Что Кейти делала - Кулидж Сьюзан

Кейти всегда остро переживала то, что тетя Иззи так недоброжелательно отзывалась о ее бедной больной подруге. И сейчас, когда она шла к воротам, в глазах у нее стояли слезы, а лицо было таким печальным, что Имоджен Кларк, которая стояла там в ожидании, заломила руки и простонала:

— Ах, я вижу, что твоя аристократическая тетя отказала!

Настоящее имя Имоджен было Элизабет. Это была довольно красивая девочка с сентиментально сложенными губками, блестящими темными волосами и маленьким аккуратным завитком на каждой щеке. Можно было подумать, что эти завитки приклеены к щекам, так как они никогда даже не смещались, сколько бы она ни смеялась и ни качала головой. От природы Имоджен была живой и сообразительной девочкой, но она прочитала так много романов, что у нее совершенно помутилось в голове. Она очень любила рассказывать о себе самые невероятные истории. Отчасти именно это и привлекало к ней Кейти, которая считала Имоджен настоящей героиней романа.

— Нет, нет, — ответила Кейти, едва удерживаясь от смеха при мысли, что тетя Иззи — «аристократическая родственница», — тетя сказала, что будет очень pa… — Но в этот миг Кейти ощутила что-то вроде угрызений совести, и фраза завершилась невнятным «гм, гм». — Так что приходи в субботу, хорошо, дорогая? Я так рада.

— Ах, я тоже! — сказала Имоджен, театрально закатывая глаза.

С этого часа и до конца недели дети говорили лишь о предстоящем визите Имоджен и о том, как чудесно они проведут время. В субботу перед завтраком Кейти и Кловер усердно трудились, сооружая под деревьями новую красивую беседку из сучьев. Все игрушки были приведены в порядок. Дебби испекла для детей пирожные с корицей. Котенку повязали на шейку розовую ленточку, а все куклы, включая Пикери, были наряжены в лучшие платья.

В половине одиннадцатого появилась Имоджен. На ней было светло-голубое барежевое платье с низким вырезом и короткими рукавами, белые атласные туфельки, желтые перчатки, а в волосах коралловые бусинки. Перчатки и туфельки были довольно грязные, а платье старое и заштопанное; но дети, одетые для игры в полотняные платьица и белые фартучки, были совершенно ослеплены столь великолепным видом своей гостьи.

— Ах, Имоджен, ты совсем как красавица из книжки! — воскликнула простодушная Кейти, после чего Имоджен вскинула головку и еще усерднее зашелестела своими юбками.

Казалось, что вместе с этим изысканным нарядом Имоджен достала и надела изысканные манеры, совсем непохожие на те, что она имела на каждый день. Вы могли бы заподозрить, что это была другая Имоджен, которую большую часть времени держали в коробке и вынимали лишь по воскресеньям и в особо торжественных случаях. Она грациозно семенила, жеманно улыбалась, шепелявила, смотрелась в зеркало и напускала на себя неестественно взрослый вид. Когда с ней заговорила тетя Иззи, Имоджен занервничала и повела себя настолько странно, что Кловер чуть не расхохоталась, и даже Кейти, которая не замечала недостатков в тех, кого любила, была рада поскорей увести ее из дома.

— Пойдем в беседку, — сказала она, обнимая затянутую в голубой бареж талию.

— В беседку! — воскликнула Имоджен. — Какая прелесть! — Но когда они подошли к развешанным на скакалках сучьям, лицо у нее вытянулось. — Но тут нет ни крыши, ни колонн, ни фонтана! — сказала она.

— Конечно нет, — ответила Кловер, удивленно уставившись на нее, — мы сделали ее сами.

— О! — сказала Имоджен. Она была явно разочарована. Кейти и Кловер почувствовали себя обиженными, но, так как гостье не понравилась беседка, они попытались придумать что-нибудь другое.

— Пойдем на сеновал! — сказали они.

И все побежали через двор. Имоджен осторожно выбирала путь в своих белых атласных туфельках, но, увидев столб с вбитыми в него гвоздями, вскрикнула:

— О, только не туда, дорогая, только не туда! Нет, нет!

— Да ты попробуй! Легче легкого! — уговаривала Кейти, влезая и спускаясь несколько раз подряд, чтобы показать, как это просто. Но убедить Имоджен оказалось невозможным.

