Владимир Машков - Веселая дюжина
— Ага, — понял Юрка. — Будем спрашивать у всех автобиографию.
И тут двери нашего домика снова распахнулись, и на пороге замерла Галка Новожилова. Но не потому, что струсила. Такая никогда не струсит. Она остановилась, чтобы получше разглядеть наш домик и нас.
— Здравствуйте, примите в свой отряд, — потребовала Галка.
Я широко открыл глаза. Кто к нам просится в отряд? Сама Галка Новожилова.
— У нас в отряде настоящие мужчины, а не всякие там бантики-фантики, — громко сказал Толька.
— А кто такой настоящий мужчина? — пошла в атаку Галка.
— Настоящий мужчина — это такой человек, который никого не боится, — четко и ясно объяснил Толька.
— Я никого не боюсь, — не осталась в долгу Галка.
— И вожатых?
— И вожатых!
— И мамы с папой?
— И мамы с папой!
— Ну, хватит вам пререкаться, — остановил спорящих Юрка. — Ты садись, Галя, и расскажи свою автобиографию.
Юрка взял в руку карандаш и приготовился записывать каждое Галкино слово.
— Я, Галина Ивановна Новожилова, — начала Галка, — родилась в… ну, в общем, чуть больше десяти лет назад. В семье милиционеров.
— О-о! — замычали ребята. А я еле сдерживал улыбку, потому что прекрасно знал, что у Галки папа — электромонтер, а мама — воспитательница в детском саду.
— Ми-ми-милиционеров? — заикаясь от волнения, переспросил Марик.
— Да, — как ни в чем не бывало кивнула Галка.
— У тебя папа — милиционер? — задал Толька наводящий вопрос.
— И папа, и мама, — не моргнув глазом, ответила Галка. И, поглядев на меня, спросила: — Я могу продолжать свою автобиографию?
— Пожалуйста, — сказал я.
У ребят мгновенно пропала охота острить.
— Когда мне исполнилось семь лет, я пошла в первый класс, — рассказывала Галка. — А в этом году окончила шестой. Вот и все.
— Маловато, — скривился Толька. — А чем ты себя проявила в школе?
— Проявила? — Галка задумалась и тут же совершила ошибку: — Я окончила шестой класс на одни пятерки.
— А-а, — обрадованно завопил Толька, как будто ему попалась на крючок рыбина, о которой он давно мечтал. — Ты нам не подходишь. Здесь, — он гордо обвел рукой нас, — нет ни одного отличника.
Галка осознала свою ошибку и начала выкручиваться.
— У меня пятерки по предметам, а по поведению мне еле троечку натянули…
Ребята заинтересовались.
— Однажды перед географией я залезла в шкаф и рычала весь урок, как лев. А мы в это время проходили Африку, и учительница Марья Ивановна думала, что так и надо. Это раз, — Галка загнула палец.
Ребята одобрительно засмеялись.
— А потом ко мне домой явился пионерский патруль, — продолжала Галка, — чтобы перевоспитывать меня. Тогда я науськала на патруль нашу овчарку Розу. Ребята летели по лестнице кубарем, на ходу теряя галоши.
Дюжина захохотала, а я чуть не поперхнулся. Потому что это я напугал пионерский патруль. Правда, не овчаркой, как сочинила Галка, а обыкновенной комнатной собачонкой Розой. И вела патруль, чтобы перевоспитывать меня, сама Галка. Сидит сейчас и, хитро на меня глядя, улыбается. Ладно, присваивайте себе мои подвиги, мне не жалко. Я по пять таких подвигов могу совершить за день.
— По-моему, — сказал я, — у человека замечательная автобиография.
— Прекрасная, — зашумели ребята.
— Мы тебя принимаем в наш отряд, — торжественно произнес я.
— Гордись оказанным доверием, — добавил Толька.
— Спасибо, мальчики, — расчувствовалась Галка.
— Погоди. — Юрка оторвался от бумаги, на которой он аккуратным почерком записывал все, что говорила Галка. Он снял очки, покрутил ими, как бы пытаясь поймать нужное слово. Но так ничего и не поймав, нацепил очки на нос и решительно спросил:
— Разве твои папа и мама тебя не воспитывали?
— Им некогда было, — вздохнула Галка. — Папа ловил взрослых преступников, а мама перевоспитывала малолетних.
— Понятно, — протянул Юрка, хотя по его очкам было видно, что ему ничего не понятно.
И вправду, не очень-то верилось, чтобы в семье милиционеров могла вырасти такая непослушная дочка. Что им стоило ее воспитать? Принесла, например, дневник с записью, что снова вертелась на уроке, мешала всему классу, а родители ей раз — и пятнадцать суток. После этого сразу будешь ниже травы и тише воды, не говоря уже о том, что никогда не забудешь поставить запятые перед "что" и "который". Я решил прийти Галке на выручку.
