Владислав Крапивин - Победители
Костик проводил ребят до школы. Он маршировал вместе с ними посреди мостовой и ни разу не сбил шага, хотя в сандалии попали крошки и ступать было неудобно. И он не чувствовал себя лишним. Правда, не было у него рубашки защитного цвета и винтовки, но зато были штаны из плащ-палатки – почти военные. А главное, никто не смотрел на него как на чужого.
И только в тот момента когда светловолосый паренек строго отсалютовал ему на прощание, Костик понял, как далеко ему до этих ребят. Ведь он не мог ответить на салют салютом. И он шепотом сказал:
– Ну я пошел…
Он так и не узнал их имен. И даже лиц не запомнил. Они были для Костика просто п и о н е р ы. Просто дружная шеренга, чеканный строй, который был "за него". И с тех пор Костяк затосковал о пионерском галстуке.
Костику казалось, что, если станет он пионером, жизнь его сделается в тысячу раз лучше. Красивее, смелее, интересней. А разве не так? Разве не рассказывала Майка Рудакова, как замечательно было в пионерском лагере?
Разве не живет удивительной и немного таинственной жизнью их сосед пятиклассник Борька? Но как вступают в пионеры?
Однажды во второй класс "Б", где учился Костик, пришла девчонка-семиклассница и взрослым голосом сказала :
– Кто хочет стать пионером, пусть придет после уроков на сбор в четвертый класс "А". Только запомните: одного желания мало. Надо, чтобы вы хорошо учились и чтобы вам исполнилось девять лет. Кто хочет в пионеры, поднимите руки.
Костик хотел. Правда, лет ему было только восемь с половиной, но он как-нибудь выкрутился бы. И учился он не хуже других. По дурацкая стеснительность связала его будто веревками, и он не поднял руку. Если
бы хоть кто-нибудь из мальчиков поднял, Костик, наверно, тоже решился бы. Но мальчишки пересмеивались и недружелюбно поглядывали на семиклассницу. Им не хотелось оставаться ни на какой сбор. После уроков-то! Захотели только несколько девчонок: одна отличница и две ябеды.
В общем, что-то было не так. И семиклассница со всем не похожа была на того светловолосого паренька – командира. Она старалась изо всех сил походить на учительницу.
А потом Костик узнал, что сбор в четвертом "А" по чему-то не состоялся. Девчонки продолжали ходить без галстуков, и все позабылось. И Кости к ни у кого не решался узнать: как же стать пионером?..
Он поправил на груди Зинкину косынку, стал по стойке "смирно" и в салюте поднял над головой ладонь. И опять вспомнилось ему ярко-ярко, как идет он в бое вой шеренге через солнечную заросшую площадь и невидимый барабан отстукивает: "А мы – за тебя! А мы – за тебя!"
Костик убрал косынку в чемоданчик, раздвинул шторки, отпер дверь. Начинался день. Надо было думать, какими делами его заполнить. Первое дело – автомат. Нужно его дострогать. Мамы и Зины нет, никто не будет охать, что Костик отрежет себе кухонным ножом пальцы.
Костик вытащил из-за печки недоделанный автомат и навалился на работу. Стружки – по всей комнате. Он выстругивал свое оружие из старой лыжи. Приклад по лучился гладкий, коричневый, почти настоящий. Но автомату обязательно нужен диск. Без дисков автоматы не бывают, это каждый знает. А самые лучшие диски получаются из консервных банок.
Костик замел стружки к печке, оделся, сунул ноги в валенки и выскочил во двор.
Двор был длинный и узкий. С одной стороны стоял кирпичный трехэтажный дом, с другой – двухэтажный деревянный. Между домами в конце двора тянулись дровяники и сараи. Получалась будто большая буква П. Ножки этой буквы подходили к овражку. Овражек летом зарастал дремучими травами и журчал ручейком, а сейчас был занесен снегом.
На краю овражка жители устроили зимнюю помойку. На помойке можно было отыскать консервную банку. Больше всего банок выбрасывал Иван Сергеич Протасов.
И Костик нашел банку. Очень хорошую – плоскую, блестящую, с отогнутой наполовину крышкой, которую легко поставить на место. Костик глотнул слюну, пред ставив, какие вкусные консервы ел недавно Протасов, и тут же заставил себя не думать про это. А то очень захочется есть.
Костик приставил банку к автомату. Так здорово получилось! Только прибить ее надо, эту банку.
Вот тут-то и была главная трудность. Чтобы прибить, нужны гвозди. А где их возьмешь? Дома Костик еще летом, когда саблю и щит делал, обшарил
все углы и из всех стен гвоздики повыдергал – не на что полотенце повесить. А на улице гвозди тоже не валяются – это штука редкая.
