Пьер Гамарра - Тайна Пернатого Змея
— Майя, — снова подхватил наш постоялец, — были очень интересным народом, с высокой культурой. Их называли греками Нового Света. Они построили большие города и замечательные памятники. Занимались они земледелием и были очень богаты. Выращивали кукурузу, бобы, перец, текстильную пеньку…
— Какао, — сказал Феликс.
— Совершенно верно. Но их способы обработки земли были еще весьма примитивными. Ограничивались тем, что выжигали участок леса, затем выкапывали дырки с помощью острой палки и сеяли туда зерна. И все это, заметьте, без удобрений. Этот метод имел тот недостаток, что он очень быстро истощал землю. Когда земля истощалась, приходилось переходить на другие участки. Но древние майя главным образом знамениты своими математическими познаниями. Это они открыли нуль.
— Нуль? — удивился господин Ляпюжад. — А разве нуль надо было открывать?
— Конечно. Без нуля невозможно производить сложные вычисления. Никакие достижения в математике невозможны без нуля. Но майя были превосходными математиками и астрономами. Теперь проверены некоторые из их астрономических наблюдений — они оказались удивительно точными. Майя пользовались другой исчисли́тельной системой. У нас, как вы знаете, считают сначала единицами, затем уже десятками. Это так называемое десятичное исчисление. Десяток равен десяти простым единицам, сотня — десяти десяткам…
— Да, да! — подтвердил Феликс нахмурившись. Как только речь заходила о вычислениях, Феликса охватывал непонятный страх.
— Так вот, майя пользовались двадцатичным исчислением. Они считали двадцатками.
— Бедные школьники майя! — вздохнул Феликс.
— И, кажется, они построили пирамиды? — спросил я.
— Да. И еще какие! Несколько громоздкие, но со множеством декоративных скульптур, Любопытно, что они так и не научились строить плоские потолки, ни даже такие своды, как у нас. Они возводили стены, которые кверху становились все более и более толстыми. Эти стены постепенно смыкались и достаточно было последнего камня, чтобы закрыть отверстие.
— Сколько же им требовалось камней! — заметил господин Ляпюжад. — К концу дня их мулы, должно быть, совсем выбивались из сил.
— Да вот мулов-то не было, господин Ляпюжад! Ни мулов, ни лошадей, ни вьючных животных. Это, конечно, затрудняло торговлю между городами, поскольку все приходилось переносить на собственной спине.
Господин Дюран целиком был поглощен своим рассказом. Он был необычайно словоохотлив и оживлен, и явно доволен тем, что мог поделиться с нами своими познаниями. Родители наши слушали его с большим интересом. Вечер этот очень походил на те, которые мы иногда проводили в обществе господина Казена. Когда учитель приходил в гостиницу, случалось, что он рассказывал истории, интересные не только детям, но и взрослым… Господин Казен тоже знал множество удивительных вещей.
— Вы, очевидно, очень интересуетесь Мексикой? — заметил мой отец.
— Совершенно верно, — сказал господин Дюран. — Мексика меня интересует. Очень…
Я затаил дыхание. Наступил решающий момент. Наш гость опустил голову, словно собирался с мыслями, прежде чем поведать нам свои самые сокровенные тайны. Я приготовился к тому, чтобы услышать: «Так вот, господин Даррегиберри, Мексика привлекает меня по очень простой причине… Дело в том, что я отправился туда в обществе вашего несчастного кузена. И там, в самой чаще таинственных джунглей майя, в затерянном краю полуострова Юкатан…» Но я не успел закончить фразу, придуманную мною.
За дверью вдруг послышалась какая-то глухая возня.
— Что случилось? — сказала мама, в испуге стягивая на груди концы своего шерстяного платка.
Дверь открылась.
Какая-то фигура, вся в снегу, возникла на пороге. Наш постоялец резко повернулся к двери.
— Лопес! — воскликнул он.
11. Грозный пират
Я не ошибался, считая, что развязка приближается и что мы вот-вот познакомимся с разгадкой тайны.
Нам суждено было все узнать благодаря Лопесу, благодаря этому удивительному Лопесу, посланному Вальдером, или Вальдивиа, и столь неожиданно возникшему из ночи и снега.
Лопес, о котором идет речь, оказался мужчиной лет сорока, небольшого роста, смуглым и коренастым, с орлиным носом и черными глазами. Стоя на пороге, отбросив с головы капюшон своей теплой куртки, он с минуту переводил дыхание.
— Ну и снег! — наконец сказал он. — Я уж и не надеялся дойти… Завидев огонек, вздохнул с облегчением… К счастью, у меня был электрический фонарь… Мне сказали: гостиница — это первый дом у дороги… Итак, добрый вечер, господа.
