Вера Ферра-Микура - Двенадцать человек - не дюжина
— У нас тут водная баталия! Конечно, это идея моей сестры Фелициты!
Не успели Марианна с тётей Гретой выйти из-под арки, как прямо на них кто-то направил струю воды.
— Погодите! — крикнула тётя Грета и, быстро подняв над головой кастрюлю с водой, помчалась с ней через двор.
Марианна осторожно высунулась из-под арки и с увлечением стала следить за тем, как члены семьи Нелли Зомер поливают друг друга водой из кастрюль, сковородок и целлофановых пакетов — да так, что вокруг только брызги летят! — и словно безумные скачут по лужам, отнимая друг у друга шланг. Марианне было досадно, что сама она в платье, а не в купальном костюме, и что ей приходится прятаться тут, хотя бы уж из-за одного воздушного шара.
Во дворе стоял крик и визг, а из окна второго этажа глядел на всё это маленький Бруно и тоже кричал и визжал от удовольствия. А дедушка Зомер в ярко-красной купальной шапочке хохотал и орал громче всех.
Нелли бросилась к водопроводному крану, торчащему из стены возле кухонной двери, но тут тётя Грета ей что-то крикнула, и она, поставив на землю свою кастрюлю, помчалась через двор к Марианне в арку.
— Ну как? Ну как? — кричала она. — Хороший у нас сегодня день рождения? Видишь, опять получился великий праздник!
— Я пришла поздравить, — сказала Марианна. — Вот… с воздушным шаром.
— Эй, перестаньте брызгаться! — крикнула Нелли мокрым дикарям, носившимся по двору. — Эй, вы! Перестаньте! Слышите? — Она изо всех сил размахивала руками. — Да перестаньте! Гости пришли! Дедушка Зомер, погляди, что тебе подарили!
Она потащила Марианну за руку во двор. Дедушка Зомер снял с головы свою ярко-красную купальную шапочку и растроганно сказал:
— Хо-хо! Какой великолепный шар! Наверно, уже целых шестьдесят лет прошло с тех пор… Хо-хо, да, не меньше шестидесяти… с тех пор как мне в последний раз подарили воздушный шар!
Он горячо пожал Марианне руку — брызги так и полетели во все стороны.
Остальные члены семьи стояли вокруг них, одобрительно качая головой, и со всех с них капала вода. А Марианна, оглядев одну за другой всех этих мокрых куриц, спросила:
— Тут ведь не все?..
— Конечно, не все, — сказал Эрих. — У Бруно ночью шла кровь носом, и теперь он вон там — видишь? — глядит на нас сверху из окна.
— А дедушка Херинг пошел погулять в Ботанический сад, — сказала Нелли. — А то, может, он сидит на берегу и смотрит, как рыболовы удят рыбу.
— А то, может, он в парке Румельдорф, — сказала Марианна, подмигивая и улыбаясь. — Я его там как раз встретила. А то, может, это его двойник?..
— В парке Румельдорф?
— Дедушка Херинг?
— Это исключено!
— Когда?
— Ты, наверно, обозналась!
— Дедушка Херинг в Румельдорфе?
— Быть не может! Как раз в Румельдорфе, куда он ни за что не хотел с нами идти?
Марианна в растерянности переминалась с ноги на ногу.
Что-то тут было не так. Может быть, семья не знала, что дедушка Херинг играет орангутанга в «комнате ужасов»?.. Или, может быть, это правда был двойник дедушки Херинга?
— Я ведь только вчера познакомилась с дедушкой Херингом, — сказала Марианна. — Я его так мало знаю…
Все молчали.
— Наверно, — сказала Марианна, — это был всё-таки какой-то другой старичок — тот, что вошёл в балаган с вывеской «комната ужасов».
Все молчали.
— И этот орангутанг, который вскоре появился на балконе балагана, тоже был какой-то другой человек.
И тут вдруг все заговорили сразу. Только и слышно было: «Орангутанг!», «Орангутанг!», «Орангутанг!».
Марианна совсем растерялась.
«Что же это я опять натворила?» — думала она.
Тётя Фелицита, у которой все кудри окончательно развились и теперь с головы свисали мокрые патлы, воскликнула:
— Надо нам навестить этого двойника, ребята! Двойник ведь исключительно редкое явление природы!
— Нет, тётя Фелицита, не надо! — крикнул Фриц. — Не делайте этого! Ну пожалуйста, не надо! — И, немного помолчав, он тихо добавил: — Он так стесняется, что он орангутанг…
— Кто?
— Дедушка Херинг. — Фриц глубоко вздохнул. — Потому он и скрывал от вас этого «орангутанга»… Но он ведь хотел… он хотел…
Никто не проронил ни слова.
