Ольга Заровнятных - Рецепт идеального лета
Наташка вела себя примерно так же, как и я. Свидание, которое должно было восстановить ее в ее же собственных глазах, лишь окончательно ее добило. Мало того, что это было тщательно спланированное Денисом с Леной представление с целью разоблачения Костика. Настоящим ударом для Наташки, полагаю, был сам факт того, что Костик, столь долгое время заигрывавший с ней, и оказался тем самым пришельцем, который так нас пугал.
Мне не вполне ясна была роль Дениса во всей этой истории: узнал ли он о глупых розыгрышах Костика случайно, или же ему все было известно с самого начала и он позволял Костику дурить нам головы… Однако спрашивать у самого Дениса меня не тянуло. Он, конечно, вывел Костика на чистую воду, однако я по-детски дулась на него за то, что он заманил меня к роще с помощью приглашения на свидание. Получалось, что он сыграл на моих чувствах. И пусть даже никаких чувств не было, но он-то об этом знать не мог, выходит – он их предполагал!
Был еще один вариант – я могла бы расспросить обо всем у Лены, раз уж она благодаря Денису была посвящена во всю эту историю, в которой для меня лично было еще много вопросов. Но спрашивать у Лены сама я не хотела почти по той же самой причине, что и у Дениса. В конце концов, хотя бы со мной она могла поделиться тайной, но не стала в силу каких-то причин. Вот из-за этих неведомых причин я еще могла бы ее простить… если бы она подошла ко мне сама. Но она не подходила. Лена в отличие от нас с Наташкой вела себя так, словно ничего не произошло.
Я тоже старалась делать вид, будто ничего не произошло. Но внутри меня все кипело. Я была как на иголках. Нет, скажу даже больше: это было то самое ощущение, которое бывает у ребенка, когда свет в его комнате уже выключен и самое время спать, но тут неожиданно в темноте скрипит дверца шкафа… Ребенок в ужасе зовет маму, мама приходит, терпеливо включает свет, отворяет дверцу шкафа и демонстрирует ребенку, что внутри пусто. Уходит, а ребенок задается вопросом: если пусто, почему скрипела дверца?..
Словом, меня не оставляли мысли о незаконченности всей этой истории. Злодей был изобличен, но не наказан. Несправедливость, с которой все герои действа обошлись со мной и Наташкой, зашкаливала. И даже странно, что мы оказались в этом дуэте – я и Наташка, такие разные, такие несовместимые друг с другом. Да взять даже тот факт, что она в нашем корпусе изначально была лидером, а я – никем. Хотя нет, это неправда. Никем изначально была Лена, я была скорее серой мышью. Так что даже в этом была своя неувязка.
Пик моего раздражения наступил, когда мимо окон нашего корпуса прошла группа мальчишек. Громко, – я бы даже сказала – нарочито громко, – раздался голос Костика, он размашисто, слегка басовито пел песню, переделанную из известной русской народной песни. Мне кажется, я слышала ее по телевизору, когда смотрела КВН вместе с мамой – мы с ней одно время очень увлекались этой соревновательной, полной задора игрой. Однако сейчас веселая песня прозвучала угрожающе и – для меня – болезненно…
– Вышел ночью в поле с конем,
Полыхнуло небо огнем,
Стало вдруг светло, и прямо на село
Приземлилось, вот те крест, НЛО…—
пропел Костик.
Мальчишки дружно загоготали. Не уверена, что они поняли причину, по которой Костик спел именно этот куплет именно в этом месте, но разве для смеха и веселья нужна особо веская причина? Костик, как обычно, отколол шуточку, мальчишки по привычке прореагировали на нее. Все было на своих местах. Кроме меня.
Я вскочила с кровати и обернулась на Наташку. Она сидела, прислонившись к спинке своей кровати, сосредоточенно разглядывая ногти на пальцах, словно рассчитывала найти на одном из них новую микропланету. Выражение на ее лице предельной углубленности в этом занятии давало понять, что она тоже слышала Костин голос. Да и как тут не услышишь, мы же не глухие…
И тут меня осенило, что нужно делать. Я присела на край Наташкиной кровати и попросила:
– Можно с тобой поговорить?
Наташка никак не прореагировала. Даже не моргнула. Что я есть – что меня нет. Тогда я дотронулась до ее руки и повторила настойчивей:
– Можно с тобой поговорить?
– Нет, – буркнула Наташка.
Я отпрянула, на меня горячей волной нахлынула обида. И я вскочила было, чтобы уйти, но тут заметила, что за нами пристально наблюдает Лена. Взяв себя в руки, я снова присела и сделала еще одну попытку:
– Мне очень нужно с тобой поговорить. Наташа, пожалуйста, это очень важно, – я просительно смотрела на нее.