— Лопес! — снова воскликнул господин Дюран, — Я никак не ожидал увидеть вас здесь. Как вы умудрились подняться сюда? Пешком?.. Это невероятно!
— Начал с четырех колес, кончил своими двумя. Моя машина где-то внизу, на дороге. Что и говорить, пуститься в горы в такой вечер!.. Не слишком разумно… В дороге меня застиг снег. Однако я все же рассчитывал добраться. Но куда там!.. В километре от деревни или, может быть, в двух, сам не знаю, колеса начали буксовать. Проехать никак не возможно, слишком много снега намело! Что ж поделаешь, пришлось сойти… И вот я здесь!
— Входите, входите, располагайтесь поудобнее, — приглашал гостя мой отец. — Садитесь поближе к огню. Не хотите ли перекусить?
— Право, не откажусь.
Пока госпожа Ляпюжад принимала у позднего гостя насквозь промокшую куртку и чемоданчик, мама уже успела поставить на стол еще один прибор.
— А как же с вашей машиной?
— Ничего с ней не случится. Она выносливая. Прекрасно проведет ночь в снегу, а утром посмотрим… Честное слово, она рисковала меньше, чем я…
— Не из Парижа ли вы? — спросил господин Ляпюжад.
— Да, из Парижа. Я был проездом в Люшоне и узнал там, что господин Дюран у вас…
— Вальдер звонил мне, — сказал Дюран.
— Знаю. Он писал, что позвонит. Я собирался и сам позвонить вам во второй половине дня. К сожалению, я был занят… Словом, в конце концов добрался.
— И все же вы неосторожны, — заметил Дюран. — В горах нужно быть очень осмотрительным. Все как будто совсем просто, и вдруг — бац!.. Но все хорошо, что хорошо кончается…
— Ешьте, сударь, — сказала мама, ставя перед Лопесом тарелку дымящегося бульона.
— Весьма рекомендую вам этот суп, — добавил господин Дюран.
Лопес с поднятой в воздух ложкой взглянул на Дюрана.
— Кстати, Вальдер вам сказал, поскольку я здесь… Я мог бы захватить… Если вещь готова, разумеется!
— А! — сказал Дюран. — Об этом еще успеется… А сейчас ешьте свой бульон, он придется вам очень кстати!
«Странно! — думал я. — Очень странно. Можно подумать, что они в прекрасных отношениях. У этого Лопеса тоже такое приветливое лицо и дружелюбный голос. И Ошоа-Дюран, кажется, вовсе его не боится. Наоборот, он даже тревожится за его драгоценное здоровье, упрашивает есть бульон…
Вместе с Феликсом мы отошли к очагу и, пока взрослые говорили о снеге и горах, обменялись кое-какими мыслями по поводу случившегося.
— Ну?
— Ничего больше не понимаю, — прошептал я.
— Лопес?
— Я думал, он хуже. А он ничего себе.
— Не будем слишком доверчивы.
— О чем ты?
— Они разыгрывают перед нами комедию.
— Ты думаешь?
— Нарочно делают вид, что друзья. Но этой ночью они сведут счеты!
— Ты думаешь, у него есть револьвер?
— У кого, у Лопеса? Не знаю.
— Мне кажется, что внутренний карман его куртки оттопырен.
— Может быть, у него в чемодане динамит?
Феликс осторожно подмигнул мне, и мы возвратились к столу, где Лопес уже принимался за знаменитую колбасу госпожи Ляпюжад.
— Ну, Лопес, что вы скажете об этой колбасе? — спросил господин Дюран.
— Великолепная, господин Дюран! Божественная колбаса!
Госпожа Ляпюжад сразу задрала нос. По всей видимости, впервые ей пришлось услышать, что ее колбаса божественная.
— Ах, пиренейская кухня, — снова подхватил наш постоялец, — это просто чудо! Если бы вы могли побыть здесь пару дней, то убедились бы в этом сами. Госпожа Даррегиберри приготовила мне вчера такой суп из капусты, что я…
— Никак не могу задерживаться, господин Дюран, надо возвращаться…
— Жаль, Лопес, жаль!
Я снова сделал незаметный жест Феликсу, и мы на сей раз спрятались за стойкой.
— Ты заметил? — спросил я у него.
— Что?
— Когда Ошоа обращается к Лопесу, он говорит ему просто «Лопес»…
— А как бы ты хотел, чтобы он ему говорил?
А когда Лопес обращается к Ошоа, он говорит ему «господин Дюран»… Понимаешь? Лопес более почтителен, чем Дюран.
Феликс состроил гримасу:
— Все та же комедия! Этой ночью нам надо быть начеку. Я хотел бы остаться ночевать у тебя…
— А если в чемодане динамит?
