Владислав Крапивин - Нарисованные герои
Да мало ли можно было напридумывать историй!
Но мне не хотелось писать лишь о Прошкиных приключениях и о том времени. Я подумал, что хорошо бы этот сюжет вплести в повесть про влюбленного в море нынешнего мальчишку.
Ведь когда-то я уже начинал такую повесть!
Она так и называлась – «Стеклянные паруса».
Это должна была быть история десятилетнего уральца Славки, который впервые оказался у моря, в замечательном городе Севастополе.
А начиналась она так.
Первые три дня в сентябре шел дождь. Потом юго-западный ветер прогнал холодные облака и вернулось лето. Оно пришло утром, когда на солнце заблестели еще не высохшие крыши и сырые листья тополей. Некоторые листья оказались уже затронуты желтизной, но таких было мало. Они терялись в зелени.
Мама еще не вернулась с дежурства. Славка босиком вышел в сени. Солнце светило в щели рассохшихся дощатых стен. Оно разлиновало половицы ярко-рыжими полосками.
В углу, где похолодней, стояла закрытая тарелкой сковородка с макаронами. Славка разделил их пополам и тут же, не разогрев, проглотил свою порцию.
А через пять минут он уже с сумкой выскочил во двор. Как осколки неба, голубели на земле маленькие лужи. Славка заглянул в бочку, которая стояла у крыльца под водосточной трубой. В бочке тоже отражалось небо – темно-голубое, без единого облачка. Славка вспомнил почему-то синюю тарелку с водой из чайника, в которой он водил эскадры ореховых скорлупок. Это было прошлой зимой, когда он болел ангиной и не ходил в школу… Потом пришло лето, но оно в этом, 1960 году, было пасмурное, нежаркое. И Славке сейчас показалось, что настоящее лето, началось лишь сегодня.
Пролетел неторопливый ветер, сморщил на миг бирюзовые лужи. Он принес запах влажной тополиной листвы и сырых деревянных тротуаров. Кружась, как летучее семечко клена, в бочку упало прозрачное стрекозиное крыло. Откуда оно прилетело? Ветер, наверно, смахнул его с крыши. Крыло воткнулось в воду и медленно легло набок. Но в ту секунду, пока оно еще наклонно стояло в воде, удивительная мысль мелькнула у Славки: крыло похоже на узкий прозрачный парус, отразившийся в синей воде тихого залива… Может, и правда есть на свете такие хрустальные лодки в сказочных морях? В солнечных проливах среди незнакомых островов они скользят под тихим ветром. Чуть слышно звенят стеклянные снасти…
Славка довольно долго стоял, склонившись над бочкой. Солнце сквозь форменное сукно жарило ему плечи и спину. Свариться можно! Славка вспомнил, как на собрании перед началом занятий Анна Гавриловна говорила, что, если будет тепло, мальчикам можно ходить без формы, чтобы «не закипеть на уроках, будто чайники». Тем более, что министерство нынешнюю форму отменило, а новая – до нас еще не дошла.
Славка вернулся в дом. Сбросил тяжелую фуражку с лаковым козырьком, ремень с пряжкой и толстую, как шерстяное одеяло, гимнастерку, вылез из широких суконных брюк. Разыскал в шкафу парусиновые штаны с застежками под коленками и желто-коричневую ковбойку с пуговками на воротнике. Вместо ботинок надел легонькие сандалии – стоптанные, но еще крепкие. В таком наряде он недавно гулял в лагере «Спартак» – в прохладные, но все-таки летние дни августа.
Славка крутанулся на пятках, сунул руки в карманы. В левом кармане что-то сильно кольнуло его в палец. Славка выдернул руку, увидел брусничную капельку. Сунул палец в рот. Потом нащупал в кармане значок. Значок. Светкин подарок! Это был синий квадратик, который держала в клюве белая чайка. На квадратике – похожий на свечку памятник и надпись «Севастополь»…
Светка рассказывала, что в июне была с отцом в Севастополе. В прошлые времена в этот город посторонних не пускали, он был закрытый, военно-морской, а в этом году открыли для всех. Славка завидовал Светке, видевшей настоящее море и корабли…
Он снова вышел на двор и опять наклонился над бочкой. Поднял и поставил торчком стрекозиное крыло. Оно постояло и упало вновь. Но Славка все равно лежал животом на краю бочки и смотрел в глубину, которая синела позади его лопоухого отражения. Край сильно давил живот. Влажные (словно промокшие насквозь) доски бочки холодили сквозь тонкое полотно колени. Теплый ветер шевелил на Славкином темени вечно торчащий пучок волос… Славка, сам не зная зачем, взял да и обмакнул в воду значок. Разбежались маленькие волны. А по Славке – словно после какого-то волшебного действа – разбежалось волнами, отчаянное желание-тоска: «Я хочу к морю!»
