Мишель Пейвер - Клятвопреступник
— Но Дюррайн, они же чужаки! Они не должны видеть нашу стоянку, особенно девочка!
— Я не чужак, — сказал Торак. — Я ваш сородич.
— Что вы имеете против меня? — спросила Ренн.
— Мы пойдем в стоянку, — повторила Дюррайн. Затем обратилась к Тораку и Ренн: — Можете оставить себе оружие, но оно вам не понадобится. Пока вы в племени Благородного Оленя, вы будете в безопасности.
Ренн почувствовала, что она говорит правду. Как-никак, еще Фин-Кединн советовал им найти их, но Дюррайн ей не нравилась. Ее узкое лицо было бесстрастным, словно каменное. И она даже не спросила их имена.
Дюррайн повела их на восток по следу оленей, который уводил в чащу. Дважды Ренн заметила Волка, который бежал, не отставая от них. Она спрашивала себя, как он относится к тому, что они сошли со следа Тиацци, но когда она сказала об этом Тораку, он только отмахнулся:
— Дюррайн сказала, что поможет нам.
— Она сказала, что наши поиски окончены. Это может оказаться не одно и то же.
— Они мои кровные сородичи. Они должны помочь.
Пробираться через заросли было непросто, и красивый молодой охотник предложил Ренн понести ее спальный мешок. Она отказалась, а затем пожалела об этом. Охотник все понял и все равно понес его.
Она указала на идущего впереди мужчину, голова которого была обернута корой.
— Почему я ему не нравлюсь?
Юноша вздохнул:
— Однажды мы приютили в племени человека Ворона. Он помог Пожирателю Душ наслать на нас одержимого демоном медведя.
Ренн с негодованием заметила:
— Это был мой Брат. Пожиратель Душ обманул и его.
Мужчина с корой вокруг головы хмуро посмотрел на нее:
— Это ты так говоришь. Медведь убил мою спутницу. Поэтому я не люблю людей Ворона.
Когда он отошел далеко и не мог ее слышать, молодой охотник извинился:
— Он до сих пор тоскует по ней.
— И поэтому повязывает себе голову? — спросила Ренн.
— Да, мы оставляем своих мертвых на их любимом дереве, затем обвязываем голову его корой, чтобы помнить.
— Но вы не носите повязок. Так на чьей же вы стороне?
Он выпрямился, отстраняясь от нее:
— Мы не принимаем ничью сторону. Мы никогда не сражаемся.
Брови Ренн попозли на лоб.
— А что другие племена думают об этом?
— Они презирают нас, но не трогают.
«Пока не трогают», — подумала она и взглянула на Торака. Но тот не слушал. Он жадно впитывал мельчайшие черты людей из племени своей матери, и на лице его была тоска. Ренн почувствовала беспокойство. Она надеялась, что эти странные, сдержанные люди не обманут его надежд.
* * *Они шли почти весь день, и Ренн вскоре перестала ориентироваться на местности. Наконец они дошли до озера с деревянным островком посередине. Ей сказали, что это Озеро Черной Воды, и были крайне удивлены тому, что она этого не знала.
Стоянка племени Благородного Оленя тянулась вокруг озера и была так хорошо замаскирована, что Ренн прошла бы мимо, если бы не зарево костров. Холм из можжевельника оказался самым большим укрытием из всех, что она когда-либо видела: она насчитала семь проемов, прикрытых занавесями из оленьей шкуры, окрашенными в зеленый цвет. Несколько собак, первые за все время в Сердце Леса, подошли разнюхать, уловили запах Волка, исходящий от нее, и убежали. Дети выглядывали из укрытий и затем прятались внутрь.
Было на удивление тихо, но впервые за много дней Ренн почувствовала себя в безопасности. Никто не мог пробраться сюда: ни токороты, ни охотники племени Лесной Лошади, ни угрожавший им неизвестный с пепельными волосами. Легендарное колдовство племени Благородного Оленя держало всех их на расстоянии. Она смогла заметить лишь несколько маленьких свертков, привязанных к деревьям.
Молодой охотник подвел Торака к озеру, чтобы тот умылся, а женщина жестом указала Ренн на укромный залив. После недолгих уговоров она разделась и стояла, дрожа, пока женщина при помощи плюшки из какой-то твердой серой грязи соскребала с нее краску, которой они замаскировали себя в Сердце Леса. Приятно было снова стать собой, но ее кожу стягивало. Она спросила, из чего была серая плюшка.
Женщина удивилась ее незнанию.
— Это зола. Мы жжем зеленый папоротник, потом смешиваем с водой и печем его.
«Зола, — подумала Ренн. — Опять зола».
— В Сердце Леса все используют ее, — сообщила женщина. — Она как мыльный корень, только лучше.
