Жаклин Уилсон - Новый старт
— А мама будет приходить к тебе в гости?
— Конечно! Я повезу ее в отпуск и буду смотреть, чтобы ей было хорошо.
— А папа?
— Папа тоже будет ко мне приезжать, — сказала я. — Он сделает фантастическую карьеру в Голливуде, прославится, разбогатеет, у него будет собственный домик на берегу океана. Мы поедем к нему, будем купаться и загорать, и нам будет хорошо-хорошо!
— Хорошо-хорошо… — пробормотала Вита и вдруг затихла — она уже спала.
Я еще долго лежала без сна и пыталась рассказывать себе сказки. У меня получалось придумывать достаточно убедительные сказки, чтобы утешить Виту, но гораздо труднее оказалось запудрить мозги самой себе. Я тихонечко забрала у Виты Балерину и заставила ее погладить меня по голове пушистыми лапками.
— Гляди веселей, подружка Эм! — сказала Балерина. — Не вздумай плакать. Выше нос, улыбайся, вот умница! А теперь закрой глазки, устраивайся поуютнее и спи-засыпай. Глазки закрывай… Поскорее засыпай…
Поскорее заснуть у меня не получилось. Засыпала я до-олго, а проснулась очень рано. Я решила насыпать себе кукурузных хлопьев и позавтракать в одиночестве с книжкой. Я как раз перечитывала «Элси-бродяжку» Дженны Уильямс. Элси — отличная девчонка, хотя шутки у нее кошмарные. Я прекрасно понимала, каково ей приходилось — постоянно присматривать за младшей сестрой и братцем.
На кухне за столом сидела мама в ночной рубашке и пила чай. Мы обе так и подскочили. Мама пролила полчашки на подол своей черной нейлоновой рубашечки.
— Мам, прости! Я не хотела тебя пугать, — затараторила я, испугавшись, что она опять на меня рассердится.
— Ты не виновата, Эм, — сказала мама. — Ну иди сюда, моя радость. Не бойся. Прости, что я все время на тебя кричу.
Она промокнула ночную рубашку салфеткой и усадила меня к себе на колени. Я, наверное, ее совсем придавила, но она не жаловалась. Мама обняла меня и стала укачивать, как маленькую.
— Моя Эм, — сказала она. — Что бы я без тебя делала? Мы с тобой много пережили в этой жизни, малыш. Ты помнишь своего настоящего папу?
— Чуть-чуть, — ответила я осторожно.
Мне не хотелось вспоминать.
— Каждый раз, как он наорет на меня или ударит, ты прибегала и заставала меня в слезах. Ты обнимала меня своими пухленькими ручками и уговаривала не плакать, помнишь? Ты всегда обо мне заботилась, Эм. А теперь ты заботишься еще и о Вите с Максиком.
— Значит, я не совсем бестолковая?
— Ох, молчи! Как я могла такое ляпнуть? Прости, моя родная. Слушай, а хочешь, пойдем сегодня со мной в Розовый дворец? Ты будешь мне помогать, да?
Я пришла в восторг от такого приглашения. Мы с мамой пошли на работу, а Вита и Максик остались дома с бабушкой.
Мне очень нравилась Виолетта, хозяйка парикмахерской «Радуга». Она была уже старенькая, как наша бабушка, но красила волосы в сумасшедший розовый цвет и втискивала свое полное тело в малюсенькие девчоночьи наряды. И носила туфли на высоченном каблуке, хотя к концу рабочего дня она обычно их сбрасывала и шлепала в одних чулках. Она сделала вид, будто не узнала меня.
— Ты, верно, наша новая ученица, да, дорогая? Добрый день! Я очень рада, что ты будешь работать у нас. Давай-ка найдем для тебя спецодежду.
Она обрядила меня в просторный синий халат. Он мне доходил до щиколоток, ну и что? Я закатала рукава и стала мыть раковины и подметать пол. Когда к маме пришла первая клиентка, я сполоснула ей волосы после шампуня, обернула вокруг шеи чистое полотенце, подавала маме щетку и расческу, а пока мама красила ей волосы, я сварила кофе. Это было очень здорово, особенно когда клиентка дала мне два фунта на чай! Я даже сначала не поняла, шутит она или всерьез.
Я показала деньги Виолетте и спросила, нужно ли положить их в кассу.
— Нет, моя дорогая, что за глупости! Это твои деньги. Между прочим, ты их заработала. Ты отличная работница, такая старательная! Всегда приходи с мамой, если только в школе не будет занятий.
Я радостно улыбнулась Виолетте.
— А где же твой папочка? Его волшебный магазинчик все время закрыт. Он что, вообще не вылезает из постели?
Улыбка сползла у меня с лица. Я с тревогой оглянулась на маму.
— Ах, Ви, ты же знаешь, какой он, этот Фрэнки, — сказала мама легким тоном.
— Да уж, знаю.
Виолетта покачала головой и внимательно посмотрела на маму, сощурив глаза. Потом взяла из кассы три монеты по одному фунту.
