Жаклин Уилсон - Лили сама по себе
– Мне кажется, ты горазд сочинять сказки, – облегченно вздохнула Элизабет.
Мы дошли до вершины холма и стали спускаться по склону вниз. Я держала Банни за руку, чтобы она не упала. Я увидела автомобильную стоянку и ворота. Банни потребовала: «Мороженого!» – и я решила, что у меня взорвётся мозг.
– Почти пришли, – сказала Элизабет. – Вы где-нибудь видите свою маму?
Но вдруг – о радость! – какая-то пара с полоумным, скачущим от возбуждения спаниелем вылезла из машины. Они стали кричать, размахивая руками:
– Элизабет! Арни! О боже! Надо же вас здесь встретить! Господи! Это ваши внуки?
– Вон мама, – закричала я, когда они отвлеклись. – Спасибо большое-пребольшое, до свидания!
И мы побежали что есть мочи. Я как сумасшедшая замахала рукой женщине у ворот – толстой, глупой на вид тёте, совсем непохожей на нашу маму, и она замахала в ответ, считая, очевидно, что с нами знакома. Блисс с Бэкстером бежали рядом, а я прижимала к себе Пикси. Мы слышали, как нам кричат Элизабет и Арни, как лает собака, но мы помчались ещё быстрее. Когда мы добежали до ворот, я обняла совсем незнакомую тётю, чуть не сбив её с ног.
– Привет! А что всё это значит? – с нервным смешком спросила она.
– Ой! Я думала… думала, что это кто-то другой, – сказала я. – Извините, мне нужно идти. Пошли, ребята!
И мы снова побежали, свернув на первую попавшуюся улицу, чтобы нас не было видно от ворот. Свернув за угол, я позволила нам сбавить темп. Еле переводя дыхание, мы все прислонились к садовой ограде.
– Ух! – сказала Пикси. Это было такое необычное и странное для неё слово, что мы все расхохотались.
– Ух, ух, ух! – радостно повторяла Пикси.
И мы поплелись по дороге, ухая, как ненормальные.
– У меня ноги болят, прямо подошвы отваливаются! – пожаловался Бэкстер, слегка прихрамывая.
– А у меня всё болит, – пробормотала Блисс.
– Ничего, мы скоро придём домой, искупаемся, и я угощу вас чем-то очень вкусненьким на ужин, – пообещала я. – Я дам тебе мороженого, Пикси, я знаю, мама положила его в морозилку.
– Я хочу в вафельке! – захныкала она.
– Ну, я его взобью венчиком, и у тебя будет как в вафельке, а сверху ещё сливок выдавлю.
– А можно мне тоже сливок? – спросила Блисс.
– Мы все их будем есть.
– А я всё ещё Блубелл?
– Ну, если хочешь…
– Нет, сейчас я хочу быть самой собой.
– Сейчас ты снова ты, как и все мы: Лили, Бэкстер, Блисс и Пикси, и мы почти дома.
Спокойно, ни от кого не прячась, мы дошли до нашего дома. Я стала волноваться из-за незапертой двери. Может быть, мы вернёмся и найдём всю квартиру перевёрнутой вверх дном? Я знала, что могут сделать хулиганы, если захотят тебя проучить. В груди у меня ёкнуло и перехватило дыхание, когда мы крались по галерее, стараясь не попасться на глаза бдительной старухе Кэт. Но когда я заглянула в нашу дверь, всё было как всегда, конечно, не убрано, но это был наш родной беспорядок. В коридоре пикал автоответчик, и на нём мигало сообщение.
Глава 6
Я нажала на кнопку, и в коридоре зазвенел мамин голос.
– Мама! Мама! Мама! Мама! – стали мы все её звать. Бэкстер запрыгал, Блисс согнулась, держась за живот. Пикси, обняв себя за плечи, заплясала на месте. Мы так шумели, что толком не слышали, что она говорит.
– Ш-ш-ш, ш-ш-ш, ребята! – сказала я. – Жаль, что нас не было дома, когда она звонила!
– Мама, хочу поговорить с мамой! – заявила Пикси, вырывая трубку у меня из рук.
– Нет, родная, это только сообщение от мамы. Слушайте! Может быть, она нам скажет, когда вернётся домой. Ну-ка, вы все, помолчите, это важно! – велела я.
Мама попрощалась. Бэкстер с Блисс сказали «до свидания», а Пикси разревелась. Я снова нажала на кнопку, как только перемоталась плёнка.
«Привет, ребята. Где вы? Я думала, что вы уже вернулись домой из школы. Наверное, Мики повёл вас всех в «Макдоналдс». Ладно, послушайте, мой чудной мобильный здесь не работает, и не спрашивайте почему. Я выскочила на улицу и звоню из автомата, хотя он так и пожирает всю мелочь. Просто звоню, чтобы удостовериться, что с вами всё в порядке. Ты же о них заботишься, Мики, правда? Лили, обними за меня Пикси и следи, чтобы она вовремя ложилась спать – ты же знаешь, какой она становится капризной, если не выспится. Бэкстер, веди себя хорошо с папой, а ты, Блисс, умей за себя постоять! Лили, если б ты только знала, как здесь хорошо! Тебе бы очень понравилось! Боже, какой здесь цвет неба, ярко-синий, прямо как на твоих рисунках мелками, когда ты была маленькая. Когда-нибудь я тебя сюда привезу. Когда у меня будут деньги, я вас всех сюда привезу, обещаю. Ну, мне пора, у меня почти все деньги кончились. Я чудесно провожу время. Гордон – душка. Вы бы видели, как все с ним здесь считаются. А не взять ли нам его в папы, а? Ха-ха, шучу, скоро вернусь. Может быть, в выходные, не знаю пока. Но ведь с Мики вы в хороших руках, да? Пока, родные! До свидания!»
