Что Кейти делала - Кулидж Сьюзан

Кейти действительно была осторожна на этот раз, и все прошло хорошо. Поднос был благополучно водружен на маленький столик возле кровати, и Кейти с теплым, нежным чувством в душе сидела и смотрела, как ужинает кузина Элен. Я думаю, мы более всего благодарны людям тогда, когда они помогают нам вернуть себе самоуважение.

Аппетит у кузины Элен был не очень хороший, хотя она и заявила, что ужин восхитительный. Кейти видела, что кузина очень утомлена.

— Теперь, — сказала она, закончив ужин, — если ты взобьешь эту подушку и немножко подвинешь ту, другую, я, пожалуй, постараюсь заснуть. Спасибо — то, что нужно! Дорогая Кейти, ты прирожденная сиделка. Поцелуй меня. Доброй ночи! Завтра наговоримся вволю.

Кейти спустилась вниз очень счастливая.

— Кузина Элен — просто прелесть, — сказала она Кловер. — И какая у нее красивая ночная рубашка, вся в кружевах и сборках. Ну совсем как в книжке!

— Разве это хорошо — больная, а наряжается? — спросила Сиси.

— Я уверена, что кузина Элен не может делать что-то нехорошее, — сказала Кейти.

— А я рассказала маме, что у нее браслеты, и мама сказала, что, вероятно, ваша кузина очень суетная, — возразила Сиси, поджимая губки.

Кейти и Кловер были очень огорчены высказанным мнением. Они долго говорили об этом, когда раздевались, чтобы лечь спать.

— Завтра я спрошу об этом саму кузину Элен, — сказала наконец Кейти.

На следующее утро все дети встали очень рано. Как они были рады, что начались каникулы! Иначе им пришлось бы уйти в школу, не повидав кузину Элен, потому что она проснулась поздно. Они были очень раздосадованы задержкой и так часто бегали наверх послушать у двери, не проснулась ли она, что тетя Иззи наконец запретила им появляться наверху. Кейти была возмущена этим запретом, но утешилась тем, что пошла в сад и собрала самые красивые цветы, чтобы вручить их кузине Элен в первый же момент, как только увидит ее.

Когда тетя Иззи разрешила ей пройти наверх, кузина Элен лежала на диване уже одетая. На ней было платье из голубого муслина, голубые ленты в волосах и красивые красновато-коричневые туфельки с бантиками. Диван был повернут спинкой к окну. На нем лежала подушка в красивой гофрированной наволочке, какой Кейти никогда не видела. Были в комнате и еще несколько незнакомых красивых вещей, которые придавали ей совсем другой вид. Весь дом всегда был в полном порядке, но почему-то у тети Иззи комнаты никогда не были красивыми. Глаза детей быстро замечают такие перемены, и Кейти сразу увидела, что Голубая комната никогда не выглядела так прежде.

Кузина Элен казалась бледной и усталой, но ее глаза и улыбка были все такими же оживленными. Ее обрадовали цветы, которые Кейти вручила ей довольно смущенно.

— Прелестно! — сказала кузина. — Я должна немедленно поставить их в воду. Кейти, дорогая, будь добра, возьми ту маленькую вазу, что стоит на комоде, и поставь на этот стул рядом со мной. Только, пожалуйста, налей в нее сначала воды.

— Какая красота! — воскликнула Кейти, взяв в руки изящную белую вазу в форме чаши на позолоченной ножке. — Это ваша, кузина Элен?

— Да, это моя любимая ваза. Дома она всегда стоит рядом со мной на маленьком столике, и я подумала, что курорт покажется мне более похожим на родной дом, если я возьму ее с собой. Но почему у тебя такой смущенный вид, Кейти? Тебя удивляет, что ваза путешествует в чемодане?

— Нет, — ответила Кейти медленно, — я только подумала… Кузина Элен, если у больного человека красивые вещи, он суетный?

Кузина Элен рассмеялась от души.

— Почему тебе пришло в голову спросить об этом?

— Сиси сказала это, когда я рассказала ей о вашей красивой ночной рубашке.

Кузина Элен снова засмеялась.

