Колет Вивье - Полярная звезда
— Господи, а я-то сижу пугало пугалом! — воскликнула госпожа Юло, вскакивая с кресла.
Она мигом исчезла в спальне, а мадемуазель Мерль, поправив растрепавшуюся прическу, спустилась открыть дверь. Радостные восклицания, голос папы, голос мамы:
— Поль, где мой Поль?
— Я здесь, мама! — отозвался Поль, бросаясь в её объятия.
— Наконец-то, дорогой мой! Боже мой, как он чудесно выглядит. Да посмотри же, Эжен, как он чудесно выглядит!
— Ей-ей правда! Ну, зайчик, как видно, всё в порядке? — весело спросил папа.
— Да, папа, — ответил Поль, невольно впадая в давно забытый тон.
Мама не могла на него наглядеться, не могла им налюбоваться. До чего же он загорел! A какие у него руки! Какие ноги! Да, хорошо, что они послушались врача и послали ребёнка к морю. Он так похорошел, так поправился, её мальчик, её сокровище! Она полностью вознаграждена за те три недели, что провела вдали от него.
— А где же моя жена? — спросил господин Юло; не успел он войти, как ангелочки набросились на него и стали проверять содержимое его карманов.
— Она сейчас выйдет, дорогой мсьё, — поторопилась заверить его мадемуазель Мерль. — У нас тут, видите ли, случилась маленькая неурядица, и она пришла в такое состояние…
В эту минуту в коридоре как из-под земли выросла госпожа Юло, нарядная, чудесно завитая, в новом, безупречно белом платье.
— Как я рада снова увидеть вас вcex! — улыбаясь, сказала она. — Ах, как я ждала этой субботы! Ужин готов, мадемуазель Мерль? Закройте, пожалуйста, ставни!
Жаркое оказалось пережаренным, а рыба недожаренной, но папа и мама привезли из Парижа столько вкусных вещей, что на это никто не обратил ни малейшего внимания. Папа отдавал должное каждому блюду, мама не спускала глаз со своего Поля, госпожа Юло болтала так весело, словно Марианны никогда не существовало на свете, Мадемуазель Мерль подавала блюда, уносила их, меняла тарелки, ни на минуту не присаживаясь. «Я помогу вам», — предлагала мама. «Нет, нет, она сама справится», — останавливала её госпожа Юло, повышая голос, чтобы перекричать ангелочков: мама вынула из сумки шоколадные конфеты, можно ли было не приветствовать их появление?
— Напрасно вы их балуете! — возразила госпожа Юло.
— Они такие милые! — ответила мама. — Поль, и ты возьми конфету.
— Хорошо, мама, спасибо!
Конфета была большая, с начинкой из нуги, и Поль молча наслаждался ею. Он прижался к маме и, пригревшись у её плеча, боролся с непреодолимым желанием уснуть и больше ни о чём не думать. Впрочем, за десертом он принял решение. Завтра утром он так или иначе повидает Николя и расскажет ему об уходе Марианны. Николя парень смышлёный и, конечно, найдёт какой-нибудь выход. «Всё уладится, всё обойдётся!» — успокаивал он себя и в приливе радости крепко поцеловал маму.
XII
Рассказать маме и папе о несчастном случае с Полем взялась мадемуазель Мерль; она сделала это на следующее утро, пока господин и госпожа Юло со своими ангелочками ещё не вышли из спальни. Мама долго плакала. Мыслимое ли дело: её сокровище чуть не утонуло, а она и не подозревала об этом! Пока он боролся с волнами, она, возможно, спокойно помешивала соус или болтала с соседкой! Почему ей не сообщили? Она усадила Поля на колени, она укачивала его, как младенца, а он не сопротивлялся, убаюканный её ласками. Несчастный случай, да, по правде говоря, он забыл о нём! С тех пор произошло столько всяких событий! Но ему было приятно, что мама огорчилась, что она так любит его.
Папа тоже разволновался. Конечно, он этого не показывал, но откашливался, словно прочищая горло, и не внушал маме: «Сделаешь ты из своего сыночка мокрую курицу!» Он спросил, кто спас Поля, и мадемуазель Мерль объяснила ему, что спаситель — какой-то портовый мальчишка, но он тут же скрылся.
— Портовый мальчишка? — вскричал папа. — Тогда ничего удивительного: все жители Дьепа — превосходные пловцы. Кто-кто, а я-то их знаю, сам ведь отсюда.
Мадемуазель Мерль заохала. Как, господин Товель из Дьепа? Почему же Поль не сказал ей?
— Да, в самом деле, Товель — распространённая фамилия в нашем краю, — добавила она.
— Точно. У меня здесь жил брат.
И он заговорил о дяде Анри, о прекрасном ресторане «Полярная звезда». Мадемуазель Мерль ещё пуще разохалась. Она частенько обедала в этом ресторане во времена своей молодости, когда ещё жила её мать. Такой обходительный человек был этот Анри Товель… К несчастью, он умер тридцати лет, а жена его вышла замуж вторично, да так неудачно! Банкротство, маленькая таверна…
— Что за маленькая таверна? — спросил папа.
