Георгий Северцев-Полилов - Под удельною властью
Печально посмотрел на говорившего Фока.
— Дай-то Бог! — грустно проговорил он. — А только не доведется мне увидеть родную!
— Маловерный, вижу, ты парень! Ты верь! По вере твоей и будет тебе от Господа!
— Прощайте, други! — вдруг проговорил нищий, обращаясь к присутствующим, и быстро вышел из горницы.
Появлению его на свадьбе все были рады, словам его верили и предсказывали молодым долгую и счастливую жизнь.
XXXV
Недолго пришлось Василько остаться в Новгороде. Через день после свадьбы Фоки из Владимира прискакал от князя Андрея гонец с приказанием Юрию отпустить часть дружины во Владимир. Князь суздальский надумал идти походом на юг.
После смерти брата его Глеба киевляне призвали княжить к себе дядю Андрея, Владимира Мстиславича. Не по нраву пришелся суздальскому князю этот выбор.
— Не место тебе, дядя, сидеть на киевском столе: не по воле ты моей его занял!
Андрей соображал, что давно добивавшийся киевского княжения Владимир не будет послушным исполнителем его воли. Суздальский князь искал властелина для Киева более мягкого и уступчивого. Выбор его пал на Романа Ростиславича, князя кроткого и покорного нравом.
— Вы назвали меня своим отцом! — послал Андрей сказать Ростиславичам. — Хочу вам добра и даю Роману, брату вашему, Киев…
Обрадовались Ростиславичи такой чести. Роман тотчас же отправился к месту княжения.
Туда же вызвал он из Новгорода своего брата, Рюрика.
Киев в это время начал понемногу восстанавливаться и оправляться от погрома.
К малодеятельному Роману присоединился его брат, Мстислав. Зная, как плохо укреплен Киев, из своих прежних набегов на него, он посоветовал брату заняться его укреплением. Сами киевляне хотели восстановить свое прежнее могущество и охотно помогали князьям. Высокий тын кругом города был снова восстановлен, перед ним сделали еще крепкий палисад. Таким образом, взять Киев на щит не было уже так легко, как это было раньше.
Слухи об укреплении Киева достигли Владимира.
— Неладное что-то Ростиславичи затевают! — заметил Андрей своякам.
Усмехнулся Семен:
— Ты один, княже, только этого не знал. Давно они против тебя совет держат!
Нахмурился князь:
— Ой, не ведал я этого… А кто ж у них советники? Может, слыхал, Семен?
— Как не знать! Знаю… Боярин Григорий Хотович, Степанец и Олекса Святославич…
— Неблагодарные холопы! — воскликнул Андрей. — Ведь брат мой, покойный Глеб, их к себе приблизил…
Усмехнулись оба Кучковичи.
— Слух идет, что и к смерти князя Глеба они причастны.
Андрей все больше и больше приходил в ярость.
— Чего же вы молчали об этом?
— Не смели тебя тревожить…
— Оно доподлинно, слух есть, да, может, все неправда! — отклонился от прямого ответа Иван.
— Нет, чую я, что правда это! Послать разведать надо в Киев… Аль нет… Пошлю я прямо гонца к Ростиславичам, пусть уходят из Киева! Не место там им… Послать ко мне дьяка! Пиши! — коротко приказал он ему. — Чтоб выдали мне Ростиславичи Григория Хотовича, Степанца и Олексу… Они-де уморили брата моего Глеба и враги всем нам…
С этим княжим посланием должен был ехать один из дружинников, по выбору самого князя. Выбор пал на Василько…
— Ты грамоту им передашь и тотчас же с ответом мчись обратно!
Обрадованный доверием князя Василько в тот же день отправился в путь и, не жалея коня, скоро прибыл в Киев.
Надменно принял его Роман и отказал наотрез выдать своих бояр, на которых был сделан донос.
Василько вернулся во Владимир ни с чем.
Разгневался князь Андрей еще больше.
— Теперь уж я вполне уверен, что сгубили брата Глеба эти бояре. Скачи опять, Василько, в Киев и передай князю Роману мой приказ: «Не ходишь ты и братья твои по моей воле, так ступай же ты из Киева, Давид из Вышгорода, а Рюрик из Белгорода! У вас есть Смоленск, им и делитесь!» А по дороге ты заедешь к брату моему, Михайлу, и грамоту ему отдашь! В ней сказ, чтоб шел он) княжить в Киев!..
Роман, испуганный резким посланием Андрея, сейчас; же покинул город, назначенный же суздальским князем Михаил не пошел туда, а послал Всеволода. Пять недель сидел только последний на киевском столе. Снова начались междоусобицы.
