Алла Драбкина - Волшебные яблоки
— Да, — прошептала Аленка.
— Такой работящий, такой работящий… Каждый день после работы остается… Жалко прямо. А вы с Мишей дружите? Вот и хорошо, что вы с Мишей дружите. А то раньше он все с этим рыжим да с Сонькой буфетчицыной… А какие они друзья? Вы ходите к нам, ходите… Куда же вы, ты чего стоишь? Девочка уходит, а он стоит…
Последнее, что Аленка слышала, уходя, это звук хорошей затрещины. Удивительная какая женщина! Бьет своего смертельно больного ребенка — и хоть бы что, а? Ужас какой. Бедный Мишка!
11
На следующий день, после уроков, к Аленке подошел второгодник Савельев (Мишка с неприятной ухмылкой топтался неподалеку) и сказал:
— А может, ты и мне поможешь решить красивую задачку? Или только Мишеньке можно?
И закатился таким хохотом, что Аленке стало страшно и противно. Мишка подхихикивал рядом.
Аленка приподнялась на цыпочки, размахнулась и изо всех сил ударила Савельева портфелем по лицу. Савельев этого не ожидал, поэтому побежал за ней не сразу.
…Аленка пришла домой в слезах.
— Опять? — спросил Сережа.
— Что — опять?
— Опять глаза на мокром месте? Что с тобой делается, никак не пойму. Раньше была нормальная, веселая девчонка, а теперь какая-то кислая капуста. Ребята тут плохие, что ли?
— Ребята как ребята…
— Почему же ты во двор выходить боишься?
— Я не боюсь.
— А то я не вижу! И Бард сколько уже не гулял. Сидит, меня ждет. Мучаешь животное. А сама просила купить. Обещала… Что-то раньше ты не была болтушкой.
— Пожалуйста, вот сейчас и пойду…
Аленка выглянула в окошко и увидела, что около дома дежурят Мишка с Савельевым.
— Я чуть позже погуляю, — сказала она просительно.
Сережа тоже посмотрел в окно.
— Кто это там стоит?
— Незнакомые какие-то…
— Хватит врать, рассказывай, что там у тебя.
— А ты никому не скажешь?
— В первый раз, что ли? Бери Барда, пошли на улицу, там и скажешь…
— Там…
— Ты что, и со мной боишься?
— Нет, — сказала Аленка и решительно надела пальто.
12
Вася подрался с Булкиным. Подрался потому, что Веня назвал его трусом.
— Ты просто сбежал, — сказал Венька. — А Мишка со своим Савельевым вытворяют что хотят. Насыпали карбида Анне Петровне в чернильницу, вот. Она плакала. Потом на физкультуре Мишка подставил ножку Подлепихиной, она упала. Савельев что-то Аленке сказал, она его портфелем стукнула даже, девчонки видели… А ты сидишь дома. Хочешь быть хорошим, не заметить хочешь…
— Да нет, нет же! — взмолился Вася. — Ну что я могу сделать, когда они так! Если б можно было Мишке врезать, я бы…
— Врезать и дурак может. А ты… Эх ты! Не хочет Аленка с тобой дружить, и правильно!
Этого Вася вынести не смог. Он бросился на Веньку, и они долго валялись на полу, всю пыль вытерли. Вообще-то Вася был слабее, но от злости он победил, взял верх. Села на Веньку верхом и сказал:
— Проси пощады!
— Дурак ты! — сказал Венька.
— Кто дурак?
— Ты!
— Кто дурак?
— Ты!
— Кто дурак?
— Васька, перестань, мне больно! Из-за какого-то Мишки деремся…
Вася встал. Действительно, драться, да еще с Венькой!
— Что ж мне делать! — выкрикнул он.
— Я, кажется, придумал, — отозвался Венька. — Надо спросить у врача…
— При чем тут врач?
— А при том… Если он такой больной, то почему от физкультуры не освобожден? И почему он дерется, а ему от этого ничего не делается? Или пускай его в больницу кладут…
— Но он же не знает, что больной. Ведь если ему об этом сказать, он со страху умереть может! Сонька говорит…
— А откуда Сонька вообще все это знает?
— Какая разница — откуда. Знает и знает, не выдумала же она этого!
— Не выдумала? А может, и выдумала! Врала же она, что француженка!
— Ну, это когда было! — отмахнулся Вася. — Потом подумал и сказал: — Ну, хорошо, предположим, что это реально, Сонька соврала. Но зачем ей это надо, а?
Друзья крепко задумались. Действительно, ведь для нормальных людей совсем не ясно, зачем такое можно соврать.
— Нет, не может быть, — сказал Вася.
— Да, не может быть, — сказал Венька.
И они оба снова задумались…
13
Про Соню-то я и забыла, давно что-то про нее ничего не писала.
