Вера и Марина Воробей - В паутине страха
– Да? – Туся развернулась к Лизе и пристально на нее посмотрела: – А для чего у нас в школе психолог? За что Романов зарплату получает? А ну пошли к нему.
– Я боюсь идти к Дмитрию Дмитриевичу, – уперлась Лиза.
– Вот-вот! Начинается с трусости, а заканчивается нервным расстройством. Пошли, пошли!
Туся тащила Лизу по коридору, та вяло сопротивлялась. Раздался звонок, и Лиза вовремя вспомнила:
– Тусь, тебя сегодня должны были вызвать по географии. «Двойку» исправлять. Ты же учила.
– Несчастье с подругой не менее важно, чем хорошая учеба.
Тусю уже ничто не могло остановить: ни стихийное бедствие, ни тем более какая-то там Полина Сергеевна. Подруга заставила Лизу подняться на второй этаж и решительно постучала в дверь без таблички.
– Войдите!
Лиза переступила порог кабинета, крепко держа Тусю за руку. Вернее, наоборот. Это Туся крепко вцепилась в нее, не давая убежать.
– Вам что, девочки? – Романов поднял голову. Он сидел за столом, читал какой-то журнал.
– Нам поговорить нужно, – сказала Туся, подталкивая Лизу вперед.
– А у вас разве нет сейчас урока? – Психолог поднялся.
Вежливый, симпатичный, средних лет. В глазах вопрос.
– У нас окно, – сказала Туся.
– Тогда присаживайтесь.
Подруги расположились в креслах.
– Я вас внимательно слушаю. – Дмитрий Дмитриевич занял свое место.
Лиза подумала, что у нее скоро появится мозоль на языке: кажется, она рассказывает эту невероятную историю в четвертый раз. Но ничего не поделаешь…
– Во-первых, нельзя позволять испытаниям разрушать себя, – сказал школьный психолог, выслушав ее рассказ. – А во-вторых, давайте во всем разбираться по порядку. – Он потер лоб, собираясь с мыслями. – Видишь ли, Лиза, как бы ни были разнообразны и неповторимы переживания каждого человека, возникновение и течение эмоциональных процессов имеют свои закономерности, общие для всех людей. В зависимости от силы, глубины, направленности переживаний выделяют различные формы эмоциональных процессов: аффекты, настроения, чувства.
Туся шепнула Лизе:
– Вот каждое слово в отдельности я понимаю, а все вместе не-а. Зря мы сюда пришли.
Лиза улыбнулась. Она лучше Туси разбиралась в тонкостях человеческой души, поэтому ей легче было понять психологические мотивы, движущие человеком. А между тем Романов, увлекшись, продолжал что-то вроде вводной лекции:
– Знаете, в романе Толстого «Война и мир» Петя Ростов очень боялся, что в бою ему может быть страшно. Он эмоционально относился к будущему аффекту, то есть страху, который он мог испытать в момент сражения. Аффекты вообще обладают уникальным свойством – они оставляют глубокие следы в сознании, и в памяти эти следы вступают в прочную связь с обстановкой, в которой они были пережиты. Именно поэтому людям, пережившим сильные потрясения, так часто советуют переменить обстановку, иначе даже мелочь способна оживить следы аффекта.
– Но я этот парк с тех пор за сто километров обхожу, – призналась Лиза.
– В твоем случае Туся как бы послужила катализатором…
– Так и знала, что я во всем окажусь виноватой! – возмущенно перебила Туся.
– Да подожди ты кипятиться, Крылова. Вы же сами ко мне пришли. Хотите разобраться, чтобы Лизу больше ничего не беспокоило? А для этого нужно понять мотивы, разложить все по полочкам, так сказать.
– Ладно, молчу, – сказала Туся.
– Туся стала отговаривать тебя отвечать на письма Родиона, потому что она беспокоилась за тебя.
– Ну ясен перец, переживала! – воскликнула Туся. Ей было трудно придержать язычок.
– Вот. Твоя тревога передалась Лизе. Она все чаще стала вспоминать тот случай в парке, когда на нее напали. Ведь так?
– Да, – едва слышно ответила Лиза.