В самом деле, разве так можно! Прожить на свете одиннадцать лет и ни разу не видеть ни прибоя, ни парусов, ни уходящей к горизонту синевы…
«Господи, как я хочу туда…»
Вожатая Зинаида в лагере несколько раз делала замечание: «Сергеев, почему ты часто повторяешь «господи»? Ты же пионер!» Но что он мог сделать, если такая привычка. Впрочем он говорил так чаще про себя, а не вслух. «Господи, хоть бы мама приехала в воскресенье». «Господи, неужели Светка опять сегодня не поглядит на меня?»…
В тот день Славке сперва не повезло, а потом… потом повезло небывало, волшебно, несбыточно!
В школе, в коридоре, его поймала дежурная учительница, велела принести дневник и начертала в нем: «Бегал на перемене и пререкался! Тов. родители, примите меры!»
А что делать на перемене? Стоять столбом у окошка? А дневник нести этой дуре сразу же, ни сказав даже «а чё я сделал?»
Мама, конечно, никаких мер принимать не стала, только сказала для порядка:
– Вот достукаешься, отправлю к отцу…
Славка лишь вздохнул: куда, мол, ты без меня денешься?
Отец уже три года жил далеко, в Омске, с другой женой и приемной дочкой Полиной. Славка однажды был там в гостях. И новая папина жена оказалась вполне нормальная тетка, добрая, и семилетняя Полина была ничего девчонка, не вредная. Но мысль, чтобы остаться там насовсем была такая дикая, что… даже и не мысль, а психушный бред…
На этот раз маме ворчать на Славку было некогда, потому что зашел в гости Валерий Тихонович. Он работал в том же институте, что и мама, только она в библиотеке, а он учил студентов истории. В последнее время он что-то часто стал захаживать. Славка – он же не дитя малое, все понимал. Мама еще молодая, не век ей вдвоем с сыном куковать, а Валерий Тихонович был славный дядька. Деликатный такой и внимательный к Славке: книжки иногда приносил ему, причем не научные, а «Двадцать лет спустя», «Айвенго», «Аэлита»…
Сейчас они стали вместе пить чай, и Валерий Тихонович стал рассказывать, что должен на десять дней улететь на юг, к студентам, которые ведут раскопки в Херсонесе. Это развалины древнегреческого города на окраине Севастополя…
И тогда у Славки вырвалось:
– Господи, какой же вы счастливый…
Валерий Тихонович внимательно посмотрел на Славку… на маму…
Чем по-настоящему хорошие люди отличаются от обыкновенных? Они хотят счастья не только себе, но и другим…
…Потом были еще мамины охи, Возражения Валерия Тихоновича:
«Ну что школа? Десять дней. Когда болеют, больше пропускают, догонит…»
«Ну что деньги? Как-нибудь…»
И радостный Славкин вопль…
…В Севастополе они поселились на частной квартире, в белом домике на Петровском спуске. И первое Славкино знакомство было с хозяйской дочкой – девочкой на год-полтора младше Славки.
Было рано. Валерий Тихонович еще спал. Как можно спать, когда рядом море?
Славка вышел на крыльцо. Светлоголовая девочка в такой же, как у Славки синей майке и желтой, в черный горошек, юбочке кормила у каменного сарайчика кур.
– Цыпы-цыпы-цыпы…
Потом нерешительно глянула на Славку.
– Ты кто? – спросил Славка. Он хотел, чтобы голос его прозвучал сурово, потому что с незнакомыми девчонками только так и надо разговаривать. Но радостные струнки («Скоро увижу море!») продолжали звенеть в нем, и суровости не получилось.
– Я – Ветка, – сказала девчонка. Она смотрела на Славку, чуть наклонив голову. В одной руке она держала совок с зерном, а в другой поднятый с земли разлапистый лист какого-то южного дерева.
– Кто? – удивился Славка (понял, что не «Светка»).
– Так зовут, – сказала она. – Ну и что?.. А тебя я знаю, как звать.
«Зеленое какое-то имя, – подумал Славка. И решил: – Смешное».
Оно вообще-то не было смешным. Даже красивое имя. Но Славка подумал, что Веткой хорошо называть девчонку высокую, тонкую, в зеленом платье и с зелеными глазами. А эта Ветка была маленькая, круглолицая. Глаза желтые и блестящие, как мамины янтарные бусины.
– Ты чего смеешься? – сказала Ветка. – Тебе забавно, да?
– Ты же не зеленая, объяснил Славка. – Ты не ветка. А так… То ли луковица, то ли репка…
