Анна Антонова - Бабочки зимнего утра
— Кадашевская слобода, — говорил по дороге Алексей. — Появилась в шестнадцатом веке. Позднее здесь ткали полотно для российского флота. На средства жителей слободы была построена церковь Воскресения в Кадашах.
— А туда вообще можно? — засомневалась я.
Вид у строения был совершенно заброшенный, во дворе стояла строительная техника.
— Сейчас узнаем, — бодро заявил он, и мы вошли в гостеприимно раскрытые ворота.
— Вообще-то вокруг нее сейчас настоящие бои идут, — сказал Алексей. — Тут все вокруг хотят снести и офисами застроить, а церковь будет среди них торчать как пень.
Я посмеялась над оригинальным сравнением, но тут же возмутилась:
— Такое замечательное место разрушить?
— Мало ли, что уже было разрушено, — философски заметил Алексей. — Ты знаешь, например, почему Колизей в Риме весь обгрызенный?
— От времени разрушился, — пожала плечами я.
— А вот и нет, его разобрали в Средние века — считали, что строение языческих времен не имеет ценности. Часть каменюк, между прочим, пошла на строительство собора Святого Петра!
— Сколько ты всего знаешь! — искренне восхитилась я.
— Да ладно, — смутился Алексей. — Пойдем лучше внутрь, пока там хоть что-то цело.
Двор был завален снегом, лишь узенькая тропинка вела ко входу в церковь. Мы гуськом прошли по ней и стали подниматься по полуразрушенным осыпающимся ступенькам.
— Осторожно, — предупредил Алексей и подал мне руку.
Хорошо, что он был в перчатках, а я в варежках — это смягчило силу вдруг проскочившего тока. Но тепло его ладони я почувствовала даже сквозь двойной слой одежды и поторопилась отпустить руку, едва мы поднялись на крыльцо. Я была против платков, но минимум приличий при посещении храма все же следовало соблюдать.
Внутри помещение оказалось мало похоже на церковь: голые оштукатуренные стены, лестница без перил, ведущая на второй этаж… Она и привела нас в небольшую комнату, где, по всей видимости, иногда проводились службы. Там сидели две тетеньки в платочках, с которыми мы вежливо поздоровались, сделали для приличия кружок по периметру и так же оперативно удалились. Находиться там было почему-то неловко.
— Уф, — выдохнула я, когда мы вышли на крыльцо. — Я думала, там вообще никого нет.
— И все стоит нараспашку, да? — поддразнил меня Алексей.
— А что тут брать-то?
Я лукавила. Несмотря на заброшенный полуразрушенный вид, было в этом месте свое очарование — старины, не тронутой цивилизацией и реставрацией, неведомым образом сохранившийся дух прошлого. Впечатление усиливалось оттого, что слишком силен был контраст между этим уединенным местом и соседним исхоженным вдоль и поперек Лаврушинским переулком.
— Да, — только и смогла выговорить я на обратном пути. — Кто бы мог подумать, что такое чудо сохранилось. В центре, рядом с попсовой туристической тропой!
Алексей довольно улыбался — мое искреннее восхищение явно грело ему душу.
Тем временем мы вышли на длинную извилистую улицу. Время как будто остановилось, и мы перенеслись на век или два назад. Сейчас, в праздники, когда не было видно припаркованных машин и спешащих на обед офисных работников, это ощущение становилось особенно сильным. Снег здесь не посыпали какой-то дрянью, от которой он превращается в грязные лужи, и он скрывал многие приметы современности. Подумать только — стоит свернуть с привычного маршрута, просто поднять глаза, и оказываешься в прошлом!
— Большая Ордынка — единственная улица столицы, сохранившая все свои пять храмов, — словно прочитав мои мысли, рассказывал Алексей. — Несмотря на то что она находится в самом центре, на ней можно в полной мере ощутить очарование и почувствовать атмосферу старой Москвы. Улица появилась в XV веке и получила свое название потому, что здесь начиналась дорога от Кремля в сторону Золотой Орды…
Я с любопытством вглядывалась в ряд старинных особнячков, мелькающих среди них куполов и жмурилась от счастья. Никогда еще это чувство не казалось таким полным именно в настоящий момент: обычно ведь, лишь вспоминая какие-то приятные события, осознаешь — вот тогда-то я была счастлива! Так я чувствовала себя только во время первых встреч с Артемом. Куда же все это подевалось потом?
