Жаклин Уилсон - Девчонки и слезы
Пошатываясь, я выбираюсь из ванной. Последние пять минут кто-то колошматил в дверь.
– Что ты там делала? Мылась? – спрашивает какой-то парень. Он пялится на мои мокрые волосы. – Точно мылась. Улет!
Я протискиваюсь мимо него и отправляюсь на поиски Магды и Рассела. С осторожностью пробираюсь по лестнице. На ступеньках примостились парочки. Думаю, им не понравится, если я включу свет. Наверное, пока я была наверху, подтянулись еще девчонки. Кажется, Большому Маку и его приятелям подфартило.
Я смутно различаю страстно целующуюся парочку. Они устроились сбоку, и приходится через них перешагивать.
– Простите! – произношу я, перебираясь через неожиданное препятствие. Случайно сапогом наступаю на чью-то руку, кто-то ойкает.
– Прошу прощения, – начинаю я. И теряю дар речи.
Мне знаком этот голос. Знакома эта рука.
Это Рассел.
Мой бойфренд Рассел разлегся на лестнице с какой-то девчонкой и целует ее.
Такое чувство, будто не выключили холодный кран и вода льется мне на голову. Я стою как столб. Он тоже цепенеет.
Девчонка не понимает, что я здесь. Пристраивается поближе к нему. Потом трясет за плечо:
– Эй, Рассел! Ты что, заснул?
Ой, мамочки!
Не верю собственным глазам.
Это Магда.
13
Девчонки плачут, когда им разбивают, разбивают, разбивают сердца
Я спотыкаюсь о них и стремглав несусь вниз по лестнице. Рассел что-то кричит мне вслед. До меня доносятся причитания Магды: «О господи, о господи, о господи».
Продираюсь к входным дверям через толпу подвыпивших идиотов. Сама я тоже подвыпившая идиотка. От свежего воздуха на улице кружится голова, я едва держусь на ногах, но надо бежать. Вдруг они меня догонят, а если я их увижу, заговорю с ними, то просто скончаюсь на месте.
Я и так уже на последнем издыхании.
Ах, Магда!
Моя подруга.
Как ты могла?! Как ты могла с ним целоваться?! Как могла обниматься с ним?! И это после того, как я тебе все уши прожужжала про Рассела и про то, как я его люблю.
Ах, Рассел!
Мой бойфренд.
Как ты мог целоваться с Магдой?! После стольких проведенных вместе недель, после всех нежностей, которые ты мне нашептывал на ухо, стольких клятв, всего, что между нами было. И из всех девчонок выбрать Магду, мою лучшую подругу.
Надин знала. Именно потому и ушла. Ей не хотелось участвовать в этом спектакле. Рассел и Магда. И это после всех гадостей, которые он о ней говорил. Называл вульгарной пустышкой. Может, он втайне в нее влюблен?
О господи. Это ведь была его идея позвать Магду на вечеринку. Может, именно на такой сценарий он и рассчитывал. А то, что я набралась, только сыграло ему на руку. Я и сейчас пьяная, ковыляю в темноте. У меня смутное представление о том, куда я иду. Точнее, нет ни малейшего представления. Сердце ноет и щемит. Не выдерживаю и издаю слабый стон. Женщина, выгуливающая собаку, подозрительно косится и спрашивает, все ли у меня в порядке. Я отвечаю «да», хотя по лицу у меня градом катятся слезы, а душа разрывается на части.
Я-то думала, Рассел любит меня по-настоящему. Думала, ему нравлюсь я, а не Магда. Он подарил мне кольцо. Дурацкое малышовое колечко, которое не стоит ни гроша. Нащупываю его и срываю с пальца, так резко, что даже больно. Швыряю его со всего размаха – оно летит через дорогу и исчезает в темноте.
Мне тоже хочется исчезнуть. Так жить невыносимо. Ничегошеньки у меня не получается. Все наперекосяк. Никому-то я не нужна. Даже папе на меня наплевать. Похоже, мы с Анной и Цыпой ему как ярмо на шее. А еще – я разуверилась в своих художественных способностях, мои рисунки не оригинальны. У меня больше нет Рассела. Он никогда не любил меня по-настоящему, иначе не стал бы предателем. Но самое ужасное то, что я лишилась подруг. У Надин на меня зуб, а Магда… Ах, Магда, Магда, Магда, как ты могла?!
Я рыдаю так, что слезы застилают глаза. Бреду по какой-то улице и то и дело налетаю на прохожих – они что-то говорят, но я пропускаю их слова мимо ушей. Удираю от всех и выскакиваю на проезжую часть. Резко тормозит машина, и кто-то кричит:
– Тебе что – жить надоело?!
Реву еще сильнее и вдруг слышу:
– Безмозглое дитя. Думаешь, у тебя стряслась беда, дорогуша? Ты даже понятия не имеешь, что только что родилась.
Пошатывающейся походкой подходит вонючий бомж, его пес тычется мне в коленки.