— Ребята, — сказал я, — давайте день открытых дверей закроем до завтра и побежим на речку.
Мое предложение прошло на ура. Юрка прикрепил к двери нашего домика объявление: "Сегодня приема больше не будет". И разбухшая на пять человек веселая дюжина побежала на речку.
По дороге Галка тихо спросила у меня:
— Ты не обиделся, когда я сочинила…
— Ни капельки, — перебил я Галку. — Ври, сколько тебе захочется.
— Я хотела повеселей ответить этому Тольке, — объяснила Галка. — Не нравится он мне.
— Мне тоже, — сказал я. — Слушай, а зачем ты вообще к нам в отряд перешла?
— Ты не понимаешь? — переспросила Галка и моргнула.
— Не понимаю, — пожал я плечами.
— Ну и дураки эти мальчишки, — воскликнула Галка и побежала к речке.
Мальчишки, может, и дураки, подумал я. Но что я не остолоп, так это неоднократно проверено. Чего же Галка перешла к нам?
Но больше размышлять я был уже не в состоянии, потому что мы очутились на берегу речки. А когда я вижу воду, то забываю обо всем на свете.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ ВСЕ ХОХОЧУТ, А Я ДУМАЮ
В ту первую ночь, когда мы остались без вожатого, все спали замечательно, и никакие сны нам не снились.
И пробуждение наше было прекрасным. Мы все улыбались, предвкушая еще один день свободы без вожатых.
Потягиваясь, мы не торопились вставать.
— Здравствуйте, дети! Как вы спали?
Мы вскочили на растерянно заскрипевших кроватях и уставились в угол, откуда к нам прилетел ласковый голос.
На табуретке расположилась Елена Владимировна, вожатая отряда малышей. И хоть она сидела, было видно, что Елена Владимировна очень высокая. С таким ростом только в баскетбол играть. И все у Елены Владимировны было длинное: и руки, и ноги. Только коротенький нос, словно ненужная запятая, делал ее очень симпатичной.
Вожатая сидела и хорошо нам улыбалась. Мы тоже стали ей улыбаться, недоумевая, как она очутилась здесь и что ей надо?
— С сегодняшнего дня я буду у вас вожатой, — спокойно сказала Елена Владимировна. — Быстрее одевайтесь, и на зарядку! А я пойду будить своих малышей.
Когда за новой вожатой затворилась дверь, ребята дружно засмеялись.
— Ну, пацаны, — ликовал Толька, — она будет делать все, что мы захотим.
— Она будет плясать под нашу дудку, — смеялся Марик.
Ребята хохотали, а я думал. Потому что вспомнил, как дня три назад после обеда случайно забрел в домик к малышам.
Малыши укладывались спать. "Укладывались" — это я сказал не подумав. Малыши попросту раскладывались.
Один, стриженный наголо, носился вокруг кровати, описывая правильные окружности. Он ни на секунду не закрывал рта, из которого вырывался крик на первую букву алфавита. Понятное дело, первоклассник, больше букв и не знает.
Другой, с черной челочкой на лбу, прыгал на своей кровати, как на батуде. Он плюхался на спину, падал на живот, вскакивал на ноги, а потом повторял всю комбинацию сначала.
А в углу двое малышей затеяли метание подушек. И если мы, большие ребята, стремимся как можно посильнее ударить противника, то малыши делали наоборот. Один бросал подушку так, чтобы второй ее не смог поймать. В общем, они тренировались, как вратари.
Я обалдело глядел на малышей, совершенно оглохнув от их крика и возни. И в это время в домик вошла Елена Владимировна. Ее все сразу увидели, но шума-гама не прекратили, а как будто повернули ручку громкости до предела.
— Тетя Лена, смотрите, как я прыгаю, — кричал тот, который прыгал.
— Тетя Лена, смотрите, как я бегаю, — кричал тот, который, наверное, в сотый раз, словно циркуль, описывал окружность.
— Очень хорошо, — похвалила малышей вожатая, — а сейчас — пора спать.
И что бы вы думали? Эти бузотеры в одно мгновение легли в кровати, пожелав спокойной ночи себе и своей вожатой. А та обошла ребят, поправляя сбившиеся одеяла и отвечая на последние вопросы.
А когда Елена Владимировна направилась к выходу, все, закрыв глаза, добросовестно сопели. Я подумал — дудки они заснут. Только вожатая уйдет, сразу устроят новое представление.
Минут пять я ходил вокруг да около домика малышей, а потом заглянул в окошко. Ребята честно спали.
Вот почему, когда все хохотали, я думал. Куда нам до этих веселых дьяволят. Такого тарарама не переживет ни один вожатый. Аскольд бы от них давно сбежал.
