Ирина Щеглова - Пляж исполненных желаний
– Знаешь, что бывает за растление несовершеннолетних?
– Прекратите, да прекратите же! – кричала Аня. – Я же просто так спросила, мы переживали…
– Кто это – мы? – удивился Женька, – это ты к себе во множественном числе обращаешься?
Я поняла, что сейчас Анька расплачется, потому что она совсем не понимает шуток, это ее главная проблема. Но об этом кроме меня никто не знал. Иван только посмеивался и поглядывал на Аню.
– Ну что, невеста, поедешь со мной в Китай?
Анька совсем растерялась и произнесла:
– Мне же надо еще школу закончить…
Чем вызвала новый взрыв смеха и всяких шуточек. Наверное, кончилось бы все плохо, но появился Леша и начал убеждать нас идти на поляну к дикарям, потому что Ленка там одна скучает, а сюда ее не пускает отец.
Но на поляну никто не хотел идти. Леша расстроился и начал придираться:
– Че вы тут примерзли, у своего куреня? Ловите момент! Девчонок вокруг – тьма тьмущая! Хотя, не мне вас учить, у вас ведь в каждом заезде по невесте, а то и по две! – он кивнул на меня и подмигнул Женьке.
Тот неожиданно покраснел.
– Маш, ты не обижайся на Женьку, – теперь Леша переключился на меня, – ему дядя не разрешил с вами связываться, потому что уважает мамашу твою и тетку. Так что… – Леша развел руками.
– Леш, ты что плетешь? – перебил его Иван.
– Он нарывается, – угрюмо бросил Женька.
– Ты еще скажи, что это неправда, – высокомерно парировал Леша.
– Неправда! – крикнул Женька.
– А утром тогда что тебе Валера говорил, а? – не отставал Леша.
– Не твое дело! – Женька вскочил, стряхнув с себя девчонку.
Иван тоже встал, перешагнул через скамейку, аккуратно сгреб Лешу за шиворот и увел его, извивающегося, от куреня. Женька шагнул было следом, но Андрей остановил его.
– Не суйся, разберутся.
Женька сел за стол, обхватил голову руками и замер. Девчонка хотела погладить его по голове, но он стряхнул с себя ее руку. Она обиделась, встала и ушла, не сказав ни слова. Андрей и ее подружка, переглянувшись, бросились следом.
Мы с Анькой сидели, как прибитые. Вернулся Иван, он улыбался как ни в чем не бывало.
– Ну, что? Может, пойдем куда-нибудь, или здесь будем сидеть? – спросил он весело.
– Я хочу домой, – пискнула Аня.
Женька поднял голову:
– Маш, можно поговорить с тобой?
Я кивнула:
– Иван, проводи Аню, пожалуйста, – попросила я.
Ну вот, а потом мы остались с Женькой одни. Он сначала мямлил что-то, про какие-то курортные романы, про то, как каждые десять дней приезжают и уезжают классные девчонки, которые приезжают отдохнуть, им хочется легких отношений и все такое…
Он, мол, всегда готов к таким отношениям, когда нет никаких претензий друг к другу…
– Жень, я никак не пойму, за что ты извиняешься? – спросила я.
– Ну, Лешка, он же правду сказал, дядька нас действительно предупредил, чтоб мы с вами поосторожнее себя вели. Мол, девочки хорошие… Я же понимаю! – громко сказал он, ты классная, лучше всех, с тобой нельзя так – на десять дней. Ты дистанцию держишь, не то что…
– Жень, я тебе еще на реке тогда говорила, что не обижаюсь на тебя, не за что обижаться, – еще раз сказала я.
Женька улыбнулся, но улыбка у него вышла грустная.
– Я почти влюбился в тебя, – признался он.
– Почти не бывает…
– Бывает, как видишь.
Потом он проводил меня и у самого крыльца, наклонившись, поцеловал в щеку.
Я вошла в темную комнату, Анька уже спала. Значит, Иван, проводив ее, сразу ушел. Я думала, что не смогу уснуть, но провалилась в сон мгновенно, едва коснувшись головой подушки.
А теперь – шесть утра, я лежу на спине, рассматриваю потолок и не знаю, что делать. Завтрак в десять. У меня еще уйма времени. В конце концов, можно подремать где-нибудь на берегу. Я встала, натянула купальник, взяла полотенце и отправилась к морю.
На пляже спали, завернувшись в спальники измученные трансы, я решила отойти подальше, туда, где никого не было. Добрела до драконьей пасти, но и здесь лежала чья-то одежда. Хотела, было, пройти мимо, но с моря донесся до меня чей-то крик, я всмотрелась – одинокий пловец махал мне рукой, и я расслышала свое имя.