Реву что есть мочи и отпихиваю от себя собачью морду. Внезапно кто-то крепко берет меня за руку, приказывает божму убираться подобру-поздорову вместе со своим блохастым псом.
Голос кажется знакомым. Открываю глаза. И вижу Парня Моей Мечты. Он обнимает меня за плечи, вид у него озабоченный.
– Моя маленькая школьница! – произносит он удивленно.
– Твоя школьница? – со смешком бросает один из его приятелей.
– Малявка надралась, – говорит другой приятель. – Брось ее, Кев, с ней хлопот не оберешься.
Трудно поверить, что такого чудесного парня зовут Кевином, но факт остается фактом. Компания отправляется без него в ночной клуб, а Кев остается со мной. Он ловит такси и хочет непременно довезти меня до дома. Я хнычу, что у меня мало денег, может не хватить. Он заверяет, что у него денег целая куча. Тогда я плачу, потому что он такой добрый. Он говорит, что ему интересно изображать из себя прекрасного принца и помогать девицам в беде. Я рыдаю, потому что он для меня прекрасный принц с девятого класса. Он мягко говорит, что весьма польщен, но дело в том, что девушки ему не нравятся. Я продолжаю реветь, говорю, что в курсе, но до сегодняшнего дня мне было все равно, потому что у меня был бойфренд, но на вечеринке я застала его целующимся с моей лучшей подругой.
Кев обнимает меня, гладит по влажным волосам и говорит, что от этой болезни нет лекарства. Мне будет чертовски тяжело, и боль утихнет не скоро, но следует знать, если это хоть как-то может меня утешить, что почти все переживают нечто подобное в четырнадцать-пятнадцать лет. Пустячок, а приятно. Ведь мне всего тринадцать, а он думает, что я старше. Мне по барабану – голубой он или нет. Фантастика, когда такой красивый парень тебя обнимает, гладит по волосам. Но тут я вспоминаю про Магду и Рассела и опять начинаю всхлипывать, и так всхлипываю до самого дома.
Он просит таксиста подождать, поддерживает меня под локоть, пока я иду по дорожке, и стучит в дверь. Открывает папа в халате, он окидывает меня тревожным взглядом. Мне приходит на ум, что сейчас он заметит мое состояние и станет ругать Парня Моей Мечты, и я мямлю что-то насчет того, что он меня спас. Папа просекает ситуацию и благодарит моего сопровождающего, и тогда Парень Моей Мечты (язык не поворачивается назвать его Кевом) целует меня в лоб, желает поскорее прийти в норму и обещает приглядывать за мной.
Это так мило с его стороны – хотя я никогда в жизни не оправлюсь. Ничто в мире больше не сделает меня счастливой.
Когда я оказываюсь дома, папа умоляет меня подробно рассказать, что стряслось. Если я заговорю о Расселе, то скончаюсь на месте, но папа все никак не успокоится и засыпает меня вопросами. Со второго этажа спускается Анна, и я шепчу: «Рассел и Магда». Она прижимает меня к себе и баюкает, точно я Цыпа.
– Бедняжка Элли, – папа похлопывает меня по плечу. – На твоем Расселе свет клином не сошелся. Если начистоту, я всегда считал его мерзавцем и фанфароном, и вот тебе на…
– Замолчи! – прикрикивает на него Анна. – Дело не только в Расселе. Противно, что он был с Магдой.
Рассел и Магда, Рассел и Магда, Рассел и Магда. Будет ли он теперь с ней встречаться? Ждать ее возле школы? Гулять с ней в наших любимых местах и заниматься тем же самым, чем и со мной? Подарит ли он Магде кольцо?
Анна укладывает меня в постель, но мысли продолжают крутиться у меня в голове. Я вспоминаю вечеринку – вот я, пошатываясь, ковыляю по лестнице и вижу их вместе – Рассела и Магду. И опять все сначала, и так всю ночь…
Звонит телефон. Я сажусь на кровати. Сердце бешено стучит. Трубку берет папа. Я слышу его сонный голос. Потом он отрезает со злобой:
– Да, она добралась благополучно, спасибо, не стоит благодарности. Нет, с ней нельзя поговорить. Ночь на дворе. Она спит, и я не стану ее будить. Спокойной ночи.
Я опять начинаю плакать, зажав рот рукой. Надеюсь, папа действительно думает, что я сплю, но в следующую минуту я слышу его шаги на лестнице.
Под дверью раздается шепот:
– Элли? Элли, ты еще не спишь? Можно войти?
Я не отвечаю, но папа все равно входит в комнату. Из-за плача я даже не могу протестовать.
– Милая моя девочка. – Папа присаживается на край кровати и обнимает меня так, что кости трещат. И хотя в последнее время он вел себя с нами ужасно гадко, не могу сдержаться и тоже его обнимаю.
– Ах, папочка, я такая несчастная, – всхлипываю я.
– Понимаю, Элли, понимаю, – папа обнимает меня еще крепче.
– Ты не представляешь, как мне плохо.