— Он хотел, — с волнением продолжал Фриц, — заработать немного денег на мелкие расходы, чтобы никто не заметил его обмана… Дело в том, что… дедушка Херинг отдаёт всю свою пенсию на хозяйство, а себе ни копейки не оставляет. А тебе, мама, он всегда говорит, будто бы взял уже карманные деньги из пенсии… Ну, а вы ведь знаете, какой дедушка Херинг и как он любит дарить всем подарки… Особенно по понедельникам. Вы этого не замечали? По понедельникам он всегда приносит фрукты… А в прошлый понедельник — помните? — банку мёда… Ну, и, случается, у него набойки там оторвутся… А он не хочет идти к маме и просить: «Не можешь ли ты мне дать немного денег?» Он знает, что маме и так трудно приходится, и вообще всей семье… И вот…
— Боже мой! — прошептала фрау Зомер. — А я-то и представления ни о чём не имею!
— С этим надо кончать! — сказал отец. — Прямо сегодня. Дедушка Херинг не должен вносить на хозяйство всю свою пенсию. И он никогда больше не будет играть орангутанга!
— Ой! — сказал Эрих, вытирая глаза кулаком. Наверно, вода капала со лба ему в глаза.
А тётя Рези и дядя Михаил сказали:
— Бедный дедушка Херинг!
А тётя Фелицита сказала:
— Он герой.
А дедушка Зомер, намотав верёвочку от воздушного шара на палец, объявил:
— В следующее воскресенье, клянусь вам, дедушка Херинг будет сидеть со мной на лавочке под каштаном и играть в шахматы. Или просто дышать свежим воздухом. И каждый месяц он будет брать себе из пенсии деньги на карманные расходы. Как я. — Дедушка Зомер поглядел на свои босые пятки и кашлянул. — Завтра за завтраком мы осторожно и тактично намекнём дедушке Херингу, что он был героем. А потом обратимся к нему с горячей просьбой послать открытку директору «комнаты ужасов». Текст её будет примерно такой: «Многоуважаемый господин директор! Прошу Вас срочно подыскать себе нового орангутанга на следующее воскресенье, а также на все последующие. Я окончательно выхожу на пенсию и буду теперь сидеть на берегу и смотреть, как рыбаки ловят рыбу, или гулять в Ботаническом саду, или поливать чеснок на грядке у тёти Рези, или играть в шахматы с моим старым другом дедушкой Зомером. С почтением, Антониус Херинг».
— Браво, дедушка Зомер! — крикнула тётя Фелицита. — Браво! Браво!
И опять наступила тишина.
— А я… я… я… — Эрих уткнул лицо в ладони, но все отвернулись и сделали вид, будто ничего не видят и не слышат. Только мать, прижав его к себе, пробормотала:
— Успокойся, Эрих, успокойся… Не ты один был несправедлив к дедушке Херингу.
На этом собрание членов семьи закрылось. Один за другим исчезали они со двора, чтобы переодеться.
— Пора открывать «Ателье проката», — сказала, уходя, тётя Грета, — клиенты ждут за воротами!
А Нелли, оставшаяся последней во дворе, подошла поближе к Марианне:
— Спасибо тебе, Марианна! От нас всех!
И тут Марианна обняла Нелли, хотя та была вся мокрая и с неё даже капала вода, и, прижавшись к её уху, сказала:
— …Нелли… представляешь… моего брата тоже зовут Эрих!..
— С каких пор у тебя появился брат?
— Со вчерашнего вечера…
— Со вчерашнего вечера?
— Да.
— Честное слово?
— Честное слово.
— Настоящий брат?
— Да… И он точь-в-точь такой же, как была я, когда родилась… только голова немного побольше. Так мама сказала.
Нелли глядела на неё с изумлением.
— Но почему же… — Она широко раскрыла глаза. — Но почему же… Ты ведь, наверно, и раньше знала, что у тебя будет брат?..
— Нет.
— Как так — нет?
— А может, была бы сестра…
— Да нет! Я хочу сказать… почему же ты никогда не говорила, что у тебя скоро будет брат или сестра?
— Да, не говорила… — сказала Марианна. — Мне и самой верить не хотелось…
— Ну, уж это ты петрушка!
— Знаю, — сказала Марианна. — Но теперь-то я рада, что он есть.
— Ещё бы! — сказала Нелли. И поцеловала Марианну в щёку, оставив на ней мокрый след. — Поздравляю!
В семнадцатой главе речь опять пойдёт о субботе
и называется она «Суббота». Просто невероятно, как быстро пролетает неделя!
Было десять часов утра.
В Яблоневом переулке царила такая тишина, что казалось, будто здесь вообще нет никакой школы. А что тут будет через два часа!
Жёлтый пирог величиной с холм уже стоял на столе в комнатушке сторожа Весселе. Он остывал, и запах его, проникая сквозь дверь, разносился по всей школе.
Дверные ручки и водопроводные краны, начищенные мелом, сияли как золото.