Разве господин Товель не знает? Ресторана больше нет: Пьер Бланпэн ликвидировал дело и теперь содержит рыбацкую таверну на улице Вёле. Содержит — это только так говорится, потому что в довершение всех бед он в октябре прошлого года ушёл в море. В общем, какой-то сумасброд.
«О! А!» — восклицал папа. Жилы на шее у него вздулись, и он огромными шагами кружил по комнате.
— Ну, что я тебе говорил, Эдмея! — крикнул он. — Бездельник, вот он кто? Ничтожество этакое! О, я разгадал его с первого взгляда… Пустить на ветер такой ресторан! И удрать на пароходе! Какой позор для семьи!
— Не говоря уж о том, что дети остались без отца, — подлила масло в огонь мадемуазель Мерль.
— Дети?
— Да, старший — ваш племянник, и ещё двое — мальчик и девочка, от второго брака. Младшему мальчику ровно год. Надо сказать, очаровательный малыш!
— Бедная Мальвина! — вздохнула мама.
Выкатив глаза, папа повернулся к ней:
— И ты ещё жалеешь ее! Сама она виновата, надо было слушаться моих советов! Я говорил, я сто раз повторял ей, что её ничтожество всего лишь… ничтожество. Но женщины… Разумеется, я не говорю о присутствующих, мадемуазель, — продолжал он, вытирая лоб, — и вообще, извините меня, я вспылил, услышав всё это.
— Понимаю вас, сударь, — проникновенно сказала мадемуазель Мерль.
Поль украдкой проскользнул к двери.
— Ты куда? — окликнул его отец.
— Хочу немножко… пройтись, папа.
— Один? — воскликнула мама.
— Э, вот первое доказательство его самостоятельности; видно, ему пошло на пользу, что он не сидит привязанным к твоей юбке! Беги, зайчик, встретимся на пляже! Я подожду господина Юло.
Никогда ещё Поль не покрывал столь стремительно расстояние, отделявшее его от маленькой таверны. К счастью, в этот ранний час на улице было ещё мало народу, иначе мальчик непременно сбил бы кого-нибудь с ног, так он мчался. Как рассердился папа, узнав, что натворил господин Бланпэн! Но мама пожалела тётю Мальвину. Хорошо, что хоть у неё доброе сердце.
Николя, разодетый по-воскресному, грелся на солнышке, сидя вместе с Иветтой и Лулу у порога таверны.
— Вот здорово! — сказал он. — А я думал, ты сегодня не придёшь!
— Знал бы ты, что со мной случилось! — ответил Поль.
Он рассказал об уходе Марианны; без неё нет никакой возможности удирать с пляжа, тем более что, пока не найдут другой девушки, господин Юло, приехавший в отпуск, несомненно сам займётся детьми. Что делать? Как быть?
— Довольно-таки досадно, — согласился Ник. — Она могла бы подумать и о тебе, твоя Марианна, прежде чем сматывать удочки. Да, да…
— Ну само собой… Но помоги мне! Придумай какую-нибудь уловку, чтобы мы могли видеться. Говори скорей! — И Поль выжидающе уставился на своего двоюродного брата. Он-то, наверное, придумает выход.
Николя почесал затылок.
— Так, с бухты барахты, такие вещи не решаются, — степенно заявил он. — Дай мне время подумать… ну, скажем, до завтра.
— Ладно, приду завтра. А сейчас мне пора удирать.
— Уже?
— Да, знаешь ли, папа… Я сбежал, как только представился случай…
— Понятно, — с ужимкой сказал Николя. — Ну, ступай, да поторапливайся, деточка.
В его глазах снова блеснул насмешливый огонёк. «Почему „деточка“ и что я особенного сказал?» — недоумевал Поль на обратном пути. Ладно, главное сделано, ему незачем мучиться, раз Николя обещал помочь. Он со всех ног бросился на пляж; папа и господин Юло устроились в палатке на раскладных стульях. В белых полотняных брюках папа выглядел великолепно. Как видно, он был в прекрасном настроении. Маме пришлось остаться дома — надо помочь мадемуазель Мерль приготовить обед, объяснил он Полю. У бедной госпожи Юло страшная мигрень. Вот, можно сказать, не повезло!
— Ба-ба… мигрень! — проворчал господин Юло, барабаня пальцами по ручке кресла. — Между нами говоря, знаю я, что это такое, дорогой мой: ловкий способ избавиться от неприятных обязанностей. У меня прелестная жена, но она терпеть не может домашнего хозяйства. У каждого свои маленькие недостатки, не правда ли?
— Разумеется, — ответил папа.
Был час прилива, и ангелочки шлёпали по воде, поднимая фонтаны брызг. Папа предложил искупаться всем вместе, но господин Юло уклонился: поясница, проклятая поясница, он только что перенёс люмбаго. Нет, надо быть благоразумным.