— Держи, Эм, это твоя зарплата. Так что теперь у тебя пять фунтов, правильно? Иди-ка ты погуляй по Розовому дворцу, присмотри себе что-нибудь хорошенькое на эти денежки.
Я поняла, что она нарочно меня отсылает, чтобы без помех поговорить с мамой насчет папы. Я посмотрела на маму. Мама мне кивнула. И я побрела гулять по универмагу, сжимая в кулаке пять монет. Немножко побренчала ими, стараясь почувствовать удовольствие от того, что могу потратить столько денег. Все эти деньги — мои. Я не обязана делиться с Витой и Максиком. Это мне, а не им заплатили за работу.
Я пошла к прилавку с футболками и осмотрела вешалку, где висели маечки по пять фунтов. Мне понравилась фиолетовая футболка, на которой была вышита кошечка с блестящими глазами, но там еще были какие-то слова.
— Возможно, твоим родителям она не понравится. Надпись не очень приличная, — сказал продавец по имени Мэнни. У него самого на футболке были очень неприличные слова. — Может быть, у твоего папы найдется для тебя футболка с феями.
— Может быть, — согласилась я.
Я целую вечность простояла у прилавка с косметикой «Фруктовые губки», перебрала все пробнички с лаком для ногтей — фиолетовым, серебряным, темно-синим. Ногти у меня так коротко обкусаны, что я смогла только мазнуть по разочку на каждый разным цветом. Я намазала губы образцами помады, а ресницы — тушью.
— Ты просто красавица, Эм, — сказал мне Стиви, хозяин косметического прилавка.
Я думаю, это он пошутил.
— Слушай, а где Фрэнки? Мне позарез нужно ему рассказать, что со мной случилось на Рождество. Хочу с ним посоветоваться. Это было лучшее Рождество в моей жизни! А вы хорошо повеселились?
— У нас были замечательные подарки, — ответила я сдержанно.
— Дети! — сказал Стиви. — Только о подарках и думают.
Я не стала с ним спорить. Прошлась по этажу до «Алмазного фонда», тихонько провела пальцем по висящим в ряд ожерельям, так что они зазвенели. Анжелика только засмеялась. Она всегда очень хорошо ко мне относилась, разрешала примерять любые украшения. Я нацепила себе на руку все зеленые браслеты, до самого локтя.
— Все в одной гамме, да? — сказала Анжелика, отводя длинные волосы с лица.
На ней самой было столько браслетов и колец, что она звякала при каждом движении.
— Ага, под цвет моего колечка с изумрудом. — Я гордо показала ей кольцо.
— Ой, какая прелесть! — Анжелика взяла меня за руку, повернула так и этак, любуясь камнем. — Это твоей мамы?
— Нет, мое собственное. Папа подарил мне на Рождество, — похвасталась я.
— Папа у тебя замечательный, — вздохнула Анжелика. — Его магазинчик все время закрыт. Он собирался прийти сегодня? Я тут подумала, не купить ли мне большую фею для витрины. Как ты думаешь, найдется у него подходящая?
— Наверное, найдется. Я ему скажу, когда увижу, — сказала я и удрала.
Я прошла через весь этаж, перегнулась через белые поручни и заглянула в папину темную «Волшебную страну». Звезды на потолке тихонько светились. Одинокая гирлянда волшебных огоньков мигала красным светом, синим, янтарным, изумрудно-зеленым. Феи в полутьме казались бледными призраками. Крылышки у них обвисли, волшебные палочки бессильно опустились.
— Хочу, чтобы папа вернулся, — прошептала я. — Исполните мое желание, феи.
Я зажмурилась и представила, что все феи до единой взмахнули волшебными палочками — большие куклы-феи, и крошечные феи-украшения, и все феи на открытках и плакатах, и резные феи из розового мыла и ароматических свечек, щекастые феи-младенцы с кукольных чайных сервизов, и чудесные нарисованные феи в книжках Каспера Грёзы.
6
Я очень нервничала перед началом занятий в школе. Папа все еще не вернулся. Я не знала, нужно ли все рассказать моим лучшим подругам — Дженни и Ивонне.
Мы не так уж давно дружили. Я пошла в эту школу, когда мы переехали к бабушке. Было ужасно тяжело привыкать к новым одноклассникам. Поначалу они меня вообще за человека не считали. Я была просто Жиртрест, Обжора, Бегемотиха и Тумба.
Однажды в прошлом в году папа пришел встретить меня после уроков и услышал, как меня обзывают. Он сделал вид, будто ничего не заметил, но в понедельник утром сунул мне в портфель целую горсть крохотных серебристых феечек.
— Их не очень хорошо раскупают, — сказал папа. — Может быть, ты захочешь подарить их кому-нибудь из особо близких подружек?
Он знал, что у меня нет подруг — ни близких, никаких. Феи были предназначены для подкупа. Я сомневалась, что это поможет. Для меня в них было волшебство, но другие девочки, может быть, презирали такие детские игрушки.
