Наследный принц Андрюша - Машков Владимир Георгиевич

Я не знаю, почему мы оба насторожились, услышав, что к Андрюше пришел приятель. Ведь у него бывали одноклассники… Вот именно, одноклассники, а приятель пожаловал в первый раз. И когда он, собственно, успел разжиться приятелем, если не прошло и месяца, как мы переехали в город?

Наконец я понял, что у меня вызвало тревогу,— очень симпатичный молодой человек, как его представила Настя. Значит, он не одноклассник, наверняка старше Андрюши и вполне может быть человеком оттуда.

Я почувствовал, что на правильном пути и мои догадки разделяет Матвей. Во всяком случае, сняв плащ, он покрутил в руке палку, словно взвешивая, годится ли она для серьезного дела, и убедившись, что годится, кивнул мне, будто скомандовал:

— Пошли!

И зашагал первым к полуприкрытой двери, из-за которой доносились тихие, спокойные голоса, свидетельствующие, что беседа ведется в дружеской обстановке.

При нашем появлении Андрюша и его приятель встали. Андрюша бросился обнимать Матвея. Тот сопел от удовольствия, но палку свою отставлял в сторону, словно боялся, что внук ее отберет.

А я тем временем приглядывался к приятелю Андрюши. Я, как его увидел, сразу понял, что это и есть доказательство, которое требовал Матвей. Андрюша точно подслушал наш разговор. Или по телепатическим каналам получил сообщение о том, что Матвей потребовал доказательство, и Андрюша тут же его представил.

Доказательство оказалось и вправду (Настя не ошиблась) симпатичным молодым человеком. Аккуратно причесанный, даже прилизанный, он был старше Андрюши, учился, наверное, в классе девятом или десятом, одет, как и наш внук, в джинсовую куртку и брюки. Что у них, форма такая? Матово-бледное его лицо, как писали романисты прошлого, хранило следы пороков. А можно было сказать проще — человек редко бывает на свежем воздухе, поздно ложится спать, оттого кожа бледная, с нездоровым желтым оттенком… Правда, я не видел его глаз — они были прикрыты дымчатыми очками. Улыбался приятель дружески, располагающе, когда Андрюша представил нас ему:

— Полюбуйся, Гоша, перед тобой, я не преувеличиваю, исторические, легендарные личности… Богатыри, не мы… Старая гвардия, спасители отечества…

Умеет, собака, заливать, ничего не скажешь. Никогда не думал, что лесть так приятна. Причем, лесть откровенная, грубая. У меня защипало в глазах.

Ага, значит, у доказательства имеется имя. И вполне нашенское — Гоша. Выходит, никакой он не мафиози? И улыбается радушно. Нет, определенно он славный человек и ничего страшного нашему внуку не сделает.

Я улыбнулся ему в ответ и повернулся к Матвею. Но старый друг не разделял моего оптимизма. Освободившись из объятий горячо любимого внука, Матвей ткнул палкой в сторону Гоши. Мне показалось, что он с удовольствием проткнул бы насквозь нежеланного гостя, но тот предусмотрительно держался на почтительном расстоянии.

Кстати, какие они предусмотрительные, эти нынешние ребята! Мы в свое время рубили сплеча и, снявши голову, не плакали по волосам. А у них все наперед рассчитано, предусмотрено. Может, научились на наших ошибках?..

Но я отвлекся. Не сумев проткнуть Гошу палкой, Матвей бесцеремонно спросил:

— А это кто такой?

— Это Гоша, мой приятель,— Андрюша, поддерживая под ручки Матвея, бережно усадил его в кресло.— Давайте сядем и мирно все обсудим. Дедушка, ты что стоишь?

Последнее замечание относилось ко мне, и я покорно устроился в кресле. Лишь один Гоша отказался сесть, придумав для этого благовидный предлог.

— Я книги посмотрю.

И, не снимая темных очков, принялся шарить глазами по корешкам книг. Видно, он все-таки побаивался Матвея и решил держаться от него на расстоянии. А тот был доволен, что нагнал страху на мафиози, и спросил у Андрюши:

— Так что у тебя случилось? А то твой дед впал в панику и пытался меня напугать, но не на того напал — я не из пугливых.

