Софья Могилевская - Марка страны Гонделупы
Седьмая, оливковая марка – с поездом. Поезд мчится на всех парах. За тендером – почтовый вагон. А там, где нет железных дорог, письма развозят почтовые автомобили.
Восьмая марка – светло-серого цвета. Таким бывает освещение в ранние зимние сумерки. По дороге, мимо ёлок, утонувших в сугробах, мчится почтовый автомобиль с прицепом.
Серия подходит к концу. Осталось ещё две марки. На одной – океанский пароход, многоэтажный и многопалубный, густо-малинового оттенка.
Последняя – серо-голубая. На ней – самолёт. Синекрылый воздушный почтальон, для которого одинаково доступны самые отдалённые уголки земли…
– Ну, – говорит Вова, – теперь ты Лёвке нос утрешь… ещё как! У него таких и в помине нет.
– А Тува? – вспоминает Петя, стараясь представить себе Лёвину коллекцию. – Тува-то у него какая!
– Ну вот ещё! – Мама слегка пожимает плечами. – Тувинские марки хоть завтра можно купить в магазине. А таких я что-то ни разу не встречала. – И она ещё пристальнее разглядывает марки.
– Теперь Лёвкины марки перед твоими – пф-фу! – повторяет Вова и пренебрежительно дует в растопыренную ладонь.
Кирилка тихонько хихикнул и тоже сказал: «Пфу-фу!» – и тоже подул на свои жёлтенькие веснушчатые пальцы.
Оба были счастливы за Петю. В этот вечер они почти простили ему и марки и даже Лёву.
– А давай тоже собирать марки, – сказал Вова, обращаясь к Кирилке, но глядя на Петю.
– С ним или одни? – спросил Кирилка, кивая на Петю.
Возможно, Петя и не слыхал этих слов. А может, он нарочно пропустил их мимо ушей. Но только он ничего не ответил мальчикам.
Потом марки отмачивались в тёплой воде. Вот, оказывается, зачем папа звонил насчёт чайника. А мыть голову он вовсе не собирался. И бриться тоже.
Воду налили в глубокую тарелку и туда положили кусок конверта с наклеенными марками. И что же получилось? Конвертная бумага набухла и опустилась на дно тарелки, словно губка, пропитанная водой. Зато все марки плавали на поверхности, похожие на пёстрые цветочные лепестки.
– Чего не знала, того не знала! – сказала мама. Вздохнув, прибавила: – А мы с Петей столько марок загубили! Отдирали просто так.
– Меня Пётр Саввич научил, – признался папа. – И я об этом понятия не имел. «Налейте, сказал, в тарелку тёплой воды, положите конверт с марками и получите все экземпляры в безукоризненном виде».
Так оно и было. Очень осторожно двумя пальцами, мама выловила марки из воды. Все они были целёхонькие. Ни один зубец не оторвался. Потом, снова по совету того же Петра Саввича, марки разложили на чистой промокашке, сверху прикрыли другой чистой промокашкой, и всё это, в свою очередь, вложили в толстую книгу, на которую вместо пресса уселся Вовка.
Что и говорить, славный выдался у них вечерок!
А если ко всему прибавить рябиновую пастилу и пряники, которые оказались у мамы в буфете и были съедены все, без остатка, за чаем, то нужно прямо сказать, вечер удался на славу!
На следующий день новые Петины марки смотрел сам Лёва Михайлов. Он специально пришёл для этого к Пете после уроков.
Он рассматривал их долго, пристально, при этом ноздри его чуточку шевелились. Он не сказал своих обычных «ерунда» или «чепуха». Нет, ничего такого он не сказал. Наоборот, слегка подняв левую бровь, спросил:
– Меняться будешь?
Петя энергично замотал головой: ни за что!
Но тут же спросил:
– А какие дашь?
– Пять тувинских…
– Нет, – Петя снова замотал головой, – у меня десять, а ты пять… Не хочу.
– Дам десять. В придачу две французские…
– Нет! Туву хоть завтра можно купить в магазине. А такие нигде не купишь.
– Не хочешь, значит? – медленно выговаривая каждое слово, спросил Лёва, и Петя вдруг ужасно оробел.
– Мне не хочется меняться, – проговорил он, слегка отстраняясь от Лёвы.
– Значит, не хочешь? – ещё раз повторил Лёва, причём голос у него стал точь-в-точь как у пирата Билли Бонса из фильма «Остров сокровищ».
От страха Петя судорожно проглотил слюну и посмотрел на дверь той комнаты, в которой наверняка была мама.
Какое счастье, что он дома, а не где-нибудь среди океана или на верхней площадке школьной лестницы!
Итак, на этот раз мена не состоялась.
Глава тринадцатая
Великая тайна
«Теперь Лёва не будет со мной дружить и марками не захочет меняться», – вздохнув, подумал Петя, когда на следующий день в школе увидел Лёву. Он издали посматривал на него, не решаясь подойти.
Однако опасения оказались напрасными.
