Владимир Шустов - Карфагена не будет
— Не дружу я с Никитой, — проговорил Демка. — Из-за одного дела с ним разругался. Но могу под салютом сказать, что не он в теплицу лазил…
Костя вытаращил глаза. Аленка порозовела и облегченно вздохнула. Гоша, словно не веря своим ушам, привстал со скамьи.
— Не знаю, кто лазил, — закончил Демка, — но это не Якишев! — И, круто повернувшись, при общем молчании вышел.
Совет заседал часа полтора, но решения так и не принял. Постановили отложить вопрос до выяснения неизвестной личности, преследующей председателя совета отряда шестого «Б». В заключительном слове Герасим Сергеевич, посоветовавшись с Ильей Васильевичем и членами совета дружины, сказал:
— Чтобы возместить убытки сполна, мы завтра из школьной теплицы пересадим в колхозную тридцать растений огурцов. Это будет справедливо. Если вы, я говорю это пионерам шестого класса «Б», чувствуете, что вам кто-то умышленно мешает, тормозит работу, надо бороться! Нужно вывести этого неизвестного на чистую воду, а не ждать, когда он явится к вам с повинной. Да и вряд ли это случится. Сила на вашей стороне. А сильные отличаются тем, что борются и всегда побеждают.
Совет закончился. Вдоль деревни они шагали вчетвером: Аленка, Никита, Костя и Гоша.
Прощаясь, Костя вновь напомнил слова Герасима Сергеевича.
— Пусть это будет нашим девизом, — предложил он. — Обещаем в любом деле бороться и всегда побеждать!
— Давайте! — В один голос откликнулись ребята.
ВО ИМЯ ДРУЖБЫ
Время летело быстро. Наступила весна. Ручьи запели свои песни. Прилетели скворцы. Стало радостнее, светлее. Снег сошел, и лишь кое-где утрамбованные пешеходами тропки ребристыми линиями тянулись по пустырям, не желая поддаваться солнечным лучам. Началась пахота. День и ночь за деревней на полях рокотали трактора, вздымая широкие пласты жирной лоснящейся земли. Школьники тоже готовились к посевной: они вспахали пришкольный участок, посадили овощи, окопали фруктовые деревья в саду.
И все уже давно забыли бы про странный случай в колхозной теплице, если бы Ленька Колычев не распускал слухов среди учащихся. Как только в коридоре, во дворе школы или на улице он замечал ребят, подходил к ним и начинал вроде бы нейтральный разговор.
— Играете? Ну-ну… Слыхали? Сказывают, ищейку из города затребовали… Она-то найдет…
— Кого?
— Того, который теплицу очистил.
— Сколько времени-то прошло. Не найдет она! Все следы, чай, пропали.
— Никитина тетрадка есть! Понюхает она тетрадку и хвать Якишева за рукав… Ха-ха-ха!
— Якишев не лазил в теплицу!
— Все так думают, а получается другое. — Ленька презрительно щурил глаза и сплевывал сквозь зубы. — Разбираться надо, а не ушами хлопать. Я-то знаю, как было… А Никиту потому выгородили, что активист он, отличник и председатель совета отряда. Хитрый ход это. Попадись кто-нибудь из нас, не поздоровилось бы… Вот будет потеха, когда сыскная собака его сцапает.
Слухи не на шутку встревожили всех. К директору стали приходить делегации. Они прямо-таки осаждали его кабинет. Уж на что второклассники, но и те сочли своей обязанностью послать к Герасиму Сергеевичу парламентария. Все стояли за Никиту.
Костя тоже отправился к директору. В кабинет он вошел без стука. Низко склонив голову, он приблизился к письменному столу. Герасим Сергеевич привстал, облокотился на зеленое сукно столешницы и стал выжидательно рассматривать посетителя.
— Во-первых, здравствуй! Во-вторых, с чем пожаловал? — спросил директор, заранее предугадывая, о ком зайдет речь.
— Герасим Сергеевич! — ожил Костя. — Правду говорят, что из города ищейку вызывают?
— Какую ищейку?
— Собаку, чтобы она вора, который в теплицу лазил, поймала?
— Откуда ты это взял?
— По всей школе слух идет…
— Выдумываете вы разную чепуху, — осуждающе и сердито проговорил директор. — Сами себя взбудораживаете.
— Так, значит, нет!
— Разумеется.
— До свидания! — Костя пулей вылетел из кабинета.
— Враки это! — торжествующе заявил он собравшимся в коридоре пионерам. — Враки!
— Не вызывают?!
— Айда к Якишеву!
Толпа с шумом двинулась к шестому «Б».
Костя хотел войти в класс, но сзади раздался короткий возглас Колычева.
— Клюев!
Прислонившись плечом к стенке и скрестив руки на груди, Ленька стоял у пионерской комнаты. По всей видимости, он скучал.
— Костя, подойди на минуту, поговорить надо.
Ничего не подозревая, Костя подошел к нему и спросил:
— Ну?