— И не проси, — сказала она жеманно, — мои нервы не вынесут такого испытания! И потом — мое платье!

— А зачем ты его надела? — спросил Фил, который был очень откровенным и очень любил задавать вопросы.

А Джонни шепнула Дорри:

— Какая глупая девчонка! Пойдем куда-нибудь и поиграем сами.

И один за другим младшие ускользнули, предоставив Кейти и Кловер вдвоем развлекать свою гостью. Они хотели было поиграть в куклы, но оказалось, что Имоджен не любит кукол. Тогда они предложили посидеть в тени и поиграть «в стихи» — их любимая игра, где нужно было поочередно читать стихи, начинающиеся с того слова, на котором остановился предыдущий играющий. Но Имоджен сказала, что хотя и обожает поэзию, но никогда не помнит стихов наизусть. Кончилось тем, что они пошли в сад, где Имоджен съела превеликое множество слив и ранних яблок и, как кажется, была довольна. Но когда она уже не могла есть больше, вся компания почувствовала смертельную скуку. Наконец Имоджен сказала:

— Вы никогда не сидите в салоне?

— Где? — удивленно спросила Кловер.

— В салоне, — повторила Имоджен.

— О, она хочет сказать — в гостиной! — воскликнула Кейти. — Нет, мы не сидим там обычно; только когда тетя Иззи приглашает кого-нибудь к чаю. Там все так мрачно и чопорно. На улице и во дворе гораздо приятнее. Разве не так?

— Да, пожалуй, иногда, — ответила Имоджен с сомнением в голосе. — Но мне кажется, что сейчас было бы приятно пойти и посидеть там. У меня страшно болит голова на этом кошмарном солнцепеке.

Кейти не знала, что делать. Дети почти никогда не ходили в гостиную, которую тетя Иззи считала чем-то вроде священного места. Она держала все стулья в чехлах из страха перед пылью и никогда не открывала ставни из страха перед мухами. И чтобы дети в пыльных ботинках ходили туда «посидеть»! Что за фантазия! Но, с другой стороны, услужливая по характеру Кейти ни в чем не могла отказать своей гостье, о чем бы та ни попросила. К тому же было неприятно думать, что Имоджен может потом сказать другим: «Кейти Карр не разрешают сидеть в парадных комнатах, даже когда у нее гости!» С трепещущим сердцем она направилась в гостиную. Открыть ставни Кейти не осмелилась, и поэтому в комнате было очень темно. Она едва видела усевшуюся на диван Имоджен и Кловер, смущенно вертевшуюся на табурете перед пианино. Кейти все время прислушивалась, не идет ли тетя Иззи, да и вообще гостиная казалась ей ужасным местом — куда приятнее была беседка, где они чувствовали себя на свободе и в полной безопасности.

Но тут Имоджен, которая, кажется, впервые за время своего визита почувствовала себя удобно, начала говорить. Все ее речи были о ней самой. Какие истории рассказывала она о том, что случалось с ней в жизни! Даже все юные девы в Библии, вместе взятые, не могли бы похвастаться большим количеством невероятных приключений. И вскоре Кейти и Кловер подошли поближе; присев на корточках возле дивана, они слушали Имоджен с открытыми ртами. Кейти забыла прислушиваться, не идет ли тетя Иззи. Дверь гостиной приоткрылась, но она даже не заметила этого. Она даже не слышала, как хлопнула парадная дверь, когда папа пришел домой обедать.

Доктор Карр остановился в холле, чтобы просмотреть заголовки в принесенной почтальоном газете, когда вдруг до него донесся из гостиной высокий звонкий голос. Сначала он не вслушивался, но затем его внимание привлекли следующие слова:

— Ах, это было прелестно, девочки, совершенно восхитительно! Я полагаю, что выглядела неплохо, так как вся была в белом, с распущенными волосами и одной розой, приколотой вот здесь. Он склонился ко мне и сказал глубоким, низким голосом: «Миледи, я разбойник, но ваша красота покорила меня. Вы свободны!»

Доктор Карр приоткрыл дверь в гостиную чуть пошире. Ничего не было видно, кроме нескольких неясных фигур. Затем он услышал голос Кейти, в котором звучало нетерпение:

— Ах, ну продолжай. Что же было дальше?

— Кого это дети принимают в гостиной? — удивленно спросил он у тети Иззи, которую нашел в столовой.