Другая женщина принесла одежду: штаны и безрукавку из оленьей шкуры, отороченную заячьим мехом, удобные башмаки из шкуры лося и мягкую накидку с капюшоном, которую Ренн ошибочно приняла за плетеную из луба, но ей сказали, что она из крапивных волокон. Все было впору, но Ренн расстроилась, узнав, что, за исключением перьев хранителя племени, всю ее одежду племени Ворона сожгли.
— Но наша же гораздо лучше, — протестовала женщина.
«Одежда лучше, мытье лучше, все лучше, — подумала Ренн сердито. — Наверное, нам всем следует все бросить и начать подражать им».
Чтобы придать себе уверенности, Ренн, под предлогом, что ей нужно в туалет, осталась одна, а затем, закатав одну штанину, вытащила нож из зуба бобра, который ей подарили в племени Выдры, и привязала его к ноге запасной тетивой. Вот так. На всякий случай.
Когда она вернулась, Торак сидел у огня — тоже в новой одежде — и соскребал с лица краску. Она с облегчением увидела, что он снова стал собой, но они забрали его повязку, и он все время касался своей татуировки изгнанника.
Торак подвинулся, чтобы Ренн села рядом с ним, а остальные члены племени расселись вокруг костра.
— Хватит хмуриться, — прошептал он ей, — они помогают нам. Ты понюхай только, как пахнет!
Она фыркнула:
— Все непременно должно быть гораздо лучше, чем у нас.
Но ей пришлось признать, что еда хороша. Огромная корзина из переплетенных корешков свисала прямо над углями. Она была доверху полна ароматной похлебки из струганого мяса зубра, грибов и верхушек папоротника, все это было готово, когда корзина едва ли не прогорела насквозь. Еще там были вкусные лепешки из толченых лесных орехов и сосновой пыльцы, и большая бадья меда, из которой черпаком поливали все это, и дымящийся горячий чай из еловых иголок, чтобы все это запивать.
Было чудесно снова погреться у костра, но, за исключением краткой молитвы Лесу, люди Благородного Оленя ели в молчании. Ренн с тоской вспомнила о шумных вечерних посиделках племени Ворона, когда все обменивались охотничьими рассказами.
Едва они закончили трапезу, Дюррайн начала расспрашивать Торака. К их удивлению, она совсем не интересовалась, зачем они пришли, она хотела знать только, на что это похоже, когда твоя душа вселяется в дерево.
Торак с трудом попытался объяснить:
— Я… я был тисом. Потом я переселялся из дерева в дерево. Так много голосов… Я не мог этого вынести.
— Ах! — разом выдохнуло все племя.
Даже бесстрастное лицо Дюррайн на мгновение выдало душевное волнение.
— То, что ты слышал, это Голос Леса. Голоса всех деревьев, что есть, и тех, что когда-либо были. Голос слишком бескрайний, чтобы человек мог это вынести. Если бы ты слушал его дольше, чем один удар сердца, твои души разделились бы. И все же… как я завидую тебе.
Торак сглотнул.
— Моя мать… Ты сказала, что знала ее. Расскажи мне о ней.
Дюррайн лишь отмахнулась:
— Она предпочла уйти. Я ничего не могу рассказать тебе о ней.
— Ничего? — Торак был ошеломлен.
Ренн почувствовала злость за него:
— Но вы же наверняка пытались найти ее?
Дюррайн холодно улыбнулась…
— Но… она и отец Торака сражались с Пожирателями Душ. Им нужна была ваша помощь, — возмутилась Ренн.
— Племя Благородного Оленя никогда не сражается, — сказала Дюррайн. Ее карие глаза были ясными, цвета букового орешка, и они пронизывали души Ренн насквозь. — Я вижу, у тебя есть небольшая способность к колдовству. Но Сердце Леса — не игрушки. Ты не колдунья.
Она была права. Теперь был черед Ренн чувствовать себя раздавленной.
Торак рядом с ней заерзал.
— Ты ничего не знаешь о Ренн. Прошлым летом ее видения предупредили всех нас о наводнении. Она спасла все племена.
— Неужели? — сказала Дюррайн.
Торак задрал подбородок.
— Мы теряем время. Ты сказала, что наши поиски окончены. Ты знаешь, где Повелитель Дубов?
— В Сердце Леса нет Повелителя Дубов, — объявила Дюррайн.
— Ты ошибаешься, — возразил Торак. — Мы выследили его до этого места. След ведет на юг.
— Если бы в Сердце Леса появился Пожиратель Душ, племя Благородного Оленя узнало бы об этом.
— Раньше вы не знали, — заметила Ренн. — Хромой странник прожил с вами всю зиму, а вы даже не поняли, кто он.
Это вызвало гневный ропот со стороны остальных, и Дюррайн поджала губы:
