Наталья Нусинова - Приключения Джерика
И вдруг оказалось, что Джерикина КАРЬЕРА в опасности! Потому что хозяева собаки, которая снимается в кино, по правилам должны привозить ее на съемки и присутствовать на них, пока собака снимается, — а вдруг ей захочется попить или отдохнуть, и вообще она не должна волноваться и думать, что ее бросили одну. За это собаке платят зарплату за каждый съемочный день, чтобы она могла кормить и содержать своих хозяев, которые ее сопровождают. А у нас никто не мог возить Джерика на съемки: мы с Таней ходили в школу, мама — на работу, а папа со своим другом и соавтором писали сценарии у нас дома. И тогда я спросила папу: «А может быть, вы с дядей Симой будете ездить с Джериком на студию? Понимаешь, мама не может — у нее на работе НАЧАЛЬНИК, а вас ведь никто ругать не будет. А сценарии вы можете прямо там писать, пока Джерик снимается». — «Нет, — ответил папа серьезно. — Это невозможно». И тогда я обрадовалась и объявила, торжественно и печально: «Ну, что же делать! Раз так, то я готова! ЖЕРТВУЮ ШКОЛОЙ!»
Но мне это тоже, к сожалению, не разрешили и, наоборот, сейчас же отправили в школу. Я пошла туда очень неохотно, думая о том, что Джерик может ПОТЕРЯТЬ РОЛЬ, а нам как раз в этот день обещали контрольную по арифметике, и кому охота без толку нарываться на неприятности — ведь была же вполне УВАЖИТЕЛЬНАЯ ПРИЧИНА, чтобы в школу не ходить. Но оказалось, что не все так плохо — контрольную отменили, и Валентина Анатольевна будет читать нам вслух книжку Джанни Родари «Джельсомино в Стране лжецов».
Мы очень любили нашу Валентину Анатольевну, потому что она была молодая, веселая и добрая и могла вот просто так взять — и отменить контрольную и читать нам интересную книжку. И она тоже всех нас любила и всех называла: «Мои хорошие». И еще она разговаривала с нами на уроках как со взрослыми. Вот и тут она вдруг перестала читать и посмотрела на нас грустными глазами. «Что, опять ОН? — спросили мы с сочувствием. — Опять НЕ гасит?» Мы знали, что наша Валентина Анатольевна живет в коммунальной квартире и у нее КОШМАРНЫЙ СОСЕД, который курит, не гасит свет в туалете и слушает ГОЛОСА. «Чьи голоса? — спросили мы, когда она нам пожаловалась в первый раз. — Он что — сумасшедший? Ему мерещится?» — «ВРАЖЕСКИЕ голоса, — ответила Валентина Анатольевна. — Он радио слушает». (Когда она это сказала, я замолчала, потому что у нас дома тоже был радиоприемник «Спидола» и папа часто его слушал, прижавшись к нему ухом, а в нем что-то шумело, скрипело, тарахтело и жужжало. Но это были, конечно, не вражеские голоса и вообще никакие не голоса, а самые обыкновенные ГЛУШИЛКИ).
«Не гасит свет? Слушает голоса?» — повторили мы вопрос. Валентина Анатольевна посмотрёла на нас значительно и сказала: «Хуже. Докатился соврем. Он НЕ ВЕРНУЛСЯ». Учительница объяснила нам, что ее сосед поехал за границу («Как его только ВЫПУСТИЛИ? — удивлялась она. — Ведь мы же ПИСАЛИ») и остался там навсегда. «Это называется „НЕВОЗВРАЩЕНЕЦ“, — объяснила нам Валентина Анатольевна. — ПРЕДАТЕЛЬ РОДИНЫ. Польстился на буржуйские коврижки. И ведь ничего никому не сказал! А теперь еще неизвестно, удастся ли нам ПОЛУЧИТЬ его комнату». Мы все в ужасе замолчали, а я подумала: «Совсем как наши утки. Ведь они не прилетели весной. Значит, они тоже невозвращенки. Небось, нашли там себе в Африке черных селезней, повыскакивали за них замуж, свили гнезда на пальмах, нарожали черно-белых утят и думать забыли про нашу дачу, про утиный хор и про бабушкину пшенную кашу!
Ведь по-утиному они были очень недурны, стройны и кокетливы, а французский язык знали с детства и еще подучили благодаря песенкам, которые мы с ними пели. Ну и ладно, пусть им там будет ХОРОШО! Только нельзя рассказывать об этом». И я решила никому ничего не говорить про уток. В это время прозвенел звонок, мы все кинулись к Валентине Анатольевне, облепили ее со всех сторон, как виноградины, и стали утешать. Мы решили защитить нашу учительницу, которую измучил сосед, и я вернулась домой, клокоча от гнева, и тут же рассказала родителям эту возмутительную историю.
Папа с мамой молча переглянулись. Я им терпеливо втолковывала: «Ведь он же предатель Родины!» — «Понимаешь, Наталик, — сказал мне папа, — все не так просто». — «Да что же тут не просто, — удивилась я. — Чего же тут сложного? Вначале свет в туалете не гасил, а теперь Родину предал». Я не понимала, как это мои родители могут оправдывать злейшего ВРАГА нашей Родины и нашей любимой Валентины Анатольевны, которая вместо контрольной по арифметике читает нам книжку «Джельсомино в Стране лжецов». «Ну надо же, и чтоб в собственном доме! — развел руками папа. — Ну, прямо хоть в школу их не пускай!» — «А кто просил? — ответила я. — Я же предлагала — давайте я лучше поеду с Джериком на съемки. А теперь он еще и роль потеряет!» Но оказалось, что со съемками все уже уладилось, потому что мама нашла выход. «Джерика будет возить тетя Саня, — сказала она. — Я с ней договорилась».
