Федор Кандыба - Сестры Горские
— Вот, вот. Как раз угадала. На, держи бумагу и карандаш — тебе придется порисовать, — не обращая внимания на обиду в голосе Раи, сказал Макаров.
— Но ведь я же хочу делать машину, а не заниматься игрушками и рисунками. Когда же я возьмусь за машину? — настаивала Рая, решившая, что инструктор, очевидно, считает ее совсем маленькой и глупой.
— После, — ответил серьезно Макаров. — Сначала ты нарисуешь свою машину, потом попробуешь собрать ее из частей «Конструктора», этак раз пять или шесть, и подумаешь нельзя ли ее сделать как-нибудь иначе, проще и лучше. А уже после этого можно будет взяться за чертежи и, когда они будут готовы, приступить к модели. Вот как!
— Так это же всё игрушки! Вы, по-моему, надо мной смеетесь, — покраснела Рая, считавшая себя деловым человеком и оскорбленная тем, что ей предлагают тратить время на такие пустяки.
— Не игрушки, а система. Смеяться мне над тобой незачем. А не хочешь работать, так незачем было сюда приходить, — поднялся инструктор и ушел по своим делам.
Рая была расстроена. Она мечтала о станках и штампах, на которых будет делать детали своей машины, о том, как будет отбрасывать лиловую стружку, измерять диаметры штангенциркулем. А себя она уже было представляла этаким старым металлистом в спецодежде, с руками, черными от масла и металлической пыли. И вот после всего этого, после всех разговоров о машине браться за детские игрушки! Нет, это было невозможно!
Задумавшись, Рая машинально придвинула к себе бумагу и взяла в руки карандаш. Он легко скользил по бумаге, а мысли Раи были далеко — в будущем. Рая думала о том времени, когда она будет инженером и настоящим изобретателем и когда ее уже никто не посмеет засадить за какие-то детские игрушки и рисунки.
Тогда у нее, конечно, будет свой автомобиль. Прежде всего она пригласит покататься своего врага — белесого мальчика Эдуарда. Она отвезет его далеко за город, этак километров за сорок, какой-нибудь хитростью выманит его из машины и мигом умчится обратно, а он пусть возвращается пешком.
А потом она приедет сюда, на станцию, и повезет кататься Макарова, но мстить ему не станет, а только скажет: «А помните, товарищ Макаров, как вы принуждали меня вместо изобретательства браться за разные нелепые рисунки, игрушки и прочую чепуху?» Макарову станет стыдно, и он, чувствуя свою вину, ответит: «Простите, Раиса Михайловна, я недооценивал ваших способностей и никогда не думал, что вы станете таким человеком»…
Углубившись в свои мысли, Рая незаметней для себя начала рисовать и, когда очнулась, к своему удивлению увидела перед собой уже готовый рисунок машины.
Это был совсем неплохой, только несколько неряшливо сделанный рисунок. В машине было много новых деталей, о которых Рая, кажется, никогда не думала раньше. Но все же такая машина никогда не смогла бы работать на поле — это было очевидно. Она была слишком велика и неуклюжа. Борон было чересчур много, и они были расположены так что несколько раз разрыхляли бы один и тот же участок земли. Это была скорее какая-то пожарная лестница, чем машина для боронования. Нет, это решительно никуда не годилось!
Тогда Рая начала рисовать снова, уменьшив количество борон и перевернув лестницу поперек. Вышло еще хуже, чем раньше. Машина должна была переломиться пополам при первом же движении.
Тут Рая рассердилась на себя за то, что не может справиться с детским рисунком, и взялась рисовать машину в третий раз. Но и третий рисунок не удовлетворил ее, и ему на смену тотчас появился четвертый…
Пришедший перед закрытием станции инструктор увидел Раю, которая сидела у стола, заваленного бумажками. На каждой из них в разных видах была изображена все та же машина.
Рая была увлечена. Работа над машиной началась.
14. Ночные герои
Начав с рисунков, Рая уже не могла оторваться от работы над своей машиной. Собрать примерную модель из «Конструктора» было не так трудно, но ни один из вариантов не удовлетворял изобретательницу. Она все старалась улучшить машину, разбирала и собирала ее вновь, пока инструктор сам не предложил оставить это и взяться за чертежи.
Чертежи были для Раи самой неприятной частью работы. Изобретательница не слишком приязненно относилась к геометрии и черчению вообще и даже в школе была не в ладах с этими предметами. Но ничего не поделаешь: приходилось заниматься этим еще и на технической станции, ведь от этого зависел успех ее работы. Макаров говорил, что пока не будут готовы чертежи с обозначенными размерами и со всеми расчетами, он Раю к дальнейшей работе не допустит.