XXXVI
Старый изограф и Марина прибыли в Киев в неудачное время. Вызывавший Мирона князь Глеб неожиданно скончался. Занявшему временно киевский стол дяде покойного, Владимиру Мстиславичу, было не до украшения храмов.
Киев волновался: жители не знали, будет ли утвержден Владимир на столе киевском старшим в роде, князем суздальским.
Изографу поневоле приходилось оставаться без дела. Свободное время позволяло ему помочь Марине в ее поисках.
Занявший место Владимира Роман был занят укреплением города, воинственные братья его ревностно помогали ему. Возобновление храмов было временно оставлено.
— А что, дедушка Мирон, поищем родную по монастырям! — обратилась к своему спутнику Марина.
Все окрестные монастыри посетили они в поисках Елены.
Ее нигде не было. Марина заметно приуныла.
— Да что я хотел тебя спросить, Максимушка! Фока-то тебе родней какой приходится?.. Знавал ли ты Елену сам-то?
— Еще бы нет! — усмехнулась Марина. — Хорошо знал…
— Да, може, она в полон попала аль убита в те поры, как Киев брали?!
Но в душу Марины вселилось убеждение, что мать ее жива, и она с новым рвением принялась за поиски.
— Ой, уморился я, паренек, с тобою все рыскать! — обращаясь к своему спутнику, проговорил Мирон. — Иди один ноне!
Отсутствие старика принесло счастье девушке. В одном из небольших монастырей она неожиданно встретила мать. Пораженные встречей, они кинулись в объятия друг друга.
— Наконец-то я тебя отыскала, родная! — воскликнула Марина.
Елена от волнения не могла говорить, она плакала счастливыми слезами. Когда первое волнение, вызванное встречей, прошло, девушка рассказала про свое житье во Владимире. В свою очередь Елена передала ей, что с ней случилось после того, как они расстались.
— Тебя связали и посадили в избу, а меня вытолкали! Тщетно я старалась снова увидеть тебя, но меня не допускали. А потом, во время приступа, чтобы скрыться от жестокостей врага, мне пришлось спрятаться в пещере. Там я и пробыла несколько дней до тех пор, пока не удалось пробраться в этот монастырь, где я и живу, исполняя разные работы.
— Ну, уж теперь, матушка, мы больше не расстанемся! Ты поедешь со мной во Владимир и увидишь Фоку!
Елена давно уже стремилась к свиданию с сыном, но боялась совершить такой длинный путь.
Изумился старый Мирон, когда увидел с возвратившеюся Мариной женщину.
— Так это Фоки-то мать? — спросил он девушку.
— И моя также.
— Да нешто ты его брат? — еще больше удивился старик.
Потупив глаза, Марина еле слышно ответила:
— Сестра!..
Пораженный неожиданным открытием, старый изограф не находил слов.
— Вот оно что!.. Да как же это? — путался он. — Так ты, стало, не Максим?!
— Марина, дедушка!..
— Ой, шустра же ты, девонька! Подумать только, сколь долго работали вместе, а мне и в голову не приходило! Так вот почему ты старалась матушку Фоки отыскать!..
Девушка молчала.
— А знаешь ты, девонька, кой грех ты совершила? Святые иконы писала, а обман свой не выдала!
— Простит Господь Милосердный! — уверенно проговорила Марина.
Старик немного еще поворчал, затем успокоился и стал расспрашивать Елену.
Они решили вернуться во Владимир.
XXXVII
Между тем Роман, недовольный своим удалением из Киева, сошелся с братьями, и сообща стали обдумывать, как снова захватить киевский стол. Во главе братьев стал теперь Мстислав, чрезвычайно отважный, никогда ничего не боявшийся.
— Да что нам Андрей! Господин, что ли? — говорил он братьям. — Он только нами, князьями, и силен, без нас несдобровать ему!
— Ой, брат Мстислав, не говори ты так! — отвечал Роман. — Боюсь я на киевский стол опять идти!
— Что ж? Не хочешь идти? Иди ты, брат Рюрик, тогда! А не то я сам сяду! — отважно сказал Мстислав.
— Я с тобой, брат! — отозвался Давид.
— Нет, братья, попробуем еще раз лаской переговорить с Андреем! — проговорил Роман. — Авось он и согласится!
— Баба ты, прямая баба, брат! — горячо возразил Мстислав, соглашаясь на этот посыл.
Они составили следующее послание: «Брат, вправду назвали мы отцом себе тебя и целовали крест и стоим на крестном целовании, желая тебе добра, ты вывел брата нашего Романа из Киева и гонишь нас без вины из Русской земли, пусть рассудит нас Бог и сила креста!»
На это послание они не получили никакого ответа.
— Эх ты! Захотел добра от суздальского князя! — несмешливо обращаясь к Роману, проговорил Мстислав. — Ну, зато мы теперь сами знаем, что делать!..
