Магда Сабо - Скажите Жофике
"Ну что ж, можно позаниматься", – подумала Жофи. В прошлый раз она хорошо поняла все, пожалуй, не стоит снова повторять по книге, но, раз мама хочет, она повторит еще раз. Правда, завтра Жофи не собирается на дополнительный урок. Ей и письменного задания выполнять не хочется: у нее как раз порезан средний палец правой руки, и держать ручку одно мучение. К счастью, третье упражнение не очень длинное. Теперь еще нужно написать шесть предложений про дядю Пишту, который своей палкой доставал ветку с вишнями.
«Идя к дяде Пиште, я встретилась с Юхош. Юхош загорелось идти в кино».
Получилась чепуха, ничего не понять. "Йоли Юхош подарили билет в кино. Дядя Пишта разговаривал с каменщиком, а я порезала руку стеклянной колбой. Палец был в крови, и я завязала его тряпкой".
Остается придумать еще пару примеров на полное уподобление. Нужно, чтобы в слове два стоящих рядом разных согласных звучали одинаково. "Изжарить" – это подойдет. Слышится "ижжарить", а пишется "изжарить". «Я изжарила дяде Пиште мясо. Собачке отдавили на рынке ногу».
И отчего только так получается: когда она одна и ей отдельно объясняют, сразу же все понятно и все запоминается. В классе они эту самую ассимиляцию согласных проходили еще в начале первого полугодия. Жофика помнит, как это было: тетя Марта в этот день как раз впервые надела новые туфли на толстой резиновой подошве, а Лембергер принесла на урок маленькую нейлоновую куколку. Сколько раз тетя Марта отворачивалась к доске, столько раз Лембергер показывала куклу всему классу. Жофике так хотелось сжать куклу в руках: ведь нейлоновые игрушки все точно живые, даже не верится, что они не настоящие. У них и тело будто из мяса.
Мама не спросила, каким образом разбилась стеклянная колба от термоса, и Жофике ничего не пришлось объяснять. Дядя Пишта по-прежнему оставался ее тайной. Но сколько так будет продолжаться? Жофи даже страшно об этом подумать. Скоро начало учебного года. А проходить каждый день через школьные двери и дрожать, что тебя вот-вот узнают, не очень-то приятно. Да это все полбеды. Хуже, что дядя Пишта не поправится к тому времени. Он еще с трудом встает с постели и еле-еле прохаживается по комнате в своем гипсовом чулке. О работе пока не может быть и речи. Значит, нужно продолжать ухаживать за ним. Однажды папу вызвали к больному в ту минуту, когда они украшали елку. Папа ушел и даже не оглянулся на бенгальские огни.
Завтра все-таки придется пойти на дополнительный урок. Он начинается в девять часов утра. Перед уроком Жофи зайдет к Куль-шапке и, пожалуй, все как есть расскажет ему, а заодно вернет форинт. С Куль-шапкой разговаривать не так страшно, как с дядей Пиштой. Через него-то и нужно все передать. Куль-шапка может пойти к Юхошам и постоять за старика. А если Куль-шапка откажется помочь ей, она все равно будет ухаживать за дядей Пиштой. Только надо, чтобы он знал правду.
Жофика составила такой хороший план, но всегда получается не как задумаешь. Куль-шапки у ворот не оказалось, не было его видно и на лесах – Жофика обежала все здание. Зато дядя Секей оказался в швейцарской; он остановил ее и велел вытереть ноги, потому что на них было полно извести. Жофика не испугалась дяди Секея и смело пошла на дополнительный урок. Пока она будет заниматься с тетей Мартой, может быть, появится Куль-шапка и тогда все уладится.
Сегодня на уроке она оказалась не единственной ученицей: в классе – вот чудо! – уже сидела Юли Деак. Тетя Марта диктовала, а они писали одновременно на двух досках: на одной – Жофика, на другой – Деак, и пока Жофика красным мелком обводила уподобления, а Деак – слияние согласных, тетя Марта проверяла Жофикину домашнюю работу. Видно, все-таки примеры плохие, очень уж долго сидит над ними тетя Марта – наверное, шестой раз перечитывает. Может быть, следовало придумать что-нибудь о вишнях? Но ведь их сбивал здоровый дядя Пишта! А сейчас как-то нелепо писать о вишнях, когда человек лежит в кровати. Бедняжка Юли лепит кружок на кружок, и все неправильно. Если бы ей попались уподобления, как Жофике, тогда да, тогда можно запутаться. Но не различить слияния звуков! Жофика уже покончила со своим заданием.
