Ольга Заровнятных - Рецепт идеального лета
Лена кивнула, и они вдвоем отправились в сторону футбольного поля. Мне на миг стало обидно, что меня отстранили от какого-то важного и, очевидно, тайного разговора, но затем я пожала плечами: подумаешь, так даже легче. Пусть решают проблемы в одиночку, если им так вздумалось. Дождь постепенно усиливался, так что я даже была в выигрыше – хотя бы не промокну.
Лены не было довольно долго. Наташа уже успокоилась и уснула. Время близилось к обеду, за окнами лил дождь, и я гадала, принесут ли нам обед в корпус или нам придется бежать до столовой под дождем? Нам ведь не давали никаких распоряжений относительно таких случаев. От нечего делать я встала с кровати и пошла к тумбочке Лены, чтобы взять книгу и отвлечься на чтение. Но как раз в тот момент, когда я протянула руку к книге, в корпус вошла Лена.
– Я только почитать хотела, – извиняющимся тоном произнесла я, понимая, что для всех это выглядит так, словно я планировала копаться в вещах Лены во время ее отсутствия.
– Читай, – легко согласилась Лена, вытирая мокрые волосы полотенцем.
Скинув с себя влажную футболку, она тут же натянула сухую, но я успела заметить, насколько постройнело ее тело – теперь оно было, быть может, чуть полнее моего – да и то при условии, что я себе не льстила. Я даже огляделась, чтобы понять, видел ли эту метаморфозу кто-то, кроме меня.
Взяв книгу, я пошла к своей кровати, хотя желание читать испарилось в связи с появлением Лены. Присев на кровать, я уткнулась в книгу, и строчки запрыгали у меня перед глазами, словно проносились мимо на карусели «гигантские шаги». Мне не давало покоя любопытство: где все это время пропадала Лена, о чем они говорили с Денисом, почему она сама мне сразу же обо всем не рассказала? Вот тебе и друзья…
Внезапно раздался громкий стук в дверь корпуса и вслед за ним задорный женский голос:
– Девчонки, принимай обед!
Так как я сидела на ближайшей к двери кровати, я вскочила, отложила книгу и распахнула дверь. В корпус немедленно вкатилась тележка, заставленная тарелками, поверх них была накинута прозрачная клеенка. Тележку одной рукой подталкивала повариха в дождевике, в другой она несла закрытое крышкой ведро.
– Налетай, девочки!
Девчонки соскочили со своих кроватей и гурьбой кинулись разбирать тарелки, однако повариха, увидев их настрой, мигом их охладила:
– В очередь, девочки, в очередь! Подходить по одной. А то вы меня сейчас вместе с тележкой сметете. – Она подавала тарелки, а сама не переставала удивляться: – После работы их в столовую не загонишь, а как без работы остались – тут и разаппетитились!
Наташка проснулась от всего этого гама и теперь сидела, глядя на происходящее сонными глазами. Веки ее после обильных слез припухли, волосы были растрепаны, и была она сама на себя не похожа.
– А ты чего сидишь, кулема? – обратилась повариха к Наташке. – Задавленная, косматая… захворала, что ли?
Наташка мотнула в ответ головой, вяло поднялась и пошла за своей порцией. Приняв ее из рук поварихи, проводившей ее неодобрительным взглядом, она подошла к своей кровати и поставила тарелку на тумбочку, после чего снова села на кровать с безучастным видом.
Когда девочки, сидя на своих кроватях, опустошили тарелки, повариха приняла их по одной обратно на тележку и в пластиковые одноразовые стаканчики, лежавшие вложенными один в другой на нижней полке тележки, разлила нам всем компот из ведра половником, лежащим рядом со стаканчиками.
– Стаканчики в мусорное ведро выбросьте, – дала нам указание повариха, подтолкнув тележку к двери. – И чтоб ни один стаканчик мимо мусорки не лежал! Я потом лично проверю! – пригрозила она и напоследок обратилась к Наташке: – Вставай давай, я тебя к врачу отведу.
– Не надо ее к врачу, – возразила Лена.
– Это почему же? – прищурилась повариха. – Хотите, чтоб она прям тут окочурилась?
– Мы ее причешем, умоем и сами к врачу отведем, – наичестнейшим голосом пообещала Лена.
– А, ну если так, – согласилась повариха и, вытолкав тележку, исчезла вслед за нею за дверью.
Пока повариха выходила, я успела заметить, что дождь поутих. Более того, из-за туч уже выглядывало солнце, поэтому мелкий дождик, словно кнопки вбивающийся в разлившуюся недалеко от двери лужу, смело можно было назвать слепым и ожидать, что он вот-вот прекратится.