— Когда я паниковал? — воздел я руки вверх.— Просто положение очень серьезное и требует к себе серьезного отношения…

Андрюша был готов к тому, что его будет расспрашивать Матвей. И внук коротко и все-таки не очень ясно поведал деду о том же, что и мне. Рассказ Андрюши Матвей выслушал спокойно и снова ткнул палкой в сторону Гоши:

— Этот из их компании?

Андрюша покачал головой. Гоша на всякий случай сделал шаг к балкону, из чего я заключил, что бдительности он не терял. Не терял он из виду и Матвея, а не разглядывал, как я наивно предполагал, мои книжки.

— Я посредник,— быстро ответил он на вопрос Матвея,— по-вашему — связной.

— Значит, выкуп получишь ты и ты же его передашь? — задал следующий вопрос Матвей.

— Да,— ответил Гоша.

— Кому?

Матвей попытался подловить Гошу, но тот оказался стреляным воробьем, которого, как известно, на мякине не проведешь, и потому лишь дипломатично развел руками.

— Итак, через две недели деньги вынь да положь? — не отставал Матвей.

Гоша молча кивнул.

— А если не успеем? — задал я робкий вопрос.— Не соберем деньги…

— Последствия могут быть непредсказуемыми,— загадочно усмехнулся Гоша.

У меня от этой зловещей улыбки мороз по коже пробежал. А слова Гоши вывели из себя и Матвея. Он вскочил, взмахнул палкой и крикнул:

— Очки сними, когда со старшими разговариваешь, сопляк!

И сделал попытку ринуться на доморощенного мафиози. Но Андрюша был начеку и повис на Матвее спереди, я схватил его сзади за руки. В общем, едва утихомирили и усадили в кресло.

К тому же Гоша проявил благоразумие и снял очки. Но лучше бы он этого не делал.

Еще недавно я давал ему лет шестнадцать-семнадцать, но сейчас, без очков, он выглядел на все двадцать пять, а может, и тридцать. Настолько старыми были его глаза, которые, по-видимому, боялись света и щурились. Это были глаза человека, который все в этом мире видел и его уже ничем не удивишь.

Вот тут мне по-настоящему стало страшно. Я понял, что этот Гоша не пощадит нашего внука — настолько беспощадными были его глаза.

А Матвей, как ни странно, был доволен, что узрел глаза Гоши.

— Давно бы так! — с удовлетворением произнес он, усаживаясь поудобнее в кресле, и переспросил: — Значит, через две недели встречаемся здесь, на этом месте?

Гоша бросил быстрый взгляд на Андрюшу и кивнул.

Матвей неожиданно застонал.

— Что, нога? — обеспокоенно спросил я.

— Она, проклятая,— от боли Матвей даже заскрипел зубами, с трудом, но все-таки поднялся.— Я поехал. Мне надо полежать, из дома носа не высовывать. Я правильно говорю, доктор?

— Совершенно верно,— подтвердил я.— И к тому же — ногу необходимо держать в тепле.

— Вот-вот, в тепле, а на улице дождь, холод,— воскликнул Матвей и добавил, заметив, что я поднимаюсь: — Меня не надо провожать, я сам доберусь. До встречи!

Последние слова Матвея прозвучали и как обещание, и как угроза.

Когда я остался наедине с ребятами, то не знал, что делать и о чем говорить. Я старался не глядеть на Гошу — по моим глазам он сразу догадается, что я его терпеть не могу.

Неловкую паузу разрядил Андрюша.

— И мы пойдем,— поднялся он.

— Да, нам пора,— заторопился Гоша.

Он нацепил темные очки и снова превратился в симпатичного молодого человека с несколько бледным лицом. Когда ребята ушли, я этому очень обрадовался. Мне надо было привести мысли в порядок. А это занятие не для посторонних глаз.

Но побыть одному мне не удалось — вошла Настя с подносом, на котором стояли чашки.

— А где все? — обвела она недоуменным взглядом комнату.

— Ушли,— развел я руками.

— А как же чай?

— Будем пить,— успокоил я ее.

И вскоре мы пили чай, и Настя говорила без умолку. Как и все глухие люди, она не требовала, чтобы ее слушали, она была уверена, что ее слышат.

— Я рада, что у Андрюши появился товарищ. В Андрюшином возрасте нельзя без товарища. Правда, он несколько старше, ну да это лучше — будет и советчиком, и защитником, если понадобится. Андрюша такой одинокий, неприкаянный… Анюта — не в счет, она девочка… Хотя, если б не было Анюты, ему было бы совсем плохо…