Ксения Драгунская - Целоваться запрещено! (сборник)
— Ну как, доченька, в новой школе?
Принцесса ему все про учительницу рассказала. Царь загрустил, а потом говорит:
— Ладно, что-нибудь придумаем.
Утром на уроке математики учительница вдруг ка-ак закричит:
— Барбосов! Что у тебя во рту? Конфета? Ах, негодный, паршивый мальчишка! Вон из класса!
И тут самая маленькая девочка встает и говорит:
— Дорогая учительница, вы что, сегодня газет не читали?
И газету показывает. А там написано:
Приказ очень важной главности (для сердитых учителей)
Кто так обзывается, тот сам так называется!
И подпись: ЦАРЬ.
— Значит, я теперь называюсь «бестолковая», «безмозглая», «негодная» и «паршивая»? — растерялась учительница.
Ей стало очень обидно. До того обидно, что она ушла из школы и сделалась капитаном дальнего плавания. И уплыла далеко-далеко.
А в школу пришел новый учитель — веселый, добрый и рыжий. Все стали прилежно учиться и радоваться, что царь такой умный и хороший.
А Катя Картошкина все равно никому не сказала, что царь — ее папа и что она принцесса. Так ведь интереснее!
Грустный троллейбус
Принцесса Катя Картошкина встретила в переулке Троллейбус. У него было ужасно грустное лицо.
— Троллейбус, — тихо спросила Катя, — ты чего такой грустный?
— Устал я, — сказал Троллейбус человеческим, но очень толстым голосом. — Целый день вози всех, вози. А они набьются вовнутрь, пихаются, ногами по дверям стучат. И ругаются еще, что я медленный.
— А я-то думала, что троллейбусы — железные машины и ничего не чувствуют, — удивилась Катя.
— Мы не машины, нет, — сказал Троллейбус. — Мы дальние родственники слонов и бегемотов. Нам тесно в городе. Мы должны пастись на лугу у реки…
Принцесса Катя Картошкина погладила Троллейбус, и он сказал:
— А ты совсем не воображала, хоть и принцесса.
— Откуда ты знаешь, что я принцесса?
— Фотографии в газете видел.
— Я на фотографиях непохоже выхожу, — сказала Катя. — А корону на улицу не надеваю, а то она у меня с головы сваливается. Ты не грусти, пожалуйста, — и Катя еще раз погладила Троллейбус на прощание.
— Надо что-то делать, папочка, — сказала Катя вечером царю. — Нельзя же бедные троллейбусы мучить.
— Что-нибудь придумаем, — ответил царь.
Утром Катя Картошкина проснулась от велосипедных звонков. По городу носились велосипеды.
Старушки ездили на больших трехколесных, со специальными корзинками для собачонок.
Мальчишки носились на гоночных. Тетеньки на очень красивых, разноцветных, с фонариками. Дяденьки — на больших черных с телевизорами и антеннами.
А троллейбусы вереницей ушли из города и стали жить на лугу у реки. Они грелись на солнце и слушали, как поют птицы. Всякие лесные звери прятались в троллейбусах от дождя.
Троллейбусы решили, что скоро опять придут в город. Но не чтобы всех возить, а просто так, в гости.
Лысая зеленая макака
Когда я была маленькая, со мной в одном классе учился мальчик по прозвищу Виник. Потому что его фамилия была Винокуров. Он был чудной. С приветом. Притом с большим. С огромным приветищем. Когда мы обучались еще в детском саду (а мы с Виником жили в соседних домах и ходили в один детский сад), на обед дали вареную курицу, и Виник помазал ее зеленкой, чтобы курице не больно было, когда ее едят.
В школу Виник ходил довольно редко, и мы всегда очень радовались, когда он появлялся. Раз Виник пришел, значит, обязательно что-нибудь отчебучит.
И вот однажды, классе в четвертом, шел урок английского. Нашей любимой Ларисы Николаевны не было, и ее заменяла одна довольно вредная тетка. Она нас совершенно замучила, к тому же задразнила и заобзывала. Шел не урок английского, а какое-то мученье. Но посреди этого мученья кто-то из учителей заглянул в наш класс и позвал ее. Мучительница зыркнула на нас грозно, велела сделать пять упражнений, рявкнула, треснула журналом по столу, чтобы мы вели себя тихо, и ушла.
Нам тут же так весело стало, так хорошо. Мы стали разговаривать обо всем на свете.
