Сьюзан Кулидж - Что Кейти делала в школе
– Вот истинная доброта! – засмеялась Кловер.
– Теперь, – сказала председательница Общества, – перейдем к развлекательной части собрания. Начнем со стихотворения «Земляничное дерево»[13], сочинение Кловер Карр.
Кловер не хотелось читать первой, но она все же согласилась после долгих увещеваний Розы, которая вследствие этого пожаловала ей имя Quintia Curtia[14]. Смущение охватило Кловер, когда она встала перед собранием с листком в руке, и голос ее заметно дрожал. Но через минуту она овладела собой и читала уверенно.
Земляничное дерево
Ищу весенний ранний цвет —
Он розовато-белый, —
Как будто робкий жду привет
С губ детских, неумелый.
Цветок – румяное дитя
В зелененькой кроватке,
Забрался он туда, шутя?
Со мной играет в прятки?
Откину одеяльца край
И загляну украдкой:
Откроется мне милый рай,
Увижу, как там сладко!
Как будто на небе звезда,
Он на земле на серой;
Его найду я без труда,
Искать лишь нужно с верой!
О, вот он, славный озорник!
Цветок прелестный, нежный!
Головкою к земле приник
С улыбкой безмятежной!
Нашла любимый мой цветок!
Как сладостно свиданье!
Не бойся, не сорву, дружок!
Цвети, очарованье!
Это произведение вызвало настоящую сенсацию: девочки никогда прежде не слышали стихов Кловер и нашли это стихотворение чудесным.
– Ничуть не хуже Таппера! – воскликнула Салли Элсоп. Она сказала это в качестве комплимента, так как увлекалась «Философией в пословицах»[15].
Следующим в программе было стихотворение «Мисс Джейн». Эстер Дирборн с величайшей помпой и достоинством поднялась с места, откашлялась, надела очки и начала:
Мисс Джейн
Чуть я нарушу правил свод,
Не извинит и не поймет,
Мой промах помнить будет год
Мисс Джейн.
Стоит под дверью каждый раз,
Пока течет «молчанья час»,
Всех замораживая нас,
Мисс Джейн.
Велит прийти, велит уйти,
Держать желанья взаперти,
И на моем всегда пути —
Мисс Джейн.
В стене хватает Розу вдруг
И вызывает тем испуг
Трех незадачливых подруг
Мисс Джейн.
При ярком свете и впотьмах
Стоит как будто на часах
Погибель наша, враг и страх —
Мисс Джейн.[16]
– И вот крадется там сейчас,
Не зная, как поймать всех нас,
И… —
подхватила Роза, импровизируя. В этот момент раздался стук в дверь. Это была мисс Джейн.
– Ваши ящики, мисс Карр… ваш стенной шкаф, – сказала она, проходя по комнате, чтобы проверить каждый из ящиков по очереди. Все оказалось в безупречном порядке, и она удалилась, бросив перед этим подозрительный взгляд на смеющихся девочек и заметив, что сидеть на кровати – плохая привычка, это очень портит матрас.
– Ты думаешь, она слышала? – шепнула Мэри Силвер.
– Нет, думаю, не слышала, – ответила Роза. – Но, конечно же, она заподозрила нас в каком-то озорстве – она всегда всех подозревает. Теперь, Мэри, твоя очередь доставить нам интеллектуальное наслаждение. Начинай.
Бедная Мэри отпрянула, краснея и протестуя.
– Ты же знаешь, я не умею, – сказала она. – Я слишком глупая.
– Чепуха! – воскликнула Роза. – Ты самая славная девочка на свете. – И она ободряюще похлопала Мэри по плечу.
– На этот раз мы прощаем Мэри, – вставила Кейти. – Сегодня наше первое собрание, так что я буду снисходительна. Но в будущем каждый член общества должен представлять что-нибудь для каждого собрания. И я собираюсь строго следить за этим.
– Ох, я никогда ничего не сумею сочинить! – воскликнула Мэри.
– Глупости! Замолчи! – рассердилась на нее Роза. – Ты все можешь. И прочитаешь стишок, даже если мне придется сочинить его для тебя!
– К порядку! – призвала председательница, постучав карандашом по столу. – У Розы есть что прочитать нам.
Роза поднялась с величайшей торжественностью.
– Я попросила бы на минуту отложить начало моего выступления, с тем чтобы члены Общества могли достать носовые платки, – сказала она. – Мое стихотворение очень трогательное. Я не стремилась к этому, но так получилось. Мы не всегда можем оставаться веселыми. – Прозвучал вздох, вызвавший у членов ОИЛ дружный смех, и Роза начала:
Шотландское стихотворение
Волынка и ветер поют,
Их пиброх унылый полился.