Иван! Ну, конечно, это он устроил заплыв с утра пораньше. Море улеглось, только чуть рябило, весь берег был усеян выброшенными штормом водорослями, они резко пахли йодом и пружинили под ногами. Теперь я узнала одежду Ивана, – конечно, это же его черная футболка с иероглифом и широкие полотняные брюки, в таких никто больше не ходит. И шляпа его остроконечная, из какой-то там особенной соломки, а в шляпе… Я протянула руку и достала из шляпы тяжелый серебряный диск на толстой цепочке. Мне давно хотелось рассмотреть, что на нем изображено. Но рисунок был очень сложным и потому непонятным. И все равно – красиво! Медальон вернулся на место.
Я опустилась на камень, уже прогретый солнцем, смотрела, как мелькает в море голова Ивана, и ни о чем не думала.
– Доброе утро! – крикнул он, подплыв поближе.
– Привет!
Он стоял по пояс в воде и смотрел на меня из-под ладони.
– Маш, ты не могла бы отвернуться?
И тут я поняла, что он купается без ничего, ему надо выйти, а я сижу. Тогда я поспешно отвернулась. Присушивалась к звукам: вот, шлепки его босых ног, шуршание одежды…
– Можно.
Повернулась, увидела его смеющиеся глаза и тоже засмеялась.
– Маш, ты такая красивая! – неожиданно сказал Иван. – Красивая и гордая девушка, оставайся такой всегда.
– Я? А как же Аня? – Вечно я что-нибудь не то говорю!
– Аня? Аня тоже красивая, – сказал Иван, – весь мир прекрасен, – громко запел он, высоко подняв руки, а потом, не дав мне опомниться, подхватил меня с камня, поднял, закружил, так что скалы и море слились в сплошной сине-серый узор, состоящий из размытых линий.
Когда я почувствовала, что стою на твердой поверхности, меня словно заштормило, и я ухватилась за руку Ивана, чтоб не упасть.
– Надо тренировать вестибулярный аппарат, – смеясь, сказал он.
– Постараюсь…
– Ты в море-то пойдешь? – спросил Иван.
– Да, я хотела искупаться.
– Ну, давай, я подожду, – он уселся на мой камень.
Ах, какая восхитительная вода! Когда я, проплыв немного, нырнула, море обняло меня всю, смыло вялость, оставшуюся после бессонной ночи, мягко толкнуло наверх, к солнцу и воздуху.
– Ты доброе, – шепнула я и поцеловала соленую воду.
– Купальник интересный, – сказал Иван, когда я выбралась на сушу, и он принялся вытирать меня полотенцем. – Только колючий.
– Ольга сделала, – призналась я, – это ракушки.
– Здорово.
– Иван, почему ты назвал меня гордой?
– Разве это плохо?
– Нет, наверное, не знаю… Но, почему?
– Я ждал тебя вчера, – признался Иван.
– Подслушивал?! – ахнула я.
– Нет, не волнуйся, я ничего не слышал. Но я понял, что ты все правильно сделала. Только я вот что тебе хочу добавить, чтоб уж совсем расставить все точки над и: Валера действительно говорил с Женькой, но он просил его присматривать за вами, чтобы кто-нибудь не обидел, – сказал Иван.
– А ты? – я прищурилась, вглядываясь в его лицо.
– А я присматриваю за всеми вами.
– Поэтому мама не ругает меня за ночные прогулки? Она знает?
– В общем, да.
– Заговор! – я расстроилась. Так хорошо началось утро, и так плохо заканчивается.
– Ну-ну, не злись, – Иван взял мое лицо в ладони, приподнял, склонился и коснулся губами кончика носа. Я невольно прикрыла глаза, ожидая поцелуя. Но он уже отступил от меня, отстранился.
– Пойдем к сторожу на причал оладушки есть? – предложил Иван.
Я опустила голову и тихо ответила:
– Пойдем…
Он нахлобучил на меня свою шляпу и сказал, что я вылитая китаянка. Тогда я растянула глаза к вискам и отвесила шутливый поклон.
По пляжу нам навстречу шел Леша с окольцованной девушкой, они держались за руки и оживленно болтали. Поравнявшись с нами, Леша гордо заявил:
– Сейчас купался без плавок, это очень эстетично!
Я фыркнула, подавившись смехом.
– Крутая у тебя шляпа, – сказал Леша, – а мне растаманы шапку подарили.
На голове у него красовалась круглая вышитая шапочка. Мы сказали, что очень рады за него.
На причале нас встретил сердитый сторож, он чинил сеть и ругался на несмолкающую «долбежку». Узнав, что мы хотим оладьей, дед бросил свое занятие, быстренько замесил тесто, поставил сковородку на плиту, и очень скоро мы, обжигаясь, ели чудесные золотистые оладушки, сдобренные медом и сгущенкой. Сторож напоил нас чаем и звал еще приходить «на рыбку».
Чувствовала ли я себя предательницей по отношению к Ане? Не знаю. Скорее всего, я просто на время забыла о ее существовании. И вспомнила, только когда увидела в столовке, куда мы с Иваном заявились сытые после оладушков и мокрые после купания. Народ ел вяло. У всех были заспанные и злые лица.
– Когда же это кончится! – раздавалось время от времени из-за столов.
