Джинн Бёрдселл - Пендервики (без иллюстраций)
Тут блузки за спиной у Розалинды всколыхнулись, и из-под них вынырнули Джеффри, Скай и Джейн, с большими деревянными луками и стрелами в колчанах.
— Что «правда»? — спросила Скай.
— Правда, что этими стрелами вы, чего доброго, глаза друг другу повыкалываете, — проворчала тётя Черчи.
— Зачем? Мы лучше попросим Кегни сделать к ним резиновые наконечники, — сказал Джеффри.
— Ну поглядим. — Тётя Черчи покачала головой.
— А мы были на том конце чердака, — похвасталась Скай. — Розалинда, ты тоже должна туда сходить, там столько всего! Представляешь, целая настоящая лодка-каноэ, и набор для игры в крикет, и три кожаных седла…
— И сабли, Розалинда, сабли! — перебила её Джейн. Выхватив из своего колчана стрелу, она взмахнула ею, как саблей. — Подлый смерд, готовься встретить свой конец! Ты падёшь от клинка Сабрины Старр!
— Эй, поосторожней там, — сказала тётя Черчи. — Это сабли генерала Фрамли, с войны остались. Они острые- преострые! Надеюсь, никто себе пальцы не оттяпал?
— Только парочку, — хихикнул Джеффри. — Скай, покажи.
Скай немедленно подняла руку с загнутыми двумя пальцами.
— Ну и славно. — Боевые раны Скай не слишком впечатлили тётю Черчи. — Смотри, не залей мне кровью весь чердак.
Джейн, подуставшая от смертоносных стрел и клинков, наконец огляделась и заметила бесконечные ряды вешалок.
— Ой, что это? — удивилась она.
— Тётя Черчи хочет одолжить всем нам по платью, чтобы мы могли пойти к Джеффри на день рождения.
— Правда? — У Джейн даже глаза загорелись. — Тётя Черчи, а вот это для кого?
— То, что я держу-то? По-моему, Скай должно подойти.
— Конечно подойдёт, такое миленькое! Она в нём будет просто куколка! — съязвил Джеффри.
Разумеется, Скай взбунтовалась и на васильковое платье не пожелала даже смотреть. После долгих препирательств — в которые Джеффри то и дело встревал со своими коварными комплиментами — Скай наконец согласилась на простое чёрное облегающее платье, и то лишь потому, что похожее было когда-то у мамы. После Скай тётя Черчи с Розалиндой взялись за Джейн, которая заказала для себя что-нибудь волнующеромантическое и одновременно смелое и эффектное. И хотя было ясно, что соединить то и другое в одном платье практически невозможно, тёте Черчи и это удалось! Из какого-то дальнего угла она принесла длинное платье-матроску из синей и белой тафты, и Джейн немедленно в него влюбилась.
— А теперь стойте смирно, — приказала тётя Черчи. — Мне надо снять мерки. Так, вот тут в шов немножечко забрать… тут присборить… И всё будет как на вас пошито. А для Бетти — возьму юбку подлиннее и смастерю ей сарафанчик. Кстати, где она?
Джеффри отыскал Бетти в окружении зверей из игрушечного деревянного зверинца. Звери были самые разные, от слона размером с саму Бетти, до мышки — не больше мизинчика Бетти. Сидя на корточках с деревянным кроликом в руках, она увлечённо помогала ему прыгать по полу.
— Пойдём, тётя Черчи будет шить для тебя сарафан, — сказал Джеффри.
— Я не хочу сарафан. Я хочу вот этого кролика. Его зовут Чак.
— Если постоишь спокойно, пока тётя Черчи снимет с тебя мерки, — можешь взять кролика себе.
— Хорошо, — тут же согласилась Бетти и, вложив ладошку в руку Джеффри, послушно пошла за ним.
Через полчаса все мерки были сняты, и было окончательно решено, что сёстры Пендервик идут на торжественный ужин в честь одиннадцатилетия Джеффри. Миссис Тифтон хочет, чтобы гости явились разодетые? Пожалуйста. Они явятся, разодетые в её же собственные платья. И даже разобутые в её туфли. Проблему с обувью тётя Черчи решила очень просто: отперла несколько сундуков, наполненных туфлями и туфельками всех цветов и размеров, и велела девочкам выбирать, кому что нравится. Только у Бетти ножка оказалась слишком маленькая, и в сундуках не нашлось для неё ни одной подходящей пары. Но все единодушно решили, что Бетти вполне может идти и в сандалиях.
— В конце концов, — сказала Скай, — какая разница, что у неё на ногах, если из-за спины всё равно будут торчать эти дурацкие крылышки?
— Они не дурацкие, — сказала Бетти, прижимая к себе своего нового кролика.
— Всё, — объявил Джеффри. — Бежим играть в футбол!