Что делать? Два гвоздя нужно, хоть умри. Может быть, покопаться в куче золы, которую выбрасывают из печек? Там иногда попадаются гвоздики, но они обгоревшие, очень мягкие. В дерево заколотить можно, а жесть не пробьешь. Чтобы пробить ее, все равно нужен крепкий гвоздь, хотя бы один.
Озабоченный такими мыслями, побрел Костик домой. И тут его окликнули:
– Мальчик! Покажи автомат!
У подъезда большого дома стоял незнакомый мальчишка. В больших валенках, куцем пальтишке и мохнатой шапке с очень длинными ушами. До подбородка закутанный шарфом. Был он гораздо старше Костика, наверно, в пятом классе учился, как Борька. Несмотря на всю закутанность его, Костик рассмотрел, что мальчишка очень худ.
"Эвакуированный", – понял Костик. Это было обычное дело: в сибирский городок приезжало немало семей из разоренных войною мест.
Костик нерешительно остановился. Странный какой-то мальчишка. По всем правилам он должен был окликнуть Костика так: "Эй ты, пацан! А ну иди
сюда! Покажи свою тарахтелку! Да не бойся, не возьму!" И по тем же правилам Костику следовало оглянуться и, если есть возможность, рвануть к своему крыльцу. Потому что насчет "не возьму" – дело темное.
Но парнишка этот как-то слишком вежливо и серьезно сказал: "Мальчик, покажи автомат". Может быть, притворяется? Лучше бы не связываться, конечно.
Однако, пока Кости к топтался, незнакомый мальчик сам подошел к нему. Снял варежку и протянул к автомату.
– Можно?
Ладонь была узкая, очень бледная, с розовым следом ожога. Костик молча подал свое оружие.
– Хороший, – сказал мальчик. – Ты его сам сделал? Удачно. Только банку надо прикрепить как следует.
– А как? – откликнулся Костик слегка сердито. – Ни одного гвоздика нету.
Мальчик подумал.
– Гвоздики у меня есть. Несколько штук. Только я не могу придумать, как эту банку приколотить. Надо ведь изнутри прибивать, а молоток не влезет.
Костик торопливо сказал:
– У нас пестик от ступки есть. Можно им приколачивать. Он маленький и очень тяжелый.
Неужели этот совсем незнакомый мальчишка поможет? Значит, он такой же, как те с винтовками? Тогда все понятно.
– Я принесу гвозди, – сказал мальчик, – а ты принеси, пожалуйста, пестик. Мы здесь, на крыльце, и приколотим. Можно было бы у нас, но мама немного нездорова, ей вредно, когда шумят.
– Можно у нас, – поскорее сказал Костик. – У нас никого дома нет.
– Хорошо… Меня Володей зовут. А тебя?
Костик слегка засмущался и назвал себя. Не привык он так быстро и просто знакомиться.
– Костик… – повторил Володя. – Значит, Константин? Моего папу Константином зовут. Он морской летчик.
– А мой отец – техник-интендант, – сказал Костик и вздохнул. – Ты не думай только, что он в тылу. Он в атаку ходил, когда в окружении были. У него ранение и контузия. И орден Красной Звезды…
С гвоздями они отправились к Костику. В коридоре Костик почуял беду. Пахло гарью. Синий дым вы ползал из-под двери.
Костик рванул дверь. У печки горели стружки и веник. Костик замер. Он потом никак не мог понять, почему стоял и смотрел на огонь, хотя мог броситься за водой.
– Ух ты… – негромко сказал Володя. Странно это у него прозвучало: не со страхом, не растерянно, а будто даже с одобрением.
Потом он снял пальто. Костяку показалось, что двигался Володя неторопливо и аккуратно. Снятое пальто Володя бросил прямо на огонь. Пламя захлебнулось, только дым еще шел. Володя поднял пальто, бросил еще раз и похлопал по нему ладонями. Потом сказал:
– Еще немножко, и пришлось бы пожарников вызывать.
Костяк заревел. Он ничего не мог с собой наделать. Слезы текли, как вода из умывальника, и нельзя было сдержать отчаянных всхлипываний.
– Ну что ты плачешь? – сказал Володя. – Боишься, что попадет? Да никто и не заметит, мы сейчас все уберем.
Он поднял пальто и начал стряхивать с него почерневшие стружки. Костик стал всхлипывать реже. И сердито сказал:
– Я ничего не боюсь. Я сам не знаю, откуда слезы взялись. Просто чушь какая-то…
Конечно, ему было неловко.
Но Володя вел себя так, будто ничего не случилось. Спокойно замел на фанерку и выбросил в печку обгорелые стружки. Открыл форточку. Повесил свое пальто и шапку на крючок у двери. Костик молча следил за ним и моргал мокрыми ресницами.
У Володи было симпатичное лицо. Только очень худое. Наверно, поэтому глаза и уши казались слишком большими. Он весь был какой-то острый и тонкий. Было похоже, что колючие Володины локти и лопатки вот-вот прорвут старенький хлопчатобумажный свитер.
