Зента Эргле - Ребята нашего двора. Вот это было лето!
Алька встал, вытянулся в струнку и отчеканил:
— Точно так, товарищ майор!
— Так вот я дарю вам это ружье. Учитесь метко стрелять, чтобы стать достойными солдатами Советской Армии и защитниками своей родины.
У мальчиков захватило дух. Собственное ружье! Об этом они и не мечтали!
Алька взял драгоценный подарок и поблагодарил майора.
— Еще раз спасибо вам, ребята, — сказал майор и встал. — Сейчас я прикажу подать машины. Может быть, у вас есть еще какие-нибудь желания?
— Пожалуйста, пусть нас везут домой по самой дальней дороге, — попросил малыш Вовка. — Уж очень хорошо ехать!
Майор засмеялся и позвонил куда-то по телефону.
Ребята попрощались.
Шофер возил их по Риге целых полчаса. Прокатил по всей улице Ленина от начала до конца и потом отвез домой.
В штабе ребята рассматривали подарок. Это было воздушное ружье, которое стреляет маленькими свинцовыми пульками.
Вот какое было это «сногсшибательное происшествие».
Глава 7. Так прошла зима
Ребят захватило новое увлечение: стрельба в цель. Впрочем, не только ребят — взрослых тоже. Дядя Криш и полковник учили ребят правильно целиться. Даже доктор Аузинь, которому Альфонс все уши прожужжал своими рассказами, однажды вечером пришел «попытать счастья».
Одним из лучших стрелков, к всеобщему удивлению, оказалась Лара.
— Это у меня врожденное, — гордо заявила она. — От отца. Мой отец был лучшим снайпером в полку.
Вечно занятые стрельбой, ребята не заметили, как подошла зима. Надоевшая слякоть сменилась снегопадом. Двор оделся пушистым белым снеговым покровом. А снег все шел и шел. Тёть-Силинь грозила небу кулаком и ворчала себе под нос:
— Валит и валит, конца ему нету!
Ребята решили ей помочь. Это было очень весело. Дворничиха вынесла из подвала старую жестяную ванну — ту самую, в которой когда-то купали Андриса и Ильзу, когда они были совсем крошками. Ванну поставили на салазки. Кое-кто в нее забрался, а командир Алька воскликнул:
— Конница! Вперед! — и ребята вскачь понеслись на улицу. Там вдоль тротуара были наметены огромные сугробы. Ванну быстро наполнили снегом, сверху усадили Вовку и — кто впереди за веревку тащил, кто сзади подталкивал — вывезли салазки на большой двор. Тут уже были навалены груды снега.
— Давайте сделаем горку! — решили ребята и мигом взялись за дело… Еще они утоптали дорожки и залили их водой. После этого можно было и на коньках бегать, и на санках кататься. По всем правилам строительства укреплений в разных концах двора были воздвигнуты две крепости. От них во все стороны тянулись лабиринты ходов, таких глубоких, что над ними виднелся только самый кончик Вовкиной шапки. Здесь чуть ли не каждый день происходили грандиозные снеговые баталии. Бригада разделилась на «южан» и «северян». Было приготовлено громадное количество боеприпасов, произведена разведка расстановки сил противника, и начались бои. Победителями считались те, кто завладевал знаменем противника.
Девочки скатали огромную снежную бабу. Вовка надел ей на голову деревянное ведро, вставил вместо носа морковку. Снежную бабу полили водой, и она простояла возле штаба всю зиму.
Однажды Янка пришел из школы страшно злой и сейчас же обзвонил всех ребят. Произошло нечто неслыханное! Честь бригады была под угрозой.
Среди бела дня на Янку напали мальчишки Петериса, сорвали с него шапку и забросили на крышу сарайчика.
— И ты, дурачина, допустил, чтобы тебя ограбили? — рассердился Алька.
— Да, а что я мог поделать? — оправдывался Янка, готовый заплакать от злости. — Там были Сережка, Айвар и Шурка.
— Это им даром не пройдет, — твердо решил Алька. — Надо что-то придумать.
— Я знаю. Сделаем, как в «Тимуре», — предложил Тедис. — Поймаем Петериса и остальных, запрем их в подвал, пускай дают объяснения.
У забора поставили дежурного: как увидит кого-нибудь из соседей, пусть свистнет.
Первым показался Петерис. Наши мальчишки перелезли через забор и давай совать кулаки под нос захваченного врасплох Петериса.
На заборе с ружьем в руках сидел Майгонис. Петерис испугался и сдался без сопротивления. Ребята отвели его в штаб.
— За что? — спрашивал он.
— Зачем сорвали с Янки шапку? — допрашивал Алька.
— Какую шапку? Я ничего не знаю.