Тетя Саня жила в нашем доме и иногда помогала нам по хозяйству, если мама уезжала в командировки. Она была очень трудолюбивая и добрая, хотя судьба у нее была совсем нелегкой. Она еще в молодости осталась вдовой с двумя сыновьями. Старший сын у нее жил в тюрьме. Не «сидел», а именно жил. Ему там нравилось, и он очень расстраивался, когда пора было выходить на свободу. Тогда он только на минутку заходил домой — проведать свою маму и попить чаю, а потом сейчас же бежал в ближайший магазин и воровал там какой-нибудь недорогой товар, стараясь побольше нашуметь и сделать так, чтобы его поймали на месте преступления. А потом он требовал, чтобы продавцы вызвали милицию, даже если они этого совсем не хотели. А поскольку он был РЕЦИДИВИСТ, то его сейчас же возвращали в тюрьму. Он очень этим гордился и говорил: «Скоро меня уже за одну булку сажать будут. Я там поживу и отдохну, а вы здесь пока поработайте». И отправлялся назад в тюрьму, которая стала ему родным домом.
А второй сын тети Сани был немножко странный. Он был взрослый, но совсем как ребенок. Хотя у него была жена — такая же странная, как он, и даже дочка. Он любил кино и познакомился со своей невестой на фильме «Анжелика — маркиза ангелов». Фильм им настолько понравился, что они в тот же день поженились, и у них сразу родилась дочка, и они, конечно, назвали ее Анжелой — в честь маркизы ангелов. Анжела была в детском саду на пятидневке, ее мама играла с нами в классики, папа запускал с мальчишками бумажных голубей или без билета катался на троллейбусе «Б» по Садовому кольцу — виток за витком, целый день, а тетя Саня работала на нескольких работах, чтобы кормить свою семью.
Она тоже любила кино, как и ее сын, и потому с большим удовольствием согласилась возить Джерика на съемки.
И Джерик начал сниматься. Он очень серьезно относился к своей РАБОТЕ. С самого утра он волновался, все время пил воду, бегал по квартире и вилял хвостом. Потом вскакивал на подоконник и ждал, когда за ним приедут. И как только видел во дворе машину с надписью «Мосфильм», он сейчас же бросался к дверям и громко лаял, чтобы быстрей открыли. А на пороге уже стояла тетя Саня, торжественная, нарядная и готовая к выезду на СЪЕМОЧНУЮ площадку. «Совсем его замучили, — жаловалась она нам. — Каждый день собака снимается, и по целой смене. Детям-то по полсмены положено, а они его куда крупнее! Вон, глядите, как он осунулся. А я Быкову вчера прямо сказала: „И не просите, Ролан Антонович, я вам в следующий раз на целую смену собаку не дам“. А он мне говорит: „Извините, тетя Саня, — работа у нас такая — съемочный план, смета. Дети меняются, а Джерик один. Может, ему дублера взять?“ А дети расстроились и говорят: „А Джерикин дублер тоже фокстерьер? А вдруг он кусаться станет?“ Ну, тут я встала и говорю: „Не будет этого!“ Придумали тоже — дублера! Да где они другого такого найдут? И умница, и красавец! Не надо нам никого! Сами отснимемся!»
Джерик был с этим согласен. Он совсем не уставал и вовсе не хотел, чтобы какой-то другой фокстерьер был у него дублером. Он стал немножко тщеславным и ревнивым, как все актеры. А кроме того, он любил работать. Ему очень нравилось сниматься в кино. По-видимому, у него от природы был АКТЕРСКИЙ ТАЛАНТ. И кроме того, на съемках ему пригодилось все то многое, чему мы его научили: он ходил на задних лапах, ему повязывали платочек, а главное, он с радостью бегал с детьми и участвовал в их играх.
Действие фильма происходило в сентябре, в самом начале учебного года. Но работа затянулась до конца октября, в Москве начались дожди, с деревьев опали листья. И тогда режиссер решил перенести съемки на юг — и снять московский сентябрь в ноябре в Сочи. И Джерик с тетей Саней отправились в СЪЕМОЧНУЮ ЭКСПЕДИЦИЮ.
Они жили в комфортабельной гостинице со всей съемочной группой. У них был отдельный номер. Папа тоже приехал туда на несколько дней по своей работе и зашел навестить их. Джерик вдвойне обрадовался ему — как собака хозяину и как актер сценаристу, а тетя Саня сказала: «Вы, Илья Исаакович, не волнуйтесь. Я Джерику в ресторане питаться не позволяю. Неизвестно, на каком масле они там готовят. Я с собой примус привезла, керосину достала и тут, прямо в номере, то картошечки на сальце ему поджарю, то котлеток наверчу. Он как придет со съемок, так покушает и спать ложится. Директор гостиницы хотел у меня примус отобрать — запах ему не нравится, ИНТУРИСТЫ, видите ли, недовольны — а я прямо сказала: „Не дам собаку на съемки, и все тут! Еще чего, будет он в вашем ресторане травиться, желудок себе портить!“ И Ролан Антонович за нас вступился: „Правда, говорит, у меня у самого язва желудка, а все из-за экспедиций. Профессиональная болезнь актеров!“ Ну, тут директор и замолчал, конечно. Крыть-то нечем! Подумаешь тоже, интуристы у него!»
