная работа, потому что они не могут передвигаться… Они постоянно лечатся… В этом году мы решили переехать в этот район, к бабушке, потому что здесь находится хорошая больница, и родителям удобнее до нее добираться. На лечение постоянно нужны деньги… Их очень не хватает… Бабушка пенсионерка, но она устроилась в школу уборщицей, чтобы хоть что-то заработать. Ну а я ей помогаю…
Слова Вани настолько потрясли меня, что я прямо онемела.
– Когда все это случилось, моя жизнь тоже переменилась, – продолжал Ваня. – Больше не осталось времени на друзей, общение… Конечно, уже прошло два года, и все наладилось, мы привыкли к такому положению. Но тогда, в первое время, морально было очень тяжело.
У меня в голове что-то щелкнуло, и пронеслись мысли: «Случилось два года назад? Нет времени на общение с друзьями?»
– А когда именно все это случилось? – осипшим голосом спросила я, заранее зная ответ.
– Десятого ноября две тысячи девятого года, – вздохнул Ваня.
«А мы с ним хотели встретиться у памятника Пушкину именно десятого ноября две тысячи девятого года», – подумала я. Все стало ясно.
– Ты держись, – рассеянно пробормотала я.
– Ты только не подумай, я ни на что не жалуюсь. Родители и бабушка – самое дорогое, что у меня есть. И поэтому я считаю, что это мой долг – их поддерживать. Только ты никому в классе не рассказывай, ладно? А то все станут меня жалеть. А мне жалость не нужна.
– Я никому не скажу, – твердо пообещала я.
Я больше не могла находиться с ним рядом. Срочно требовалось побыть одной, чтобы собраться с мыслями.
– Ваня, мне уже пора, – сказала я, спускаясь вниз. – Завтра увидимся.
– Ты куда? – удивился он. – Ты же шла на третий этаж!
– А, ну да, – я снова развернулась. – Я забыла…
– Спасибо, что выслушала, – поблагодарил Ваня. – Я еще никому никогда не рассказывал так откровенно о том, что произошло…
Даже с виду было заметно, что ему стало легче.
«У него наступила эмоциональная разрядка, – подумала я. – Так это называется в психологии. Человеку очень важно выговориться, сбросить груз, который лежит на сердце. Значит, я стала первым человеком, кому Ваня все рассказал?.. Это дорогого стоит…»
Я неловко улыбнулась и поднялась наверх, к кабинету психолога.
Ваня постоял мгновение, а затем спустился вниз.
Я услышала плеск воды – он выжимал тряпку.
Через десять минут я вышла из школы через другой выход, чтобы вновь не пересекаться с Ваней.
Я шла и ничего не видела перед собой.
Уже начало смеркаться. Я села на лавочку в школьном дворе.
Еще час назад я не могла и предположить, что скоро все так переменится. Час назад я ненавидела Ваню и радовалась, что отомстила ему, наслаждаясь моментом, когда он растерянно стоял на Речном вокзале. А сейчас… сейчас я поняла, какую подлость совершила!
После рассказа Вани все стало ясно.
Он не пришел потому, что в тот самый день с его родителями случилось несчастье. Он был потрясен, весь мир вокруг него рухнул. Перед Ваней встала только одна задача – он должен был справиться с внезапно пришедшей бедой.
Именно поэтому он тогда кратко, без лишних объяснений ответил мне «Нет». Именно поэтому он удалил свою анкету. Ему стало не до девушки по переписке.
Я даже представить себе не могу, что пережил Ваня, когда в семье случилось такое. Наверное, он постоянно ходил в больницу к родителям, пытался как-то им помочь, держался, крепился и помогал крепиться им… Весь его мир сузился до пределов больницы.
А я в это же самое время думала, что он не пришел на свидание потому, что я не понравилась ему на фотографии. Я копила в себе боль и долго культивировала обиду…
Только сейчас, два года спустя, открылась правда.
Значит, Ваня ни в чем не виноват.
После этой мысли, будто подводящей итог всем событиям двухлетней давности, я очнулась и заметила, что на улице уже стемнело. Я поднялась с лавочки, отряхнула юбку, бросила взгляд на светящиеся окна в вестибюле школы, где наверняка мыли полы Ваня со своей бабушкой, и направилась домой.
Была середина сентября, начинали опадать листья, и по вечерам уже становилось прохладно. Я поежилась.
«Выходит, Ваня ни в чем не виноват, – думала я, идя по улицам, освещенным фонарями. – Это значит, что я отомстила ему за то, чего он не делал?»
Только сейчас я осознала, чтонатворила. Убрала грамоты Вани из общей стопки. Соврала, что время плавания на теплоходе переносится.
А он ни в чем не виноват!
По телу прошла волна жара. Я поняла, какие ужасные подлости совершила. Ваня и так в свои шестнадцать лет многое перенес, а я еще больше добавила ему боли!
Какая же я дура!
Я остановилась. На улице было тихо, пустынно, не видно ни одного человека, и не слышно ни одного звука. Почему-то в такой обстановке я еще больше ощутила всю тяжесть того, что натворила. Хотелось убежать от самой себя.
Но… это невозможно, потому что все совершенные гадости останутся со мной. Все, что я сделала, пронизывало каждую мою клеточку. Я буквально физически ощущала, что окутана своей подлостью. Эта подлость была тяжелая, липкая, и она камнем лежала на сердце.