Я опять уткнулась в книгу, хотя желания читать на этот раз не было совсем. Искоса я поглядывала на Наташку – та снова лежала, уткнувшись в подушку, так что и не понятно было, снова ли она плачет или опять уснула. Исподлобья кидая взгляд поверх книги на Лену, я пыталась вычислить, что у нее на уме, но проще было разгадать кроссворд, чем план ее дальнейших действий.
Неожиданно Лена встала с кровати и направилась к окну, располагавшемуся между моей и Наташкиной кроватями. Она выглянула в него, затем чему-то загадочно улыбнулась, кинула короткий взгляд на Наташку, лукавый – на меня и радостно провозгласила на весь корпус:
– Дождь кончился!
Девчонки вскочили со своих мест и принялись одеваться, радостно галдя. Можно было подумать, что они неделю из-за дождя в корпусе провели. Я никогда не любила шум, поэтому, нахмурившись, еще больше углубилась в книгу – и в прямом, и в переносном смысле этого слова, то есть закрылась от галдящих девчонок книгой, одновременно с этим заставив себя сосредоточиться на тексте.
Дверь несколько раз нещадно хлопнула, эхом отдавшись в моей голове, я еще больше скуксилась. Когда шум и гам в корпусе наконец-то стихли, я выглянула из-за книги и обнаружила, что корпус абсолютно опустел. В нем остались лишь я, схоронившаяся за книгой, и Наташка, уткнувшаяся в подушку. Даже Лена – и та сбежала куда-то под шумок. Это было более чем странно, обычно она все послеобеденное время проводила в корпусе. Становилось очевидно, что она от меня что-то скрывала.
Я решительно отложила книгу. Вся эта ситуация, эти шпионские игры или любовные заговоры – все это меня более чем не устраивало. Я не собиралась меняться местами со внезапно похорошевшей Леной и становиться из-за этого объектом насмешек и розыгрышей. Обиженно вернув книгу на Ленину тумбочку, я вышла из корпуса с тем, чтобы если не объясниться с ней, то хотя бы понаблюдать со стороны за ее действиями.
На улице было необыкновенно хорошо. Я с наслаждением вдохнула полной грудью. Посвежевший после дождя воздух пах арбузами. Вся зелень – листва деревьев, кустов, редкая в выжженном солнцем пространстве трава – все словно заискрилось ярким изумрудным цветом. Это сияли под солнечными лучами капли дождя на омытых от пыли листьях.
Я направилась в сторону футбольного поля, надеясь все же, что Лена в своем новом амплуа удержится от заговоров и будет, как и в прошлый раз, гонять мяч по полю с мальчишками. Но поле было пустым. Видимо, мальчишки не решились бегать по мокрой траве. Тогда я, не задумываясь, направилась к «гигантским шагам» и – о боже! – что же я увидела…
Лена стояла, прислонившись спиной к столбу карусели. Опершись о столб своей длинной ручищей, над ней нависал Костик. Оба они улыбались и ворковали, глядя друг другу в глаза. Лена кокетливо поправляла волосы, Костик о чем-то непрерывно бубнил. Я в ярости развернулась и пошла в противоположном направлении, решив наблюдать за ними издалека, чтобы избавить себя от подробностей.
Усевшись на пенек, я вперилась взглядом в ненавистную парочку, чтобы они знали, что мне известно про их связь. За дни, проведенные в лагере, мое мировоззрение и отношение к людям успели покачнуться, свалиться с ног, подняться, снова упасть и теперь едва шагали, пошатываясь из стороны в сторону. Я запуталась в том, кто мне приходился другом, а кто врагом. И были ли вообще у меня друзья и враги.
Наконец Лена отошла от столба и направилась по направлению ко мне походкой манекенщицы. И вот в этот момент я ее действительно возненавидела. Костика я возненавидела после того, как он, проводив Лену долгим изучающим взглядом, перевел его на меня и – вот наглец! – помахал мне рукой!
Я вся кипела от негодования, но, понимая, что словесный поединок я Лене наверняка проиграю, вскочила с пенька и кинулась к корпусу. Да и вообще, было бы о чем говорить. Все, что нужно было, я уже увидела. Факты, как говорится, налицо. Я даже предположила, что эта хитроумная парочка изначально всех нас водила за нос и потешалась над нами за нашими спинами.
Однако едва я вошла в корпус, я тут же пулей вылетела из него обратно, сообразив, что, если Лена вознамерится со мной поговорить, в корпусе достать меня будет легче всего. Да плюс к тому же в корпусе обычно слишком много любопытных ушей и глаз, словом – посторонних, которые с наслаждением понаблюдают за моим бесславным падением.
До самого вечера я бродила по территории лагеря. Я была настороже и старалась не попадаться на глаза ни Лене, ни Костику. Хотя, надо признать, что вполне возможно, мои старания были напрасны, потому что, куда бы я ни шла, ни один из них мне не повстречался. Как бы там ни было, к концу дня я была совершенно измотана.
