Елена Соколова - Следы во времени
– Да.
– А что подвигло тебя к благородству?
Костас опустил голову и, смутившись, ответил:
– Девушка.
Царь улыбнулся. Улыбка его сиянием наполнила всю горницу, и голосом, полным нежности, царь сказал:
– Купи ей цветы.
– Цветы? – удивился Костас.
– Самые лучшие, – подтвердил царь, – на все эти деньги.
Костас поблагодарил царя за совет и направился к выходу. Царь сказал ему вслед:
– Костас! Ты хорошо сделал, что пришел.
Костас вышел на улицу и пошел обратно к базарной площади.
В самом ее центре скучала продавщица цветов. Костас подошел к ней. Цветов было много.
Костас закрыл глаза и попытался представить, какие именно цветы скажут за него все то, что он хотел бы сказать Ангелике.
– Мне вот эти кремовые розы, – сказал Костас, открыв глаза.
– Сколько штук? – спросила продавщица.
– Все.
– Все???
– Все…
С охапкой свежих роз Костас подходил к дому Ангелики. За ним увязались старые приятели, снующие без дела по улицам:
– Гляньте-ка! – хохотали они, – Костас к юродивой направился!
– На свадьбу пригласишь?
– Больно хочется на красавицу невесту взглянуть.
Костасу хотелось провалиться сквозь землю, но вдруг свист, гиканье и хохот перекрыли слова царя, которые неожиданно всплыли в памяти: «Ты хорошо сделал, что пришел. Ты хорошо сделал, что пришел. Ты хорошо сделал…»
Костас, теряя остатки мужества, постучался в ворота дома Ангелики.
Открыл ворота ее отец.
– Это ты, Костас?! Ангелика! – позвал он.
Ангелика выскочила из дома и, увидев Костаса с охапкой кремовых роз, остановилась. Ноги ее подкосились, и она опустилась на ступеньку крыльца…
Из палисадника вышла мама Ангелики. Все молчали.
Ангелика заплакала, и ее слезы, падая на землю, превращались в чистейшие алмазы.
Свист и гиканье стихли.
Приятели Костаса смотрели на Ангелику и вспоминали своих подружек, которые вечно вертелись перед зеркалом. Парни помолчали и уныло разбрелись по домам.
Костас и Ангелика, бережно собрав алмазы и завязав их в узелок, отправились к царю.
Войдя в дом, Ангелика с Костасом поклонились царю.
– Государь! Мы просим тебя прийти на нашу свадьбу.
Царь открыл какую-то книгу с золотыми уголками, сделал в ней запись, и, когда поставил точку, узелок с алмазами исчез, издав приятный звон.
3
Рассказы о необыкновенном пире в честь новобрачных разнеслись по всей стране.
Услышал об этом и один богатый, уважаемый житель, который благодаря своему доброму сердцу разбогател сам и помог многим беднякам. Звали этого человека Гермоген, а жил он в небольшом городке, километрах в восьмидесяти от главного города.
– Это интересная история, – сказал он своим друзьям как-то вечером, – надо бы съездить к царю. Познакомиться.
– Было бы не плохо, – сказал его приятель, – но лично я слишком занят.
– А я, – сказал другой, – только что приобрел пару волов, хочу испытать их…
– А я, – сказал третий, – женился и хочу подольше побыть с ней вдвоем… вы понимаете.
Когда занятые серьезными делами друзья разъехались, Гермоген, дождавшись темноты, запряг лошадей и тайно отправился в путь. К рассвету он оказался на окраине главного города сказочной страны, возле дома, утопающего в цветах.
Подойдя к двери, Гермоген постучался. Дверь открыла хозяйка.
– Здравствуйте, – тихо сказал ей Гермоген. – Я, наверное, слишком поздно… или слишком рано, – сказал он.
– К царю никогда не поздно и никогда не рано, – приветливо ответила женщина.
В горнице за столом царь что-то обсуждал со своими друзьями. Увидев Гермогена, он радушно ему улыбнулся. И его товарищи тоже приветствовали его.
– Государь, – сказал Гермоген, всматриваясь в лицо царя, – я хотел пригласить тебя в свой дом. Не погнушайся.
– Назначь время.
– Сейчас.
Царь посмотрел на сидевших вокруг стола людей. Они поднялись, и один из них сказал:
– Мы понимаем, государь, соберемся в другой день.
Царь поблагодарил своих товарищей, и они с Гермогеном вышли из дома.
За воротами они сели в карету.
Ехали довольно долго, наконец карета остановилась возле большого красивого дома с высокими колоннами, большими окнами и позолоченными украшениями.
К карете подбежал лакей, открыл дверцу и проводил царя в дом, а Гермоген отдал распоряжение коней не распрягать.
В доме для почетного гостя был накрыт щедрый стол.
– Расскажи мне о себе, – попросил Гермоген уже за столом.