– А тут еще после ее письма Родион куда-то исчез. Потом появился Миша. И чувство вины, которое мучило Лизу по отношению к Кириллу, от этого только усилилось. С этой минуты события стали развиваться стремительно и необратимо. Лиза находилась на грани сильного нервного истощения. Чем больше она копалась в себе, тем страшнее становился ее кошмар. Назревал эмоциональный взрыв, тот аффект, который как бы был навязан Лизе извне. Он мог выразиться в разных формах: вспышке гнева, нервном срыве, у тебя он приобрел форму сна-ужаса. В нем переплелось все, что тревожило Лизино подсознание. И ссора с Кириллом, и компьютерные неприятности, ведь это тоже имело под собой основу: с одной из твоих подруг, Верой, кажется, произошло нечто подобное. Похищение на черной машине, в первый раз машина также была черного цвета. Это не совпадения, это активно работала твоя подкорка, пока ты спала. Ну и венец этого кошмара, разумеется, полет на Венеру с Михаилом Родионовичем, – улыбнулся одними глазами Дмитрий Дмитриевич.
– Мы не улетели, мы только собирались, – рассмеялась Лиза, раз и навсегда распрощавшись со своими страхами.
– Да, да, – поддержал ее психолог. – Честь и хвала нашему герою Кириллу. Это ведь он тебя спас.
Подруги вышли из кабинета вместе со звонком. Первой заговорила Лиза:
– Это было то, что доктор прописал! Спасибо тебе, Тусь.
– Ну слава богу, а то я подумала, что стала для тебя заклятой подругой. Слушай, а давай забьем на физру?
– Запросто, – охотно согласилась Лиза.
Они забросили рюкзаки за спину и пошли к выходу, поглядывая по сторонам, чтобы не напороться на кого-нибудь из учителей. У окна на первом этаже Лиза заметила Иру Дмитриеву, ее взгляд был устремлен вдаль.
Лиза вдруг вспомнила об однокласснице, когда девчонки оказались в том же кафе, где и начиналась эта история.
– Опять о чем-то задумалась? – спросила ее Туся.
– Да так. Недавно мне Ирка Дмитриева сказала, что собирается друга навестить. Вот я и подумала: кто этот друг? Он около универсама живет. И еще нужно к Вере заглянуть. Может быть, завтра, после Дашутки. – Лиза улыбнулась, и веснушки на ее лице заиграли в лучах весеннего солнца. – Вера ведь так и не знает финал моей виртуальной эпопеи.
– Ну с Верой ты сама разбирайся. – Туся слегка надула губки. Она не одобряла дружбы втроем и зорко следила, чтобы на ее территорию никто не посягал. – А вот насчет Дмитриевой, – Туся лукаво усмехнулась, – это, знаешь ли, секрет Полишинеля. К Егору Тарасову она в гости ходила. Он как раз возле универсама живет.
– Не может быть! – изумилась Лиза, забыв о кофе.
– Еще как может! Мы с Толиком их недавно на Арбате застукали. Идут, разговаривают, оба довольные такие, словно приз ценный выиграли. А он ее еще и обнимает.
Лиза улыбнулась.
– Чего ты улыбаешься? Ты что, забыла, кто такой Тарасов? Он же известный сердцеед.
– А может, он изменился… Все в жизни течет, все изменяется… И потом, может, у них не любовь вовсе, может, они просто… дружат.
– Да? – Туся прищурила глаз. – А обнимать тогда зачем?
– Ну, может, ей холодно было, – нашла объяснение Лиза.
– Не верю я в платоническую дружбу между парнем и девчонкой, – скептически заметила Туся.
– А я верю.
«Егор сейчас в Коктебеле. Везет же! – размышляла Ира Дмитриева, не спеша возвращаясь домой из школы. – Что-то давно он не звонил! Наверное, санаторные процедуры замучили».
Незаметно Ирины мысли от Тарасова перескочили на ее собственные проблемы. «Алла Генриховна задала городской пейзаж, а я так и не выбралась на этюды. Может, отправиться в выходные на ту самую улочку на набережной Яузы? Помнится, Илья говорил…» – Ира грустно улыбнулась своим воспоминаниям. Сейчас, когда все прошло, она испытывала к Илье только благодарность и симпатию.
Впрочем, как вы понимаете, это уже совсем другая история.