Глава 10. Бал со своим самоваром
Восемь месяцев назад
На бал я собиралась… как на бал. Перерыла весь гардероб и наконец приняла простое решение — выбрала то, в чем была, когда мы познакомились: голубая блузка с рукавами-фонариками и черная мини-юбка. Во мне жила наивная надежда, что это пробудит в Артеме ностальгические воспоминания.
Чтобы не полностью копировать внешний вид, я накрасила ногти голубым лаком — несмотря на экзотичный цвет, смотрелся он очень красиво, притом идеально подходил под цвет блузки. Такую яркую деталь просто невозможно не заметить!
Артем заметил. Когда мы шли к нашей школе, он взял меня за руку, полюбовался нейл-дизайном, но почему-то никак его не прокомментировал, что всколыхнуло во мне прежние сомнения. Обязательно поговорю с ним сегодня о наших отношениях, вдруг ставших такими сложными!
В нашей студии балы протекали несколько по-другому — социальной музыки было меньше, больше собственно бальной. Каждую мелодию торжественно объявлял ведущий Влад, он же руководитель студии — вероятно, чтобы никто не перепутал и не сплясал вместо вальса фокстрот! Замечательного танца «Вереница» не практиковалось, зато было много всякой дополнительной развлекухи — показательные выступления лучших танцоров студии, конкурсы и лотерея, для участия в которой нам при входе выдали билетик с номером.
Когда мы переоделись — к счастью, раздевалки у нас были вполне традиционными, раздельными — и присели на диванчик в фойе, я вдруг увидела направляющуюся прямо к нам знакомую фигуру. Это был Кирилл, один из немногих парней в нашей студии. У него имелась постоянная партнерша, и мы за все время занятий едва перекинулись с ним парой слов. Тем более странным казалось то, что, завидев меня, он просиял широкой улыбкой:
— Привет!
Неужели так проникся, увидев меня с парнем?
— Привет! — я изобразила не менее радостный вид.
Пусть Темочка поревнует.
— Как дела? — продолжил он светский разговор. — Тоже на бал собралась?
— Ага, — подтвердила я очевидный факт.
Артема Кирилл демонстративно не замечал, но я буквально локтем почувствовала, как он напрягся. То-то же!
— Не началось еще? — продолжал беседу Кир.
Я не успела ответить — из зала как по заказу донеслись задорные звуки финской польки. Артем, до сих пор молча, но очень внимательно слушавший нашу беседу, вдруг вскочил и дернул меня за руку:
— Полька! Пойдем!
Я послушно последовала за Артемом, на прощание послав Кириллу извиняющийся взгляд через его плечо и коварно усмехаясь про себя. Подействовало!
Польку, похоже, поставили в качестве разминки. За ней последовал венский вальс — у нас он был приветственным, а не прощальным. А потом началась лотерея — видимо, чтобы сразу заинтересовать публику.
— Триста двадцать шесть, — громко объявил Владик, вытащив шарик с номером из мешка.
Я не сразу сообразила, что он назвал мой номер! Я судорожно зашарила по карманам, которых у меня не было, а Владик тем временем повторил цифру и спросил:
— Нет такого номера?
— Есть! — срывающимся голосом крикнула я и унеслась в раздевалку: вспомнила, что сунула билет в пакет, даже не надеясь на выигрыш.
Мне никогда не везло ни в каких лотереях, и я сочла это добрым знаком — значит, у нас с Артемом все будет хорошо! Везет в игре, повезет и в любви…
Я вернулась в зал, сжимая в руке помятый билетик, и подбежала к ведущему.
— Представьтесь, пожалуйста, — попросил он и сунул мне микрофон.
Я дрожащим голосом назвалась и немедленно получила в подарок диск с танцевальной музыкой. Отнеся его в раздевалку, я вернулась к Артему, но не успела ничего сказать — ведущий громко объявил в микрофон:
— А теперь разучим новую вариацию — фигурный вальс со сменой партнера.
— Ничего себе — разучим! — возмутился Артем. — У вас даже на балах что-то учить надо?
Я потянула его за руку:
— Не ворчи! — И мы влились в общий круг.
Вариация оказалась несложной и практически не отличалась от обычного вальса, только после каждой фигуры надо было меняться партнерами. В этом, собственно, и состояла главная сложность — хоть нам все вполне доступно показали, народ тупил и путался, так что танец больше заключался в бессмысленной суете и попытках развернуть партнера в нужную сторону.
— До чего же парни тормозные, — пожаловалась я, когда танец закончился и мы с Артемом подошли друг к другу, — ни один поворот правильно не сделал!
— Девчонки не лучше, — парировал он. — Тоже все время путались.