Пришлось Рае засесть за чертежи, выбрасывать сделанное и делать наново. Инструктор видел, что имеет дело со способной девочкой, и хотел, чтобы она научилась серьезно относиться ко всему, за что берется. Поэтому он нещадно браковал все, что ему не нравилось, и был строг в своих требованиях.
Изобретательница переживала так много неприятностей, что ей временами даже становилось себя жаль. В коридоре мчатся на своих машинах веселые автомобилисты, с которыми так редко удавалось покататься Рае, на дворе весна, в лесу поют птицы, на реке плавают лодки, а ты сиди и сиди над этими проклятыми чертежами.
Особенно трудно приходилось Рае еще и потому, что работа над машиной требовала много времени, а забывать об обещании, данном матери, и манкировать учебой никак нельзя было. Совместить же и то и другое, было почти невозможно.
А тут еще осложнились и домашние дела. Раньше обязанности были точно распределены между сестрами, на долю каждой приходив лось немного, и это не обременяло девочек.
Теперь положение изменилось. Шура честно выполняла свое обещание и работала за двоих — за себя и за Раю. Лена тоже старалась помогать, чем могла; свободного времени теперь у нее было несколько больше, потому что все ее воспитанники прекрасно чувствовали себя на даче и требовали меньше забот и ухода, чем в городе, а гусь Тюльпан и вовсе исчез, скрываясь где-то на речке. Но Лена была еще мала, и помощь ее не так уж много стоила. А кроме того, обеим сестрам тоже надо было учиться, и, само собою, им еще хотелось и погулять на свежем воздухе.
В результате домашние дела шли неважно. Порядок был нарушен, и мощный конвейер сестер Горских разладился. Организованной жизни семьи угрожала опасность. А причиной была работа Раи на технической станции.
Вернувшись однажды домой, Рая застала сестер за уборкой. Было уже поздно, скоро должна была вернуться Александра Михайловна, но дела еще было по горло. Лена мыла пол, а Шура возилась у большой груды посуды, собравшейся за несколько дней.
— Еще не управились? — бросилась на помощь сестрам сразу забывшая о своей усталости Рая.
— Были на речке и катались на лодке… — честно призналась Шура.
— Тюльпана видели. Он теперь живет на реке и стал совсем диким. К нам даже не подошел, только гоготал издали! — добавила Лена.
— Хорошо, но ведь сейчас придет мама. Давайте-ка я вам помогу!
— Нет, нет, тебя это не касается, — категорически отказалась Шура. — Сами прогуляли, сами и будем отдуваться. Ты скажи лучше, как твои школьные дела?
— Да ничего. Надо бы еще кое-что повторить — завтра геометрия. Но это неважно, я пораньше встану и сделаю это утром, — ответила Рая.
— Ну вот и садись за свою геометрию. А в наши дела не суйся. И довольно об этом говорить, заявления больше не принимаются!
Не прошло и десяти минут, как девочки услышали шум подъехавшего к дому автомобиля.
— Профессор приехал, — подняла голову от книги Рая.
— Нет, профессор уже давно дома. Он сегодня бросил палкой в нашего Эдуарда, когда тот зашел к нему на веранду, — сердито сказала Лена, снимая фартук, в котором мыла пол.
— Значит, это мама! — всполошилась Шура. — Очевидно, ее кто-нибудь подвез, потому она так рано и приехала. Лена, клади ковер на место. Рая, накрывай стол к ужину — раз, два!
Шура засуетилась и, не зная, что делать с недомытой посудой, поставила ее в шкаф.
Александра Михайловна, как раз вошедшая в эту минуту в комнату, сделала вид, что ничего не заметила.
— До чего дождливое лето! Снова так и льет! — сказала она, снимая пальто и шляпу.
— А ты совсем не вымокла! — удивилась Рая.
— Я прямо с завода. Меня привез на автомобиле инженер Кияшко, отец Миши.
— А разве у него есть автомобиль? — начала было Рая, но, перехватив страшный взгляд Шуры, заметила, что шкаф открыт мать смотрит прямо на грязную посуду.
Лена тоже делала таинственные и непонятные жесты, стараясь привлечь внимание сестры к шкафу и посуде. Рая стояла ближе всех к шкафу и мигом поняла, чего хотят от нее сестры.
— А разве у инженера Кияшко тоже свой автомобиль? — повторила она, закрывая, словно просто так, для порядка, шкаф.