— Хорошо бы, — сказал Димон, — завести такого какого-нибудь ученого зверька, вроде хомячка или морской свинки, и надрессировать его, чтобы он ночью, пока мама спит, выпалывал у нее из косы седые волосы. Вот как сорняки на огороде. А то она каждое утро причесывается, видит, что у нее есть седые волосы, и очень огорчается…
— Ты лучше учись хорошо, — посоветовала отличница Смирнова. — И седых волос у мамы будет меньше…
— А у моей мамы зато во какие мускулы, — похвастался Лукьянов.
— А у моей бабушки зато тройной подбородок, — не отстала Вера и напыжилась вся, чтобы показать, но у нее не очень получилось.
— Зато мой папа, — воображалистым голосом начал Макс, — такой умный и красивый, что у него целых четыре жены. И все они очень дружат с мамой и со мной, дарят подарки и шлют открытки к праздникам…
Так мы сидели и болтали, мучительница все не шла и не шла, в конце концов нам даже надоело болтать, и Настя сказала:
— А теперь давайте молчать!
— Точно! — обрадовался Макс. — Кто первый заговорит, тот лысая макака!
А Виник придумал:
— Лучше, кто первый войдет!
— Кто первый войдет или заговорит, тот — лысая зеленая макака! — решили все и стали молчать. Тишина.
И тут входит учительница и сразу, с порога, произносит любимое учительское слово:
— ТАК!!!
Мы изо всех сил старались не смеяться, но некоторые, например Ирка или Танька, они вообще дохлые, болели часто, тут же начали хихикать.
— Это что еще такое? Что за глупый смех? — Учительница почуяла неладное.
Тут Ирка и Танька просто затряслись от смеха, даже повизгивать начали, а глядя на них, принялись веселиться и остальные.
— Вы почему смеетесь? — рассвирепела учительница. — Объясните мне, что происходит! Как вы смеете?! Что во мне такого смешного?!
Уж тут-то все чуть под парты от хохота не свалились. А учительница стала такого цвета… Я даже испугалась, что ее сейчас удар хватит.
И Виник, наверное, тоже испугался. Он встал и сказал спокойно и вежливо:
— Мы смеемся, потому что вы — лысая зеленая макака. Так получилось. Вы уж не огорчайтесь. Вы — лысая зеленая макака, а так — ничего страшного.
И сел.
У учительницы голос пропал начисто. И как это только пятнадцать минут назад она на нас кричала?
Сначала она просто открывала рот — без всяких звуков, а потом схватилась за голову и побежала из класса спортивной рысью.
— Странная какая-то, — пожал плечами Виник. — Сама же просила объяснить, почему все смеются.
Винику, конечно, здорово влетело. В пятый класс он пошел в другую школу. В шестой — еще в одну. Седьмой класс заканчивал в санатории, восьмой — в другом городе, девятый — опять в Москве, но в лесной школе. Вернее, половину девятого, потому что в лесной школе он опять что-то отчебучил. В десятый класс его принимать никто не хотел. Что он делал дальше — я точно не знаю, но зато теперь наш Виник стал начальством и ездит на здоровенном джипе с мигалками.
Приключения папы в школе № 3076
Вот что теперь в школах творится! Вот уж история так история… Но всякие смешные истории в школе случаются не только с учителями и учениками, но и с папами и мамами. Вот, пожалуйста: кошмарная история, рассказанная Ваней Щеголевым.
Мама принесла домой морское чудище. Оно было здоровенное, усатое и с клешнями. Когда нас водили в музей естествознания, я видел там таких в банках, только они там дохлые уже, заспиртованные. А этот бедняга — замороженный.
— Это королевский лобстер, — сказала мама. — Нам на ужин. Знаешь, полезный какой?
Мама села на диету. Вчера она специально ездила за город, чтобы набрать листья молодых одуванчиков и крапивы для салата. А сегодня, значит, морское чудище.
Стали мы с мамой его варить. Мама приправ всяких в кастрюлю горстями сыпет, лобстер булькает, варится, даже окна запотели. Салатик из одуванчиков нарезали, тут папа входит.
Потянул носом и говорит:
— Чем это несет прямо с первого этажа? Опять, что ли, трубу где-то прорвало? Безобразие!
Я сказал:
— Пап, ты что, это же наш ужин. Лобстер королевский. Знаешь, полезный какой?
Папа заглянул в кастрюлю и опять потянул носом.
— Очень интересно, — сказал папа. — Я работаю по шестнадцать часов в сутки, иду домой, мечтая о бифштексе, а меня в родной семье встречают вареными тараканами.
— Иногда полезно посидеть на диете, — сказала мама. — Разгрузить свой организм, подпитать йодом, морскими витаминами…
— Хорошо, уговорила. А на гарнирчик что?
— Салат из молодых одуванчиков, — похвасталась мама. — С крапивой.