– Я созидаю сердца. Я вижу, как появляются у людей неприятности, трудности, их закручивает, словно в воронке водоворота, и не могут они двигаться вперед, не могут развиваться, меняться к лучшему.
Царь доброжелательно смотрел на Гермогена, высвечивая все тайны его сердца. Было спокойно под этим взглядом, словно царь хорошо знал, что делать со всеми этими тайнами.
– Государь, у меня нет нужды думать о том, как распорядиться своим богатством. Я хорошо знаю, что с ним делать, и не нуждаюсь в защите. Я просто хочу быть твоим подданным, хочу изучать твои законы. И, знаешь, что-то странное происходит со мной. Мне кажется, что все самое настоящее, да и сама моя жизнь, начинается только сейчас… Я хочу, чтобы все, что у меня есть, принадлежало тебе.
– А все, что есть у меня, отныне будет принадлежать тебе, Гермоген.
– И, знаешь, – улыбнулся Гермоген, – у тебя хорошие друзья.
4
В маленькой бедной деревушке жил мрачный и исключительно неприветливый крестьянин по имени Назар, который, услышав о вечности, проделал долгий путь, чтобы стать подданным царя.
Вернувшись домой, Назар усердно заучивал полученный от царя устав и внушал своим домашним необходимость исполнять все его пункты, если они хотят жить вечно.
Каждый вечер Назар усаживал за стол жену, двух своих сыновей, Аверьяна и Эмиля, и читал им устав от начала до конца.
Уставшие за день, жена и дети с трудом высиживали эти собрания.
В очередной раз старший сын Эмиль сказал своему младшему брату:
– Сегодня я сбегу, а ты прикрой меня, придумай что-нибудь.
– Я тоже хотел бы, чтобы меня прикрыли, – ответил Аверьян, но согласился: – Ладно, прикрою.
Вечером Назар достал устав и, оглядев всех, спросил:
– Где Эмиль?
Аверьян ответил:
– А его друг попросил кур ночью покараулить. Лисы к ним повадились.
– Вечное царство дороже друзей, и тем более кур. Будет сбегать с собраний, потеряет вечную жизнь, – сурово сказал Назар.
У его жены на глазах выступили слезы:
– Но ведь это первый раз…
– Так оно и бывает, что исполняешь, исполняешь, и вдруг один раз не исполнил, и погиб. По мосту много раз можно ходить, а оступиться только раз достаточно.
Жена молчала. У нее тряслись руки.
– Вот нервничаешь ты, а это значит, что совесть твоя не спокойна, совесть тебя судит, а это значит, что сердце твое беднеет.
Раздался стук в дверь.
– Кто это еще? И почему во время собрания? – нахмурился Назар.
Жена Назара поднялась со скамьи и, подойдя к двери, открыла ее. На пороге стоял нищий, укутанный в старую рваную накидку.
– Позвольте мне, добрые люди, переночевать в вашем доме. Дождь на улице… – жалобно сказал он, утерев нос тыльной стороной ладони.
Назар, не поднимаясь с места, сказал:
– По уставу, я не имею права нищего не пожалеть, так что можешь войти.
Нищего накормили черствым хлебом с простоквашей и позволили обогреться у камина.
Человек этот, естественно, стал свидетелем семейного собрания и очень внимательно слушал Назара, а потом спросил:
– Ты, хозяин, всегда так тщательно устав исполняешь?
– А как же? Мне, иначе, не попасть в царство.
– В какое царство? – спросил нищий, дрожавший под мокрой рваной накидкой.
Назар откашлялся и сказал:
– Ну, есть такое царство… оно не здесь. Не умею я рассказывать.
– А как же узнать тогда о нем?
– Слушай, если тебе суждено стать подданным царя, то ты им станешь, а если не суждено, то и рассказ мой не поможет.
Нищий молчал, боясь рассердить хозяина, но не смог удержаться и спросил робко:
– А как же узнать, если никто не расскажет?
– Ты поел? Согрелся? Иди спать. И нам всем пора уже, а Эмиль завтра будет наказан! – коротко сказал Назар и кинул на деревянную лавку старую потертую шубейку.
Жена Назара загасила свечу и вместе с мужем ушла в комнату. Аверьян ушел в свою.
Нищий улегся на скамью и долго ворочался. Как бы он ни укладывался, все было неудобно. Скамья скрипела на весь дом. Через пару часов Назар выскочил из спальни и раздраженно зашипел:
– Ты когда-нибудь уляжешься?
– Извини, друг, жестко мне, – испугался нищий.
– Во-первых, я тебе не друг, а во-вторых, если здесь не нравится, иди на улицу спать.
– Нет-нет, что ты, не сердись.
Назар ушел. Нищий затих. Теперь ворочался в своей кровати Назар.
Выскочив из комнаты, он сел в кухне на край скамьи и, чуть не плача, простонал:
– Весь сон мне сбил. А завтра на работу с утра. Вот и делай доброе дело. Не прост же путь в царство.