— Знаешь, не знаешь — нам все равно. Это твоя шайка. Лучше скажи, где Айвар и Сережка.
— Не скажу.
Мальчишки слегка потузили Петериса, и он процедил сквозь зубы:
— Ушли в кино.
Сережка и Айвар были схвачены возле кино и приведены в штаб. К Сережке приставили часового, а Айвару приказали:
— Сейчас же принеси Янкину шапку! Бегом! А то этих двоих не отпустим, пускай хоть помрут здесь.
— Маменькины сыночки! Накинулись четверо на одного и воображают, будто герои!
Сережка был вне себя от ярости.
— Ну, погодите! Я вас в порошок сотру! Со свету сживу!
Он плюнул прямо на пол.
— Брось, Сережка, — остановил его Петерис. — У них так не принято.
— Да, тебе хорошо говорить, а мне отец велел к шести быть дома. А сейчас сколько? Трепка обеспечена!
— Так тебе и надо! — злорадствовали бригадники.
Айвар все не шел. Петерис тоже стал нервничать.
— Пока не принесет, мы вас не отпустим, хоть всю ночь сидите, — заявил Алька.
Наконец явился долгожданный Айвар.
— Вот она! — Он бросил на стол Янкину шапку. — Всю крышу облазал.
— Смотрите, чтоб это в последний раз! — предупредил Алька, отпуская Сережку и Петериса.
Пленникам пришлось дать честное слово, что никогда больше они не будут срывать шапок.
Сережка уже взялся за дверь, когда Мара потребовала:
— Сначала подотри свой плевок, а потом уходи.
Это уж чересчур! Ему, Сережке, какая-то девчонка велит вытирать пол! А Петерис, его лучший друг и боевой товарищ, только молча смотрит и даже не думает встать на его, Сережкину, защиту! Глубоко уязвленный, Сережка вытер пол и убежал из комнаты, так хлопнув дверью, что она чуть не соскочила с петель. Этого он им не простит, ни за что не простит!
А Петерис попросил разрешения еще немного побыть в штабе.
— Извините, что так произошло. — Он был сама вежливость. — Нельзя ли посмотреть ваше ружье и разок выстрелить?..
Но у него не клеилось со стрельбой. Пули, будто заколдованные, летели куда угодно, только не в цель.
Потом стреляли бригадники, и Петерис разинул рот от изумления. Даже девочки все пули посадили почти в самое яблочко. Вот что значит тренировка!
На другой день ледяная горка оказалась посыпанной песком, а крепости разрушенными. В штабе было разбито окно, а на дверях кривыми буквами написано: «С Алькинай бригадай враги навсигда!».
— Это Сережка, — сказала Ильза. — Я вчера вечером выносила помойное ведро и вижу: кто-то, вроде бы Сережка, подглядывает через забор.
— Ясно. И по надписи видно, что он, — согласился Гунтис.
Алька забрался на забор, чтобы свистнуть Петерису.
Но на том дворе происходило что-то странное. Мальчишки лопатами очищали двор от снега, а сам Петерис из шланга поливал расчищенное пространство водой.
— Каток, — мгновенно понял Алька.
Петерис передал шланг одному из ребят, а сам влез на забор к Альке.
— В чем дело?
Алька рассказал ему все.
— Сережкина работа! Он не может смириться, что вы вчера его поймали и заставили отдать шапку. Я с ним поговорю, — пообещал Петерис.
— Одним разговором тут не поможешь. Мы сами с ним разберемся. Но послушай, Петерис, что вы тут делаете? — не удержался Алька.
— Не видишь, разве? Каток заливаем. Двадцать метров на двадцать. Можно будет и в хоккей сыграть, — похвастал Петерис.
— А на нашем дворе полно снегу. Просто деваться некуда, — Алька, весьма недовольный, слез с забора. Он тоже мечтал о собственном катке.
Сережку схватили по дороге из школы. Несмотря на отчаянное сопротивление, его втащили в штаб. Тедис с Тонисом держали его за руки, а Гунтис и Янка за ноги. Чтобы он не кричал, Алька завязал ему рот своим толстым шерстяным шарфом.
Сережка перепугался не на шутку. Видно было, что Алькины мальчишки рассержены всерьез.
— Отлупить его! Отлупить как следует! Пустите-ка меня! Дам, так больше не захочет! — Майгонис приблизился к пленнику и уже засучил рукава.
— Не стоит об него руки марать. Придумаем что-нибудь другое, — Алька оттолкнул Майгониса.
— Отрезать ему все пуговицы. Пусть пришивает и обдумывает свое поведение. Я читал в одной книжке, — заговорил Гунтис.
— Я знаю! Напишем у него на лбу «хулиган», пусть все знают, что это за птица! — придумал Тонис.
