Татьяна Леванова - Море, мечты, Марина и ее рыбки
— Ну что тут у вас, почему все вперемешку, и скульптура, и живопись, — недовольным голосом сказала преподавательница ИЗО.
— Да погодите вы ругать, проникнитесь атмосферой, — улыбнулся мужчина с косичкой. — Ребята, ну-ка лично для Александры Яковлевны, объясните, почему у вас так расставлено.
— Потому что они словно из одной сказки! — заговорила я торопливо, удивившись, как это они сразу не поняли. — Рыцарь и его дама вот из этого замка, пират с потонувшего корабля, каравелла путешествует по морям…
— Марина хочет сказать, — перебил меня Жора, — что выставочная композиция составлена с целью создания атмосферы.
— Ага, Жора тут, — удовлетворенно сказала Александра Яковлевна. — Ну так значит, у вас минивыставка внутри общей выставки? А вам не казалось, что следовало бы составить в общем, коллективном плане?
— Но это невозможно! — растерялся Жора. — Мы ведь не сговаривались. Это не тематическая выставка, все показывают, кто что умеет. Просто у нас с Мариной так совпало — мы оба живем на берегу и любим море.
— Давайте не про композицию, а про сами произведения! — пришла к нам на выручку Амина Михайловна.
— Ну, о живописи я не берусь судить в присутствии Германа Рубеновича, — сказала Александра Яковлевна после невыносимо долгого молчания, пока они рассматривали наши произведения. — Но в скульптурах у Жоры явный рост! Я представить себе ничего подобного не могла, когда видела его уродцев.
— Это смешные зверушки, — буркнула я, но Жора дернул меня за руку.
— Замок восхитителен, чем ты выпиливал эти ажурные узоры, лобзиком? — не слушая меня, продолжала восхищаться пожилая учительница.
— Нет, инструментами для резьбы по дереву, сначала рисунок нарисовал карандашом.
— Все-таки нам бы надо сказать пару слов о живописи, — сказал мужчина с косичкой, — я нахожу, что палитра очень гармоничная, перспектива рассчитана, но…
— Я не могу раскусить технику, какой написано море, — перебила его Александра Яковлевна.
— Поразительно, но больше всего это напоминает китайскую школу рисования пятнами, — задумчиво сказал мужчина.
— Лица прорисованы штрихами, что напоминает технику Нади Рушевой.
— Девочка, где ты училась рисовать? — наконец, мне задали тот вопрос, которого я боялась больше всего.
— Я сама, — ответила я тихо, — мне не разрешили посещать художественную школу, потому что у меня близорукость. Я ношу контактные линзы, поэтому это незаметно. Но я пыталась учиться по книгам…
— Какая самобытность, — протянул мужчина, пристально глядя на меня. — Я не видел ничего подобного многие годы. Тебе необходимо получить хоть какое-то художественное образование, иначе ты навсегда останешься дилетантом и сама не узнаешь, на что ты способна. Я должен встретиться с твоими родителями…
Члены жюри направились к другим участникам выставки, а нас с Жорой окружили ребята. Я с благодарностью обняла Анжелу, которая громким шепотом уверяла, что мы победим, и с удивлением обнаружила среди группы поддержки Ласковых стервочек. Лена даже подошла к нам и, крепко сжав наши руки в своих, сказала:
— Ребята, вы лучшие!
— Тише, — шикнула Амина Михайловна. — Об этом рано говорить. Еще сглазите!
— Это они и пытаются сделать, — фыркнула недоверчивая Анжела.
Наконец жюри попросило подойти к ним классных руководителей и удалилось с ними в учительскую, ребята возбужденно шептались, собираясь в кучки у своих экспонатов. Уже никто ничего не рассматривал, все только и делали, что строили предположения в отношении решения членов жюри.
— По-моему, конкурентов у нас нет, — громко сказал мальчик с глиняными фигурками. — Мы самые патриотичные, мы любим и ценим историю родного города.
Я присмотрелась повнимательней к его поделкам — амфоры, статуэтки греческих богов… Все это было очень красиво, ничуть не хуже тех, что я видела в музее и магазине с сувенирами. Уж во всяком случае лучше моих странных картин, зачем я только вылезла с ними… Но замок и каравелла Жоры были неповторимы. Хотя Анжела говорила, что Жора не раз уже принимал участие в выставке, и каждый раз терпел провал. Нет, напрасно я надеялась на победу. Правильно сказали Супергерлы, мы тут для галочки, потому что больше некому…
— Эй, ты чего скисла? — Жора пальцем приподнял мой подбородок, я попыталась улыбнуться сквозь слезы.