Не помню, чтобы я кого-нибудь хоть раз в жизни упрашивала так, как сейчас Наташку. Когда она подняла на меня взгляд, в ее глазах ясно читалось недоверие, смешанное с любопытством.
– Говори, – позволила она.
Я замялась. Говорить в корпусе, при всех, наверное, можно было, если приглушить голос. Мало ли о чем шепчутся две девчонки, тем более если у них кровати рядом. Никто бы и внимания не обратил. Кроме Лены. Я чувствовала, что она, словно радиоприемник, настроилась на нашу волну.
– Давай выйдем, – таинственно понизив голос, предложила я Наташке.
Наташка недовольно скуксилась, словно мое предложение можно было попробовать на вкус, и он оказался кислым, как у испорченного молока. Тем не менее она нарочито медленно, словно делая мне одолжение, спустила ноги с кровати и вслед за мной вышла из корпуса.
– Отойдем подальше? – попросила я шепотом, выразительно взглянув на корпус.
Наташка пожала плечами, показывая, что ей все равно, но все же потянулась за мной. Я шла впереди и, время от времени оглядываясь, вынуждена была сбавлять свой торопливый шаг и дожидаться Наташку.
Она шла медленно, демонстрируя, очевидно, полную независимость от меня и моих планов, – что ж, это было очень предсказуемо. Я старалась держать себя в руках и не терять терпения, потому что в голове у меня назревал план отмщения…
Ноги сами собой принесли меня к пеньку. Почему не к «гигантским шагам»? Потому что после того, как все открылось – и гадкий розыгрыш Костика, и причастность к нему каким-то образом Лены с Денисом, эти карусели стали для меня чем-то вроде черной дыры, в которую, как в водоворот, засосало мои надежды, мою веру в людей.
Я остановилась у пенька и неуверенно потопталась на месте, решая, присесть ли на него самой или предложить Наташке. В итоге все же сделала неловкий приглашающий жест, но Наташка, проигнорировав меня, лениво прошлась до ближайшего сливового дерева и прислонилась к нему спиной, оказавшись в тени.
Это означало, что и мне не придется посидеть на пеньке. Потому что если я хотела по секрету поговорить с Наташкой, то с пенька мне пришлось бы разнести этот секрет на всю округу, потому что сейчас от нее до меня было примерно два с половиной – три метра. Иными словами, мне пришлось бы значительно повысить голос.
Подойдя к Наташке поближе, я испытующе посмотрела ей в глаза и тут же опустила их, потому что ее взгляд не обещал ничего хорошего. Он был колюч и недоброжелателен. Видимо, она все еще ревновала меня к Денису, а может, не ревновала, а просто была недовольна тем, что Денис, пригласив нас с ней одновременно на свидание, словно поставил нас на один уровень, с чем она никак не могла смириться.
С другой стороны, вполне возможно, что ничего подобного она не испытывала, а просто злилась оттого, что я дважды стала свидетельницей ее поражения. Первый раз – когда она в истерике прибежала со свидания из сливовой рощи, приняв Костика с подушкой на голове за пришельца, второй – когда Денис пригласил ее на свидание, чтобы разоблачить Костика, словно это был единственный способ завлечь ее ночью в рощу.
Надо сказать, что последнему обстоятельству я и сама была не рада. Это действительно было оскорбительно. Отчасти потому, что меня-то ведь заманили тем же образом, отчасти потому, что какой бы Наташка ни была плохой, но даже она не заслуживала подобного обращения.
Я могла только предполагать, что происходит у нее на душе, но кто знал это наверняка? Поэтому я решила зайти издалека. Но, поскольку опыта у меня в подобных разговорах не было, начало получилось нелепое, я поняла это по округлившимся глазам Наташки и ее дрогнувшим губам.
– Как дела? – бодро спросила я для начала.
– Хорошо, – ровным голосом ответила Наташка, хотя я-то видела, что она вот-вот рассмеется надо мной. – Это все, о чем ты хотела поговорить? – уточнила она. Видимо, от смеха ее удерживало только любопытство.
– Нет, – чуть озлобившись, ответила я. – Я хотела еще спросить, как у тебя дела с Костиком? И… с Денисом?
Наташка промолчала. Легкий ветерок прошелся по листьям, словно быстрая иголка швеи по лоскуткам ткани, и лицо Наташки прикрыла, чуть колышась, вуаль, сотканная из тени. Эта вуаль делала лицо бесстрастным, скрывая истинные чувства.
– Ну так что, – обнаглев, спросила я, – ты с ними уже разговаривала после вчерашнего?