— Ближе подойди. Не укушу…
— Кто тебя знает! Может быть, ты та самая ищейка и есть, которую вызывать думают.
Ленька сделал шаг навстречу Косте, ловко зашел со спины и, захватив пальцами его уши, потянул за них вверх.
— Москву видишь? — со смехом спрашивал он. — Может, повыше поднять?
— Отпусти, больно! Отпусти!
Из класса вылетел Никита.
— Оставь! — крикнул он Леньке.
— Ну, ты не больно командуй, — огрызнулся Ленька, выпуская Костю. — Уши — не теплица…
— Никита и не лазил в нее, — хором заявили ребята, окружившие место происшествия.
Раньше Никита и не подозревал даже, что в школе у него так много друзей. От этого дружеского возгласа у него защипало в горле…
— Костя, пошли в класс, — проговорил он. — А ты, Ленька, брось свои шуточки!
Возвратившись в класс, Никита возобновил разговор:
— Значит, в воскресенье повезем на поле к Сухому логу все удобрения, которые собрали. Председатель колхоза сказал, что этот участок нашим будет.
В дверь постучались.
— Можно, — сказал Никита.
Вошли Илья Васильевич и Иван Полевой. Пионеры встали. Костя выскочил из-за парты, намереваясь отрапортовать, но комбайнер махнул рукой:
— Не надо. Встреча у нас, брат, неофициальная. Садись, говорить будем.
В класс заглянул и моментально скрылся Демка.
— На дворе-то, ребята, весна, — начал Илья Васильевич. — А, как известно, это для нас, механизаторов, и вас, школьников, самое горячее время. Мы весенне-полевые работы проводим, вы экзамены сдаете.
— Кружки нам не помешают, — сказал Костя, смекнув, к чему клонит Илья Васильевич.
— В этом я не сомневаюсь. А вот мы с Иваном Терентьевичем просим у вас отпуск до июня. В июне заниматься будем в лагере. Ты мне, староста, говорил, что летом у вас пионерский лагерь свой собственный будет.
Но Костя не ответил на вопрос. Взволнованный событиями, он вскочил и, окинув призывным взглядом весь класс: «Поддержите, ребята!» — затараторил:
— Илья Васильевич, как так получается? Не надо! Мы учились, учились и конец! Перерыв — плохо, забудем все. Да, ребята?
— Плохо, значит, учились.
— Не о том я…
— Не волнуйся, — перебил Илья Васильевич, — в этом году занятия кружков будут с перерывом, а в будущем году безо всяких антрактов. Беседовал я с вашим директором, чтобы включить изучение сельскохозяйственных машин в учебную программу. Он писал в Москву и получил разрешение. С будущего года у вас начнутся специальные занятия. — Илья Васильевич встал.
— Моим трактористам передайте, чтобы не унывали, — попросил Иван Полевой. — Осенью трактор водить вместе будем.
— А комбайн? — выкрикнул Костя.
— Отличники, пожалуй, будут, — Глухих улыбнулся. — Они самостоятельно поведут комбайн. Практиковаться станут.
В дверь снова заглянул Демка. Никита заметил его:
— Заходи, Рябинин, — сказал он, — чего за дверями прячешься?
Механизаторы попрощались и ушли. А ребята долго еще говорили о том, как осенью поведут они самостоятельно трактора и комбайны. Круглая луна заглянула в окно. Настало время расходиться по домам. Никита предупредил, что завтра с утра все должны быть у Сухого лога.
…Костя Клюев стоял на посту. Под ним бурливым весенним потоком неслась тихая в летнюю пору речка Берестянка. Щепки, бревна, кучи мусора плыли по ней. Костя чуть не плакал.
А можно было бы и заплакать. Только что с ним стряслась непоправимая беда. Виноват во всем Ленька Колычев и его закадычные дружки. И еще виноват мост, узкий деревянный мост с почерневшими на солнце перилами и дощатым тротуаром в три доски…
В воскресенье Костя проснулся рано. Сделав зарядку, наскоро умылся, сунул в карман кусок хлеба, густо посыпанный солью, вышел во двор. У забора под небольшим навесом стояла приготовленная с вечера железная двухколесная тележка с большим фанерным коробом, наполненным золой. Отмахиваясь от наседавшего Полкана, Костя принес из амбара консервную банку, сплющенную с одного бока. В банке хранился деготь. Обильно смазав оси, Костя широко растворил ворота и, объезжая лужи, выбрался на дорогу.
Хорошо катить тележку по грунтовой дороге: не подпрыгивает она, не грохочет, плавно идет, ходко. А все потому, что земля влажная, не жесткая. Полкан весело бежал впереди, помахивая хвостом. Он всюду совал свой нос. Обнюхивал столбы, заборы, углы домов. Костя шагал и смотрел вокруг. Под лучами теплого солнца от земли поднимался легкий парок. Высоко в синеве, прямо над головой, пел жаворонок. На придорожных кустарниках уже набухли почки, а из некоторых выставились зеленые нежные язычки листиков. Весна, настоящая весна! Настроение у Кости было преотличное.