И птички своих гнезд не вьют,
Они ждут, чтоб дуб их свалился.
Смотри, здесь ведь праздник их был,
Украшен был старый их клахан,
Но коллапс давно уж остыл,
И горько здесь матер рыдахан.
Ах, брошены дурлах и килт.
Ах, бедная бледная матер!
Ах, дети без коллапса силт!
Ах, ветер несет им грозатер![17]
– Что это значит? – закричали девочки, когда Роза свернула свой листок и села.
– Значит? – переспросила она. – Ну уж этого я не знаю. Это шотландское стихотворение – я же вам сказала! Нечто наподобие тех стихов, которые все читают и потом говорят: «Одна из прелестнейших жемчужин, когда-либо написанных Бернсом!»[18] Я решила проверить, не смогу ли и я сочинить что-нибудь подобное. И обнаружила, что любой может: это совсем не трудно.
Все стихи были прочитаны, и Кейти предложила поиграть в «Слово и вопрос». Они с Кловер часто играли в эту игру дома, но для некоторых других она была совсем новой.
Каждой девочке дали листок бумаги и карандаш и попросили написать на самом верху листка какое-нибудь слово, затем загнуть бумагу и передать сидящей слева.
– Ох, я не знаю, что написать, – сказала Мэри Силвер.
– Напиши что-нибудь, – сказала Кловер. Мэри послушно вывела на листке «что-нибудь» и загнула бумагу.
– Что дальше? – спросила Элис Гиббонс, когда каждая из девочек получила от своей соседки загнутый листок.
– Теперь вопрос, – сказала Кейти. – Пишите под сгибом и загните еще раз. Нет, Эми, не на сгибе. Разве ты не понимаешь, что если ты напишешь вопрос там, он окажется на обратной стороне листка, когда мы начнем читать.
Вопросы вызвали больше трудностей, чем слова, и несколько минут девочки сидели, хмурясь и покусывая концы своих карандашей. Наконец все было готово. Листки собрали, и Кейти, сложив их в крышку от своей рабочей корзинки, хорошенько перемешала.
– Теперь, – сказала она, обходя присутствующих с крышкой в руках, – каждая вытаскивает один листок, читает и пишет стишок, в котором есть слово и ответ на вопрос. Стишок может быть всего из двух строк, если хотите. Ну, Роза, бери, ты первая!
– Ой, какая сложная игра! – воскликнули некоторые из девочек, но очень скоро увлеклись и принялись трудиться над своими стихами.
– Я необыкновенно хочу знать, кто написал это кошмарное слово, – сказала Роза с отчаянием в голосе. – Я думаю, Кловер, это ты, негодница!
Кловер заглянула ей через плечо, кивнула и засмеялась.
– Хорошо, тогда… – Она выхватила у Кловер ее листок, а ей вручила свой. – Тогда ты можешь написать это сама. Я не могу! В жизни не слышала такого слова! Ты нарочно его выдумала!
– А вот и нет! Это из Библии, – ответила Кловер, спокойно усаживаясь за новый листок.
Роза же, развернув листок, который отняла у Кловер, опять застонала.
– И этот не лучше! – воскликнула она. – Верни мне тот, Кловер, будь умницей!
– Ну уж нет! – сказала Кловер, загораживая рукой свой листок. – Один раз поменялась – теперь оставь себе тот, что есть.
Роза сделала гримасу, пожевала кончик карандаша и затем принялась быстро писать. Несколько минут никто не произносил ни слова.
– Написала! – сказала наконец Эстер Дирборн, бросая свой листок в крышку от корзинки.
– Я тоже! – воскликнула Кейти.
Один за другим листки были собраны в крышку и перемешаны между собой. Затем Кейти, еще раз окончательно встряхнув крышку, извлекла один из листков и прочла:
– «Слово: Редиска.
Вопрос: Каким бы вы хотели видеть своего священника?
Пусть в воскресенье проповедует усердно,
А в понедельник – пусть немилосердно,
Средину же недели и конец
С прохладцей пусть пасет своих овец.
И старым должен быть он, как мой папа,
Но не сырым и красным, как редиска».
– Ну и рифма! – воскликнула Кловер.
– А что же еще придумать? – сказала Эллен Грей, но тут же умолкла и закусила губу, вспомнив, что никто не должен догадаться, кому принадлежит то или иное стихотворение.
– Ага! Это твое, Эллен? – вмешалась Роза. – Ты ужасно умная! Настоящее украшение нашего ОИЛ! Давай дальше, Кейти.
Кейти развернула второй листок.
– «Слово: Что-нибудь.
Вопрос: Что бы вы предпочли: быть глупее, чем кажетесь, или казаться глупее, чем есть на самом деле?