— Не реви! — опять сказала Анжела, точь-в-точь как Карлсон из мультфильма. — Это ты ревешь или я реву?
— Я реву… — ответила я ей.
— Ты слышала, что сказала сестренка? — строго спросил Жора. — Мы лучшие!
— Только жюри об этом не знает.
— Будь гордой, — шепнул Жора, наклонившись к моему уху, — умей проигрывать так, чтобы тебе завидовали. Я несколько раз проигрывал на этой выставке, подумай об этом…
— Лучше подумай о том, как мы с тобой оторвемся на катере! — воскликнула Анжела. — Ты ведь еще не выходила в море?
— И не видела дельфинов? — подхватили ребята.
— А мне картину с принцессой подаришь после выставки, хорошо? — попросила Анжела.
— Конечно, — ответила я, улыбаясь на этот раз искренне. — Ведь я рисовала ее с тебя…
Анжела почему-то покраснела, а мальчики из нашего класса начали пристально рассматривать даму на картине и Анжелу, словно сравнивая. Смотрите-смотрите, подумала я, может, наконец разглядите, привыкли с первого класса считать ее толстой и некрасивой, а она такая необычная…
— Зато я знаю, с кого срисован рыцарь, — тихо сказала Инесса, но я постаралась ее не услышать. Как бы я ни отреагировала, это была бы ошибка, которая дорого бы мне обошлась.
Мне казалось, что жюри совещается бесконечно долго, но прошло всего лишь двадцать минут, прежде чем Герман Рубенович с Александрой Яковлевной вышли из учительской в окружении напряженно молчаливых преподавателей.
— Ребята, выставка меня поразила, — сказал Герман Рубенович. — Вы знаете, почему?
Ответом ему было молчание. Наверное, все так же, как и я думали — что тут может быть удивительного? Назовите победителей, и дело с концом!
— Я ожидал увидеть бесхитростные детские поделки. Слабую попытку войти в мир искусства. Но знаете, что я увидел?
Он выдержал паузу, во время которой внимательно смотрел на наши лица.
— Я увидел искусство. Я увидел жизнь. Я увидел подлинные чувства. Многие мастера, добиваясь успешной техники, не могли добиться подлинных чувств в своих произведениях. В вас есть душа. И уже поэтому ваши произведения — гениальны.
— Что гениального в амфорах? — спросил кто-то.
— В них — любовь их создателя к истории Анапы. В вышивках — любовь мастерицы к красоте мира. В этих картинах — любовь к морю, которая так сильна и горяча, что не обладай художница подлинным талантом, картины все равно невозможно было бы забыть.
Мне стало трудно дышать. Он говорил обо мне!
— А теперь я назову имена победителей и объясню, почему мы выбрали именно их. Внимание!
В зале воцарилась такая тишина, что слышно стало, как на улице, на школьном стадионе кто-то играет в волейбол…
— Этот мальчик повторил судьбу многих великих скульпторов в пределах одной школы. Много лет он занимался искусством, невзирая на трудности, невзирая на то, что на школьных выставках и на уроках ИЗО его скульптуры не понимали. Наконец, он создал шедевр, после которого ученик считается мастером — и принес его к нам.
— Это наш Жора! — закричали одноклассники.
— Да-да, Георгий, — улыбнулась Александра Яковлевна. — Я всегда говорила, что у тебя золотые руки. На этот раз фантазия тебя не подвела.
— А вот теперь скажи свою коронную фразу — зато меня на рынке любят! — хихикнула Анжела.
Но Жора не ответил, он с достоинством подошел к Герману Рубеновичу и принял из его рук награду — стеклянную статуэтку в виде паруса, обернутую синей лентой.
— Но у нас есть второй приз! — повысил голос Герман Рубенович, когда ребята зааплодировали Жоре.
— Говорили же про одного победителя? — удивился мальчик с глиной.
— Дело в том, что наши мнения разделились. Одинаковое число голосов было за двух претендентов. Таким образом победителя у нас два, а приз мы решили разделить…
— Разбить то есть… — сострила Анжела.
— Статуэтку получает Жора, а коробку шоколадных конфет — его партнер!
Я осталась стоять на месте, не поверив собственным ушам, несмотря на уговоры одноклассников.
— Марина Беловикова — настоящее открытие! Самобытный художник, со своим стилем и палитрой, талантливый и умелый, это очень большая редкость! Но меня особенно поразило, как вы подобрали вещи для выставки. Ведь вы не сговаривались?
— Нет, — ответил Жора. — Я год делал замок и каравеллу.
— И я рисовала задолго до того, как узнала о выставке.
— Значит это судьба! — закончил Герман Рубенович.