А Соне было плохо. Все эти тревожные дни, когда она боялась даже стука в дверь, превратились в один долгий, нудный, страшный день. Она не знала, что так получится. Она не знала, что Мишка окажется уж таким вредным, таким изобретательным на всякие гадости. Ну а Васька разве лучше? Разве ему перестала нравиться Аленка? Ничуть. Они когда ругаются, и то видно, что она Ваське все равно нравится. Когда Аленка его обозвала, он так обиделся, будто никто никогда не называл его рыжим и конопатым. Из-за нее чуть не плакал, даже из школы убежал. И теперь в школу не ходит. Заболел от огорчения. А она сказала, что ему нос разбила, и у него температура и ангина. Значит, хоть и обозвала, но все же не злилась на него.
Но Мишка, Мишка! Кто же знал, что он такой! С какой радостью Сонька размахнулась бы и дала бы ему как следует… Но бить его нельзя. Все сразу заорут, что она хочет убить человека.
Признаться, что соврала? Сказать, что пошутила? Поздно, поздно. И почему нельзя, чтоб как-нибудь само собой все открылось? Пусть самым страшным образом, но как можно скорее! Пусть ребята Соньку презирают, пусть не разговаривают с ней хоть целый день, хоть неделю, хоть месяц! Только бы скорей, скорей!
14
— Тяжелая история! — сказал Сережа. — Ну и что надо делать, как ты думаешь?
— Не знаю, — честно сказала Аленка.
— А кто такая Сонька? Это которая ходит в шароварах и свистит?
— Да.
— Пальто еще у нее вечно драное?
— Да.
— Ты с ней дружишь?
— Она не хочет со мной дружить.
— Вот что, позовешь ее завтра с нами в театр, ясно?
— Зачем?
— Просто так. Она пойдет, не бойся. Скажи, что я ее звал. Скажи — спектакль хороший.
— Ладно. Только я не знаю зачем.
— Понимаешь ли, — сказал Сережа, — я чувствую по вашей ситуации, что этот ваш Мишка хоть и больной, но если так будет продолжаться, сделает больными всех остальных. И уж коли Сонька все про него знает, то, может быть, она и мне чего-нибудь расскажет. Только прошу тебя, Аленка, не напоминай ей ничего и не лезь с вопросами, ладно?
Аленка не представляла, что нового может сказать Соня. Да еще помочь! Но раз Сережа велел позвать ее в театр, то можно и позвать. Так еще веселее. Только бы она пошла.
15
— Мы все это знали, — сказала мама. — Мы просто хотели, чтобы ты сам объяснил.
— Почему же вы молчали? — пробурчал Вася.
— Чтобы ты понял, как несладко врать.
— Откуда вы узнали?
— Нам сказала Анна Петровна. Там какая-то девочка, Аленка, что ли… наговорила, что стукнула тебя по носу, потом у тебя сразу же поднялась температура, началась ангина — поэтому ты не ходишь в школу.
— Это не Аленка, — не поднимая глаз, сказал Вася, — это Сонька, наверное, наврала.
— Соню мы знаем, — сказал папа. — А ту зовут Аленка…
Хоть Васе и было стыдно, но он все же обрадовался.
— Она же со мной не разговаривает! — с глупой улыбкой сказал он.
— Потому что ты ее обидел! — в один голос сказали папа и мама и рассмеялись. Они всегда начинали смеяться, если у них некоторые слова получались хором.
— Но что мне делать? — взмолился Васька.
— Понимаешь, — сказала мама, — Мишу действительно жалко… Но ты вот помнишь свою бабушку Феклу?
— Помню. — Бабушка Фекла была самой любимой бабушкой Васи, хоть она и не бабушка, а даже прабабушка.
— Ты помнишь, как она болела?
— Ну, помню.
— А разве она не ходила вокруг тебя, не готовила тебе обед, не читала книжек? Она же все для тебя делала, хотя врачи ей запрещали.
— Ну и что?
— А то, что хорошие люди не пользуются болезнью, чтоб жить только для себя и мучить других.
— Но Мишка и сам не знает, что он так болен!
— А откуда же вы узнали?
— Сонька сообщила…
— Знаешь, — сказал папа, — ты завтра с утра съезди к Анне Петровне, а потом, вечером, пригласи Соню в гости.
— Вот еще…
— Но ведь раньше она к нам ходила…
Вася хотел сказать, что последнее время почему-то видеть не может Соньку. Но папе это может не понравиться, а ведь папа сегодня был такой великодушный, добрый, что отказать ему Вася не мог.
— Ладно, — сказал он.
— И вот еще возьми… Вечно нужные бумаги разбрасываешь по комнате, — сказала мама.
Вася взял протянутую мамой бумажку, сразу же узнал ее и покраснел. Читала мама или нет? Вроде бы лицо спокойное. Может, и не читала? А это были стихи, последние.