Вечером Розалинда собрала совсеспен, чтобы рассказать сёстрам печальную историю об отце Джеффри. Дослушав, девочки надолго притихли. Хотелось хоть чем-то помочь другу, но чем тут поможешь? Даже Сабрина Старр ничего бы не придумала. Но они всё же приняли два важных решения: во-первых, не задавать Джеффри вопросов об отце и, во-вторых, подарить ему на день рождения что-нибудь очень, очень хорошее. Потом сёстры разошлись по своим комнатам. Засыпая в этот вечер, каждая думала о том, как плохо, когда кто-то из родителей умер. Но ещё хуже, если кто-то из родителей тебя даже ни разу не видел. Может, просто не захотел увидеть.
Глава восьмая
День рождения
Редко-редко, но выпадает иногда в жизни прекрасный день. А может ли неделя быть прекрасной? Не день, а целых семь дней, и все как один совершенно, абсолютно прекрасные? Сёстры Пендервик, если задать им этот вопрос, уверенно ответят: может! Во всяком случае следующие семь дней — между вылазкой на чердак и днём рождения Джеффри — навсегда остались в их памяти как самые что ни на есть прекрасные. Это потому, говорила потом Скай, что они тогда ещё не успели познакомиться с миссис Тифтон. И действительно: что уж им помогало, везение (такова была версия Скай) или чудо (версия Джейн), но сёстры ещё целую неделю не сталкивались с миссис Тифтон и до самого дня рождения привольно наслаждались дарами Арундела.
В эти семь восхитительных дней Джеффри успел показать девочкам все местные достопримечательности: и заброшенную будку над родником, в которой хранились продукты в старые, ещё дохолодильниковые времена, и тропинку, ведущую прямо от кухни летнего домика к весёлому ручейку, и тайник под Греческим павильоном, и пруд с лилиями и лягушками, и бывшую свалку, где до сих пор можно отыскать старинные горшки и котлы. А однажды, в самый-пресамый жаркий день, он показал им один кран, и они повернули его, и в парке тут же заработали фонтаны! И все пятеро, включая Розалинду (которая, честно говоря, могла бы вести себя и поблагоразумнее), визжали и прыгали под сверкающими струями, пока не прибежал Кегни и не перекрыл кран. Но поскольку это был Кегни, а не миссис Тифтон, он просто посмеялся и велел им больше не озорничать.
Кроме общих, у каждой из сестёр были и свои персональные радости. Бетти больше всего радовалась тому, что Пёс теперь каждую ночь спал у неё в комнате, а после завтрака они с Розалиндой ходили навещать кроликов. Иногда Кегни оказывался дома, но чаще его не было, и тогда Розалинда разрешала Бетти приоткрыть сетчатую дверь — чуть-чуть, чтобы только пролезли две морковки, — и они смотрели через сетку, как Чак с Карлой грызут угощение. Джейн каждый день самозабвенно гоняла мяч в компании Джеффри и Скай, а после поднималась к себе, чтобы предаваться мукам творчества. (Книга про Сабрину Старр становилась всё увлекательнее: Сабрина уже несколько раз подлетала на воздушном шаре к самому окну Артура, но пока никак не могла придумать, как лучше вызволить узника из заточения.) Скай днём носилась вместе с Джеффри по парку, а по вечерам наслаждалась безупречным порядком и чистотой своей белой комнаты. А Розалинда? Розалинда больше всего дорожила утренними минутами, когда Кегни забегал полить розу Фимбриату, а потом они с ним вместе сидели на крылечке и говорили обо всём. От Анны Розалинда знала, что в разговоре с парнями правило номер один — задавать побольше вопросов. И Розалинда так и делала. Поэтому теперь она уже очень много всего узнала о Кегни. Оказывается, он копил деньги на учёбу в колледже: он собирался стать школьным учителем истории и одновременно бейсбольным тренером. А когда он станет тем и другим, то купит себе дом где-нибудь за городом и заведёт семью. У него будет столько детей, чтобы хватило на баскетбольную команду (лучше бы, конечно, бейсбольную, но Кегни беспокоился, что бейсбольную он всё же не потянет), а в свободное время он будет писать книги о Гражданской войне. Каждый вечер Розалинда старательно записывала всё, что Кегни успел ей рассказать, вкладывала письмо в конверт и отправляла Анне.
Так летели дни, один счастливее другого, и всем казалось, что их прекрасные каникулы будут длиться вечно и вечно будут такими же прекрасными…
А потом наступил день рождения Джеффри.
— Улыбочку! — Мистер Пендервик нажал на кнопку фотоаппарата.
Ничего не произошло.
— Пап, не та кнопка, — сказала Розалинда.
— Ах, да. — Он опустил очки на нос, чтобы во второй раз не промахнуться. Сверкнула вспышка.
— Надо ещё раз, — сказала Бетти. — Пёс не улыбался.