Склонившись над тетрадкой, Марта Сабо едва сдерживала свое торжество. Маленькая победа! Уже не в первый раз сочинение на вольную тему, простые примеры на правила грамматики, которые ребенок придумывает сам, помогают Марте заглянуть в детскую душу. Малыши пишут о том, что для них в эту минуту наиболее значительно, что происходит в их семье или с ними, что волнует. Чета Балог расходится, у Жужи умерла бабушка, Ольга Виг боится темноты. Вот примеры Жофики – о Юхош и кино – бессмыслица, но, быть может, это только ей, Марте, так кажется. Тут тоже, вероятно, что-то кроется. Текст делится на две части, одна из них понятна, другая – нет. Тряпка и порез – это может быть. У Жофи завязан палец, и ей трудно держать мел – значит, она действительно порезала его какой-то колбой, а раз эта часть ее слов правда, следовательно, Юхоши тоже не выдумка. Существует связь между девочкой, Юхош и билетом в кино. И собачке отдавили на рынке ногу скорее всего в то время, как она покупала мясо для дяди Пишты. Вот и гадай тут: очевидно, она делала закупки для больного Понграца и, садясь за уроки, думала о несчастной собаке.
Теперь-то уж не остается никакого сомнения, что она навещает Понграца. Робкая, необщительная Жофика и ворчливый, с трудным старческим характером Понграц… что могло сблизить их? После своей семейной трагедии старик замкнулся, стал неприветливым со всеми, особенно с детьми. Известно ли Юдит о делах дочери? Теперь-то понятно, почему девочка вдруг решила посещать дополнительные занятия. Ясно, что не ради венгерского языка. Отсюда, из класса, можно незаметно проскользнуть вниз, к Понграцу. Марта предполагала, что неожиданный интерес Жофи к учебе вызван какими-то привходящими событиями. Юдит своими "педагогическими упражнениями" постаралась еще с дошкольного возраста отбить у ребенка охоту к учебе. Жофи на уроках слышит теперь только то, что ее занимает. Она даже не скрывает этого. Марта Сабо уже имела дело с подобными учениками – например Роза Тамаши. Что же заставило Жофи побороть свое отвращение к учебе и без принуждения посещать занятия? А сейчас происходит любопытная вещь: чтобы не обидеть учительницу, Жофи внимательно слушает объяснение и волей-неволей усваивает грамматику. Девочка по своей природе восприимчива и соображает быстрее даже, чем Анна Биро. Если когда-нибудь ее захватит учеба, она перегонит всех своих одноклассниц.
Но что привело Жофи к Понграцу? Может быть, она узнала, как погибла его семья в войну, и собственное горе сделало ее особенно восприимчивой к чужому горю? Марта Сабо давно не испытывала такого волнения. Если бы узнать, что вызвало в Жофи такое напряжение! Это дало бы Марте ключ к душе девочки, помогло бы приучить ее к регулярным занятиям. Терпение! Она должна решить эту задачу.
– Ну а теперь мы займемся правописанием, – обратилась она к Юли. – Жофи может больше не писать, у нее болит рука. Ты напиши на доске текст, а Жофи скажет нам, правильно ты написала или нет. Затем вместе найдете в словах примеры уподобления. Итак, Юли, я диктую: «И вот война докатилась до столицы. Бомбы не щадили жилища людей. Война была опустошительна. 1944 год унес много человеческих жизней».
Текст не очень-то удачный, трудно придумывать так, на лету. Но самое неприятное будет, если в нем не окажется ни одного примера ассимиляции.
«…Повреждена была и наша школа. Бомба пробила потолок бомбоубежища. Все находившиеся там люди погибли. В бомбоубежище погибла и семья дяди Пишты: дочь с мужем и десятилетняя внучка Эржи».
Несомненно, Жофика этого не знала. Она потрясена! Ее личико сейчас – воплощение скорби. На нем все – и страх, и неверие, и горе. Услыхав однажды на уроке о гибели Петефи, Жофика не вскочила, как Ботар, с криком: "Неправда, Петефи не умер, он жив!", она, конечно, поверила, что Петефи погиб, но с какой-то особой, не имеющей внешнего проявления тоской. С тех пор Марта все думает о том, что необходимо изменить в учебнике главу о Петефи: не следует заканчивать биографию поэта отрывком из Илльеша, где Петефи лежит в луже крови на большаке, усыпанный белеющими листами рукописи. Эта картина надолго врезается в память ребенка. Вот о чем следует писать Юдит. Насколько лучше было бы завершить материал о Петефи его же стихотворением, где он говорит:
Если сбросят народы неволи ярмо,
И восстанут бороться за счастье свое,
И с горящими лицами бросятся в бой,
И на алых знаменах появится лозунг святой:
Мировая свобода![4]
Тогда, несмотря на грохот боя и смерть, витающую над полем сражения, образ национального героя Венгрии останется в сердце ребенка живым и вечно юным. Но разве понять Юдит то волнение, с каким из года в год маленькие девочки, прижав к груди кулачки, шепчут: "Ой нет, неправду написали. Он жив".