— Хорошо, — сказала она, — я скажу тебе, Кейти, что я думаю. Красивые вещи не делают человека суетным. Плохо лишь, когда они портят нас, делая тщеславными или равнодушными к другим людям. А болезнь — это такая неприятная вещь сама по себе, что если больные люди не приложат больших усилий, чтобы сделать привлекательной свою обстановку, они очень скоро станут чем-то оскорбляющим взор — и для себя, и для окружающих. К тому же, — добавила она, улыбаясь, — когда у человека болит спина, голова и все тело, невелика опасность, что он станет вдруг тщеславным или суетным из-за лишней оборки на ночной рубашке или кусочка яркой ленты в волосах.

Затем она начала расставлять цветы в вазе, нежно, с любовью касаясь каждого из них.

— Какой странный звук! — воскликнула она, вдруг замерев и прислушиваясь.

Звук и в самом деле был странным — что-то вроде сопения и храпения, словно моржи прогуливались под дверью туда и сюда. Кейти подошла к двери и открыла ее. Смотрите-ка! Это были Джонни и Дорри, очень красные от долгого расплющивания носов возле замочной скважины в тщетной надежде увидеть, не встала ли кузина Элен и не готова ли она принять гостей.

— О, пусть заходят! — крикнула кузина Элен с дивана.

И они вошли, а вскоре за ними последовали Кловер и Элси. Какое же веселое это было утро! Оказалось, что у кузины Элен особый талант рассказывать разные истории и предлагать всевозможные игры, в которые можно было играть прямо вокруг ее дивана, не производя при этом больше шума, чем она могла вынести. Тетя Иззи, заглянувшая в Голубую комнату около одиннадцати, застала там такое веселье, что сама не заметила, как и ее вовлекли в игру. Это было нечто невиданное! Тетя Иззи сидит на ковре с тремя длинными жгутами из бумаги в волосах и весело играет в «добрую леди» note 17. Дети были совершенно зачарованы этим зрелищем, так что едва могли следить за игрой и все время забывали, сколько у них «рогов». В глубине души Кловер была уверена, что кузина Элен — волшебница, и папа, когда вернулся домой в полдень, сказал почти то же самое.

— Что ты с ними сделала, Элен? — спросил он, когда, открыв дверь, увидел веселую компанию на ковре. Прическа тети Иззи совсем растрепалась, а Фил катался по полу от хохота. Но кузина Элен сказала, что она совсем ничего с ними не сделала, и вскоре папа тоже сидел на ковре и играл с таким же азартом, как и остальные.

— Я должен положить этому конец! — воскликнул он, когда все уже устали смеяться и голова каждого была утыкана бумажными трубочками, словно спина дикобраза иголками. — Вы совсем замучаете кузину Элен. Ну-ка бегом отсюда, и не подходить к этой двери, пока не пробьет четыре. Бегом, бегом! Кыш! Кыш!

Дети выпорхнули из комнаты, словно стая птичек, — все, кроме Кейти.

— Папа, я буду сидеть тихо-тихо! — умоляюще сказала она. — Можно мне остаться?

— Позвольте ей! — сказала кузина Элен.

И папа ответил:

— Хорошо.

Кейти села на ковер возле дивана, держа за руку кузину Элен. Разговор кузины с папой показался ей интересным, хотя речь шла о событиях и людях, которых она не знала.

— Как Алекс? — спросил доктор Карр наконец.

— Теперь уже довольно хорошо, — ответила кузина Элен с оживленным видом. — Весной он переутомился, и мы были немного встревожены, но Эмма уговорила его поехать отдохнуть, и через две недели он вернулся в отличном состоянии.

—Ты часто видишься с ними?

— Почти каждый день. А маленькая Элен приходит ежедневно ко мне на уроки.

— Она все такая же хорошенькая?

— О да; я думаю, она даже похорошела. Она прелестное создание, и то, что она так много времени проводит со мной, — одна из самых больших радостей в моей жизни. Алекс даже говорит, что она немного похожа на меня, такую, какой я была прежде. Но это такой комплимент мне, что я не смею его принять.

Доктор Карр неожиданно наклонился и поцеловал кузину Элен, так, словно было невозможно не сделать этого.

— Дорогое мое дитя, — только и сказал он, но что-то в его тоне вызвало любопытство Кейти.

— Папа, — сказала она после обеда, — а кто этот Алекс, о котором ты говорил с кузиной Элен?

— Но почему ты спрашиваешь об этом, Кейти?