Бэкстер с Блисс снова сказали «до свидания». Пикси свела коленки и задрожала.
– Ой, смотри, она писает на ковёр, – воскликнул Бэкстер, показывая на неё пальцем.
– Ах, Пикси! – я схватила её и понесла в туалет.
– Хочу к маме! – плакала Пикси.
– Да, родная, мы все хотим к маме, – сказала я, снимая с неё мокрые трусы и усаживая на сиденье.
Но она не сказала, когда точно приезжает. Может быть, в выходные… Не значит ли это, что она ещё не купила билет на обратный рейс?
Я стояла, держась за холодный край раковины, одновременно любя и ненавидя маму. Представляла, как она лежит на полотенце с «новым папой» Гордоном под ярко-синим небом, и мне хотелось кинуть ей в лицо песком. Как она могла вот так нас оставить?! Но ведь она думала, что мы с Мики. В хороших руках. Я представила большие кулаки Мики с самодельными татуировками и огромными перстнями, и вздрогнула. По крайней мере нам не надо терпеть его здесь всю неделю.
– Хочу к маме! – сидя на унитазе, рыдала Пикси.
– А давай на этой неделе я буду твоей мамой? – предложила я.
– Ты Лили, – сказала Пикси.
– Да, я знаю, но я буду твоей мамой Лили, хорошо?
– Мамой Лили, – повторила Пикси. К счастью, ей понравилось это словосочетание.
– Мамой Лили, мамой Лили, мамой Лили, – смеялась она. Я её быстро подмыла и нашла сухие трусы.
– Правильно, а сейчас мама Лили угостит тебя вкусным чаем. Хочешь помогать мне готовить, а, Пикси?
Пикси захлопала в ладоши. Мы пошли искать остальных. Бэкстер свернулся калачиком на диване, уткнувшись головой в подушку, а Блисс тихонько гладила его по спине. Она тоже плакала.
– Эй, эй! Никаких слёз! Мама скоро вернётся, а пока я буду вашей мамой Лили и приготовлю всем вкусный чай.
– Если ты мама Лили, то я снова Блубелл? – спросила Блисс, всхлипывая.
– Можешь быть кем хочешь, дорогая. Пошли на кухню, ты тоже будешь мне помогать.
– А что у нас к чаю? – спросил Бэкстер глухим голосом из-под подушки.
– Сосиски! А потом мороженое.
Я приготовила сосиски на гриле, потому что не хотела возиться со сковородкой, во всяком случае, не в тот момент, когда малыши скачут по кухне. Я велела Бэкстеру сначала потыкать сосиски вилкой, чтобы проверить, готовы ли они. Он представил, что каждая сосиска – это поросёнок и он его закалывает. Разрешила Пикси высыпать из пакета на противень картошку для запекания. Открыла банку с фасолью и позволила Блисс размешать содержимое в кастрюле, так как знала, что она будет всё делать очень аккуратно. Вытащила из заморозки брикет мороженого, а также достала из холодильника баллончик со сливками и малиновый джем и налила всем нам по стакану лимонного напитка.
Малыши никак не могли дождаться, пока картошка подрумянится, а мне не хотелось, чтобы они меня толкали, когда я вожусь с горячими сосисками, и я отправила их на десять минут смотреть телевизор. Я не позвала их в кухню, пока не разложила еду по тарелкам. Когда, увидев свои порции, они захлопали в ладоши, я почувствовала себя по-настоящему счастливой.
Мы наелись до отвала. Я не ворчала на них, когда они хватали сосиски и картошку руками, но заставила всех есть фасоль вилками. Потом я взбила мороженое, чтобы оно стало похоже на мягкое мороженое, украсила каждую порцию взбитыми сливками и малиновым джемом, и у меня получились сандейз[11] по собственному рецепту.
– Ну, теперь ты довольна, Пикси? – спросила я.
Она мне улыбнулась.
– Я тебя люблю, мама Лили, – сказала она, причмокнув губами.
Это был самый мирный вечер. Мы просто слонялись по гостиной из угла в угол и смотрели телевизор. Пикси задремала там, где сидела, и я отнесла её в кровать. Блисс тоже почти заснула, прижавшись к Безголовкину и посасывая большой палец. Даже Бэкстер на этот раз вёл себя тихо – шлёпнулся на ковёр, вытянувшись во весь рост, как тигровая шкурка. Я дала обоим полежать так ещё полчаса, а потом унесла спать и их.
Уложив малышей на матрас, я почувствовала такую усталость, что мне захотелось заползти на него вместе с ними, но теперь я была мамой Лили. Я убралась на кухне, вымыла стаканы и тарелки и положила отмокать кастрюли. Взяла щётку и подмела под столом, а потом ещё и протёрла там мокрой тряпкой. Я тихо напевала себе под нос, счастливо улыбаясь, хотя в кухне, кроме меня, никого не было. Мне хотелось быть похожей на тех хорошеньких опрятных мам, которых показывают в телевизионных рекламах. Я не хотела подражать своей маме – она всегда оставляла грязную посуду до утра и никогда не подметала пол.