– Николаев, – дружелюбно сказал Лёва, подходя к Пете на одной из переменок, – хочешь, я подарю тебе лампочку для карманного фонаря?
Конечно, Петя хотел. Но он прямо опешил: с чего это вдруг Лёва решил сделать ему такой неожиданный подарок?
– Только у меня нет карманного фонарика, – сказал он с сожалением.
– Ничего, пригодится… На, возьми! – И Лёва протянул Пете крошечную лампочку, вроде круглой пуговицы.
– Большое спасибо! – с благодарностью воскликнул Петя, пряча лампочку в карман. – А я думал, ты на меня обиделся, – тут же выпалил он, слегка краснея.
У Лёвы вопросительно поднялась правая бровь: за что?
– А помнишь, вчера… – Петя хитро подмигнул.
Но Лёва по-прежнему казался изумлённым. Вслед за правой у него подскочила и левая бровь.
– Я? На тебя? Обиделся? – проговорил он, каждым словом выражая всё растущее удивление. – Да за что же?
– А серию-то я не хотел менять, помнишь? Шведскую!
– А-а-а… ты о марках… Я про них давно забыл. Да и за что же обижаться? Не хотел так не хотел. Это твое дело. Силком меняться не заставишь.
Тут же в знак дружбы и чтобы Петя худого не думал, Лёва подарил ему хорошенькую болгарскую марку.
И в дальнейшем Лёва был очень внимателен, продолжая выказывать Пете знаки своего покровительства. Петя буквально таял от гордости. Кирилка и Вовка теперь уже были забыты полностью. Смешно думать о дружбе с какими-то первоклашками, когда Лёва Михайлов, ученик пятого класса «Б», как равный с равным, целую перемену расхаживал с ним по коридору, а потом ещё предложил после занятий вместе идти домой.
– Николаев, – сказал Лёва, когда они вышли из школы. Он поглядел на Петю, который шёл рядом и изо всех сил старался свои короткие шажки приноровить к его размашистым. – Хочешь, я буду готовить с тобой уроки?
Ах, как жалел Петя, что не может сказать: «Хочу!» Он прямо с душевной болью сообщил, что уроки они готовят втроём – Кирилка, Вовка и он, Петя.
– Обидно, – проговорил Лёва, но в голосе его слышалось откровенное облегчение. – Очень обидно! В три дня ты стал бы у меня круглым отличником. У тебя были бы одни пятёрки!
И снова Пете с сожалением пришлось сообщить, что он давным-давно круглый отличник. Кирилка и тот время от времени теперь получает четвёрки, а по арифметике у него даже пятёрка, хотя ему ужасно мешают кляксы. Что касается Вовы Чернопятко, то он тоже перейдёт во второй класс если не совсем круглым, то полукруглым отличником, особенно если станет хорошенько обо всём думать, не делать «тяп-ляп» и если…
– Ладно! – оборвал его Лёва. – Тогда айда завтра на каток. Хочешь вместе?
Наконец-то Петя мог сказать:
– Хочу.
– Ты фигурять умеешь?
– Не-ет, – сказал Петя.
– Гм… А какие у тебя коньки?
– «Динамы»! – гордо ответил Петя. – Прямо к ботинкам приклепаны… Мне папа к ёлке подарил.
– Эх! Разве на таких катаются! – с презрением проговорил Лёва. – Вели матери хоккейные купить. Я своей так и сказал: «Купишь хоккейные, буду учиться на одни пятёрки!» Живо как миленькая помчалась в спортивный магазин и купила. Вот как дела делаются!
Петя молча и с удивлением посмотрел на Лёву. Потом твёрдо сказал:
– Нет, со своей мамой я так разговаривать никогда не буду.
– Ну и дуралей! До десятого класса будешь на своих «снегурочках» гонять.
– У меня «динамы», – обиделся Петя. – Это разница.
– А по-моему, никакой, – отрезал Лёва. – Ну ладно – значит, завтра в шесть на катке? Пока.
– До свидания! – сказал Петя и помахал Лёве на прощание рукой.
Но не успел он отойти и нескольких шагов, как Лёва его окликнул:
– Николаев, поди-ка сюда!
Петя повиновался.
– Николаев! – Лёва теперь говорил не только значительным, но и торжественным голосом. – Ты умеешь держать язык за зубами?
– Не знаю… – Петя растерянно заморгал. – Не знаю…
– Говори честно: умеешь или не умеешь? – Глаза у Лёвы засверкали, и Петя понял: сейчас произойдет что-то совершенно необычайное.
– Я попробую, – пролепетал Петя.
– Поклянись, что никому, ни одному живому человеку в мире не расскажешь о той великой тайне, которую я тебе открою.
У Пети захватило дыхание. Он поспешно сказал:
– Честное благородное…
– Нет, тут нужна настоящая клятва. Повторяй за мной… – И Лёва начал говорить медленным зловещим голосом: – Пусть меня убьёт гром…
– Лёва, – Петя с робостью попытался поправить Лёву, – мама говорила: гром никогда не убивает, а только молния…
